– С обоими, – беспечно сказала девочка. – Затем тебя и держим, разве нет?

Кивком оборвав излияния советника, канцлер вновь подал голос:

– Ладно, забудем о друзьях – сейчас они скорее помеха.

– Ах, вот так? – откликнулся богатырь. – А заводят их, стало быть, для пользы?

– Чем-то приходится жертвовать. К тому ж, есть вещи, гораздо более важные.

– Э-э… например?

– Например, отечество, – изрек де Монье.

– С чего начинается родина, ну да, – кивнул Светлан. – Вот для меня она начинается с друзей. А какие еще бывают варианты?

– Шкурные, – подсказала Мишка.

– Превыше всего – интересы державы, – возгласил канцлер.

– М-да, тут мы завязнем, – пробормотал богатырь. – Ну пусть, хорошо, – сказал он громче. – И что дальше? Мы наконец перейдем к конкретике?

– Разумеется, – кивнул хозяин. – Хочу предложить сотрудничество.

– С кем? – тут же спросил Светлан. – Кого вы представляете сейчас? Ведь не Луи – в этом нет смысла. Или желаете, чтоб я сперва дал согласие, а нанимателя назовете после? Так дела не ведутся, милостивый.

Помедлив, де Монье произнес:

– Существует… организация…

– Межгосударственная?

– Да, – подтвердил герцог. – В нее входят достойнейшие мужи нескольких королевств, а также…

Он опять замялся.

– Выходцы из иных миров? – предположил Светлан.

Собственно, почему нет? К примеру, он сам – не от мира сего.

– Именно, – вновь признал де Монье.

Правда давалась ему трудно – наверное, с непривычки.

– Тоже, наверно, «достойнейшие»? Ладно, не буду оспаривать. Но настолько ли они сильны, как вы утверждаете?

– В противном случае разве я стал бы с ними сотрудничать?

– Это довод, – вынужден был признать Светлан. – А чего добивается ваша организация?

– Единения, – ответил герцог.

– Всех здравых сил, понятно… И под чьим мудрым руководством? Луи вроде не тянет.

– Об этом пока рано говорить, – произнес де Монье таким тоном, будто на главную роль не прочь был попробовать себя.

И кто внушил бедняге, что у него есть шансы?

– Слишком все расплывчато, – проворчал богатырь. – Не видно, с кем заключать договор.

– А почему не со мной? – спросил герцог.

– Потому что тебе я не верю, – сказал Светлан, отбрасывая этикет. – Ты не из тех, кто держит слово. А даже, если б держал, у тебя не хватит на это власти. Здесь нужен поручитель более серьезный.

– Не зарывайся, бродяга, – рявкнул вельможа, с легкостью переходя на базарный стиль. – Помни: ты лишь выскочка!

Видимо, он знал, что за слова тут не станут бить, и потому не боялся. Из-за стены-то удобно лаять. А глупцы даже могут принять за смельчака.

– А у тебя хорошая память? – спросил богатырь негромко.

Своим голосом он мог наводить дрожь на людей, но сейчас в этом не было нужды.

– Не жалуюсь, – отрезал де Монье.

– Ведь она бывает выборочной – что не нравится, забываешь напрочь.

– Я помню все!

– Тогда учти: те, кого ты обидел, тоже тебя помнят… даже, если их нет в живых. Не боишься, что придут поквитаться?

Герцог с презрением осклабился.

– Я свободен от таких страхов, – заявил он. – Вся эта чушь про загробную жизнь нужна, чтобы держать в узде чернь, но мы, аристократы, слеплены из иной глины.

– Ты, дядя, сперва ногти остриги, а после корчи из себя избранного, -гадливо бросила Мишка. – Не говоря, что несет от тебя, точно от монаха!

– Наверно, и Крамм с Брогом считали, что им нечего бояться, – сказал Светлан. – Пока к ним не пришел призрак.

– Да что ты несешь! – Герцог даже хрюкнул от возмущения. – Какой призрак, кто его видел?

– Патрульные, например.

– Глупцы купились на дешевый фокус!

– Двум вышепомянутым он вряд ли показался дешевым. Любопытно, кто станет третьим?

Склонившись к канцлерскому уху, де Шавиньи подбавил сведений, причем эти оказались свежайшими, доставленными сюда с места последнего события.

– И кто же, по-твоему? – небрежно спросил де Монье. – Можно подумать, ты знаешь, кто убийца!..

Вторая фраза тоже была вопросом, только замаскированным. А на провокацию мы, так и быть, купимся. Вернее, пошлем ответный шар.

– Судя по всему, это тень капитана де Ги, – ответил Светлан. – А ищет она, конечно, его убийц.

– Бред! – фыркнул хозяин. – Кого ты хочешь этим провести? Я, слава богу, не какой-то хам, по ноздри набитый дуростью. И сколько живу – не видел ни одного призрака.

– Про хама – это он к месту, – хмыкнула Мишка. – А говорят: «Из хама не будет пана»… Да запросто!

– Как хорошо быть слепым, – позавидовал богатырь. – Не видишь – и вроде не существует.

– Лучше вести себя, как дремучие язычники? – огрызнулся канцлер. – И любую странность объяснять происками духов.

– По крайней мере, они держат глаза открытыми. А ты оттого и слеп, что прозреть боишься. Ибо тогда разглядишь такое!..

– Не ты первый тщишься меня напугать, – сообщил де Монье. – Прибереги эти бредни для своих шлюх – вот они заглотнут все.

Испытанный прием уличных подонков: бить по тем, кто уязвимей, дабы через них ранить главного оппонента. Оказывается, и в здешних сферах им пользуются вовсю.

– Вот что, любезный, – сказал Светлан. – Я человек неконфликтный, но лучше меня не злить. Потому как, если все ж слечу с нарезки… Надо объяснять, что такое бурелом? Так здесь будет развал не хуже.

– Человек ли? – вопросил герцог, покривив губы. – Насчет этого у святой церкви большие сомнения.

– Как и у меня – насчет ее святости. Может, за вывеской Бога церковники прячут чудище?

– Еще и еретик, – заклеймил де Монье. – Конечно, наш Господь тебе не по нраву. А мироздание, выстроенное им, ты силишься обрушить.

– Какой талант, такие и поклонники, – сказала Мишка. – И ведь считают себя элитой!

– Больше претендуют, – возразил богатырь. – Если б считали, не кричали бы об этом на каждом углу.

– А знаешь, как элиту трактуют в словаре? «Животные, по своим качествам наиболее пригодные для разведения». И через таких вот нахрапистых, готовых идти по головам, человечество себя воспроизводит!

– Ладно, впечатление возымели, – сказал Светлан, поднимаясь. – А хлебать эти помои дальше…

Прощаться он не стал – не хотелось. А только вышел за дверь, как ощутил дрожь, пробившую Мишку.

– Что, худо? – спросил сочувственно.

Девочка поморщилась, недовольная собой. Уж так не хотелось ей походить на белую мышь, первой реагирующей на отраву.

– Апологет массовых убийств в роли моралиста, – пробурчала она. – Какой-то театр абсурда!

– Редко кто не подводит базу под свою гнусь, – повел плечом богатырь. – Пожалуй, я не припомню искренних мерзавцев… исключая Паука. Но ведь он – не человек.

– А не хочешь вступить с ними в диспут: чья правда истинней? – поинтересовалась ведьма.

– Нет, – ответил он. – Не хочу.

– А про канцлера чего думаешь?

– Де Монье не игрок на здешней доске – лишь воображает себя. Но кто двигает этими фигурами?

– И кто, по-твоему?

– Вообще, управлять ими несложно – если знаешь, за какие нити дергать.

– Не столько сложно, сколько противно, – заметила Мишка. – Для нас с тобой это главная проблема.

– Хо, ты мне льстишь.

– Это я-то? – Она хмыкнула.

– Во всяком случае, тот игрок небрезглив… возможно, даже находит смак в таких экземплярах.

– Или любит проверять на вшивость, – прибавила ведьма. – Эдакий санитар.

– Да этих-то чего проверять? Когда под вшами не видно тела…

– Ну ты скажешь – бр-р-р!

Ее и впрямь передернуло. Беда всех летуний: слишком тонкая кожа, – это делает их уязвимыми для упырей. Хорошо, у богатырей шкуры отменно прочные – можно прикрывать многих.

Когда они вернулись к своим, то застали в гостиной не только тех, кого ожидали увидеть. Георг, симпатяга дракон, неутомимый как большинство сказочных существ, успел совершить очередной рейс, доставив из столицы сопредельного королевства семь новых персонажей, одному из которых Светлан обрадовался, но вот второму (вернее, второй) удивился. Первым был Гай, здоровенный парень из ландскнехтов, наделенный интеллектом, какому позавидовал бы академик, и за год постигший многие из премудростей третьего тысячелетия. А вместе с ним в Эльдинг прибыла Ирэн, восходящая звезда тележурналистики, весьма ловко втиснувшаяся в брешь, которая возникла в студии после отставки Несторова, прежнего ее босса, – благо в руках прыткой девицы оказались все козыри. То ли из-за спешки, то ли по иной причине, но заявилась она сюда в своем привычном наряде, мало похожем на платье. Женщина в брюках – такую вольность здесь могли позволить себе лишь Лора да самые экстравагантные из аристократок.