– Обожаю такие разрезы, – восторженно сказала Мишка. – И чтоб была видна ягодичная щель!..

– Вся? – уточнил Светлан. – Нет, это перебор.

– Ну пусть самый верх, – уступила она. – Уж пощажу твою старость.

– А как же твои речи о «честной наготе»? Нехорошо бить ниже пояса.

– Ведь вас не пронять иным, – ухмыльнулась ведьма. И вздохнула: – Засиделась я в девках.

– В детках, – поправил богатырь.

Так и не став добычей местных хищниц, он вместе с девочкой достиг королевских покоев и вступил в открытую де Крустом дверь, перед которой тоже маячили гвардейцы, уже научившиеся делать непроницаемые рожи.

На сей раз Луи не восседал в кресле, приняв сообразную позу, а прохаживался по комнате, одолеваемый видимым беспокойством. При появлении гостей он живо развернулся ко входу и с неудовольствием уставился на Мишель, которую вовсе не звал.

– Это мой советник, – заявил Светлан. И добавил, пресекая возможные претензии: – С кем хочу, с тем и советуюсь. Или для герцога такое – роскошь?

– Без адвокатов не говорим, – хихикнула юная ведьма.

Не дожидаясь приглашения, она уселась так, чтоб видеть себя в зеркале, и с удовольствием оглядела свое отражение, любуясь ладными пропорциями. Ну так себя любит – позавидуешь!.. А что решит по ее поводу здешний хозяин, Мишку мало волновало.

Впрочем, король не стал протестовать, понимая, что без толку. Но в кресло все-таки опустился – не стоять же, когда другие сидят.

– Ну, в чем проблема? – спросил Светлан, тоже присаживаясь. – Что у нас опять не в порядке?

– Проблема? – откликнулся Луи несколько раздраженно. – Может быть, проблема как раз в вас? Разве вы и порядок уживаетесь в одном месте?

– Э-э… Уточни, величество, будь любезен. Тем более что мы сейчас в присутствии, а стало быть…

– Де Круста можешь не стесняться, – дозволил король. – От него у меня – никаких тайн.

– Это упрощает дело, – кивнул богатырь. – И впрямь: кому-то же надо доверять.

– А у тебя с этим проще, да?

– А у меня такой проблемы нет вообще. В отличие от многих, я окружен лишь друзьями… если, конечно, понимаешь, чем друзья отличаются от… э-э… товарищей. Ладно, – прервал он себя, – не о том речь. Итак?

Но Луи был не из тех, кто хватает быков за наружные кости, а потому пошел издали.

– Буря-то на море все сильнее, – сообщил он. – А от ветра у меня разболелась голова.

– При чем тут ветер, – пробурчала Мишка. – Давление меняется – вот головке и бо-бо.

– Простите? – удивился король.

– Наша кроха выпендривается, – пояснил Светлан. – Умная, видите ли, очень!.. А кто их любит, умных-то? Во всяком случае, не правители.

Помедлив, Луи спросил:

– Но с чего погода так круто повернула к ненастью? Вроде не предвещало.

– Возможно, на нее влияет Озерный Дьявол, – сказал богатырь. – Кстати, и по времени совпало.

– То есть он настолько велик, что уже задает климат?

– Ну, «велик» – пожалуй, не то слово. Огромный – тут не поспоришь.

– Циклопический, – предложила девочка. – Хотя так обычно говорят о сооружениях.

– На что еще Дьявол может влиять? – задал король новый вопрос.

– Сам, что ли, не знаешь? – откликнулся Светлан. – Наверняка ж тебе докладывают, что творится сейчас в Эльдинге, – про новое зверье, нагнанное аурой монстра. Откуда оно повылезло – вот вопрос.

– А на людей он может воздействовать? Я имею в виду: на тех, кто от него далеко.

– Вполне может быть… даже скорее всего. У кого есть склонность к озверению, наконец ее реализуют. Вообще, наружу выплеснется такое!..

– И мои приближенные тоже могут измениться к худшему?

– Разве они не люди? Впрочем, не берусь утверждать.

– У владык свои критерии, – заметила Мишка. – Главным в человеке они считают преданность господину. А слово «измениться» произошло от «измены»… Ведь так? – справилась она у Луи.

Тот поморщился, но не возразил. В самом деле, что еще могло его заботить?

– Во всяком случае, надежнее твои слуги не станут, – сказал богатырь.

– Но чего от них ждать, ты можешь предвидеть?

Усмехнувшись, Светлан покачал головой.

– Ты сам произвел меня в воеводы, – напомнил он. – А требовать прозорливости от вояк – это, знаешь ли, нонсенс. Максимум, на что те годны: рисовать стрелки на картах сражений. А если удастся еще и направить войска по выбранным направлениям… Короче, теперь я мало вижу за рожами твоих лизоблюдов. И кто там из них чего замышляет…

– Ведь ты уже заглядывал в души придворных?

– Ну, родной, – хмыкнул Светлан. – Эта публика столь переменчива!.. Они и сами не знают, куда их поведет завтра. А лояльность монарху – штука скользкая, зависит от многих факторов… в том числе от прочности трона. А стоит ему зашататься…

– …как здешние крысы брызнут кто куда, – закончила Мишка. – И хорошо, если не на прежнего хозяина.

– Значит, такого ты мнения о цвете нордийской нации, – произнес король, стараясь слышать лишь то, что говорит богатырь.

– Ну, если это ваш «цвет», – проворчал тот. – Похоже, рыцари тут повывелись – остались дворяне… они же придворные.

– Или даже дворня? – подхватила ведьма. – И вот если она взбунтуется, возжелав нового босса…

– Ладно, это худший сценарий, – придержал Светлан ее полет. – Хотя иметь его в виду не мешает.

Луи помолчал, справляясь с обидой. Наверно, он и сам невысоко ценил сгрудившуюся вокруг него публику, но схлопотать от чужака то, про что и думать не хочется… До чего неприятны эти субъекты: герои!

– Зато тебя сплошь окружают праведники, – все ж не удержался король. – Мне сообщали, что при дворе Анджеллы странные порядки, но такой разнузданности я и представить не мог. Устроить в моем дворце непрекращающийся шабаш!..

– Действительно, – кивнул Светлан. – Не всякому монарху настолько везет. При большинстве дворов – скука.

– Это же совершенное бесстыдство!..

– Именно, что совершенное, – опять согласился он. – Хоть где-то оно есть.

– В гостевые палаты стало страшно заходить. Куда ни глянешь – мелькания ног, оголенных едва не до ягодиц.

– Тебя смущают их ноги? Скажи спасибо, что главное прикрыли, – для ведьм это сродни подвигу.

– А в небо и вовсе лучше не смотреть – можно ослепнуть… или впасть в безумие.

– И не смотри, – пожал плечами богатырь. – Зачем себя напрягать? Каждому – свои сферы.

– А кто рожден ползать… – завела было Мишка, но тут же ойкнула, схлопотав подпопник. По голове-то детей нельзя бить… даже если детство затянулось.

– Поглядев на ваших дев вблизи, начинаешь понимать, отчего на них так ополчилась святая церковь, – произнес Луи. – И почему их не любят простые люди.

– Ну о-очень простые! – не смолчала ведьма.

– Теперь и ты впал в чрезмерное благочестие? – спросил Светлан. – Обычно это случается с теми, кто грешил много.

– И черт под старость в монахи пошел, – поделилась девочка.

– Я-то считал тебя ценителем красоты, – решил подсластить богатырь. – А ее у наших летуний не отнять – будешь спорить?

– Сперва надо выяснить, божественная это красота или сатанинская. И судя по тому, что она будит в душах…

– Зависит от людей, разве нет? Вот я, видя их, испытываю… э-э…

– Экстаз, – подсказала Мишка. – Ну, вроде религиозного.

– Воодушевление, – выбрал он. – То есть моя душа как бы вырастает, я делаюсь ближе к Богу.

– А много ли подобных тебе? – возразил король. – Исступление, в которое ведьмы способны ввергнуть почти любого, мало напоминает восторг. Хорошо, в мои годы на их прелести отзываешься менее… бурно.

– Что, вправду? – удивился Светлан. – Не рано ли?

– А разве ты сам еще не привык?

– Разве к такому можно привыкнуть? – пуще изумился он. – Вот когда разучусь чувствовать…

– Ныне все и так на грани, – сказал правитель. – А твои летуньи расшатывают устои, нимало не волнуясь о равновесии. И к чему может такое привести, как думаешь?

– Знаешь, меня это не страшит. Если даже такая красота не спасет мир – значит, он безнадежен.