— Ты принимаешь меня за шлюху, девочка?

— Да.

— Господи, — прошипела Тауни. — Нет, все было не так. Просто адвокаты любят получать деньги до того, как произойдет крупная выплата, по крайней мере, хорошие адвокаты. Остальные — дерьмо и ничего не могут добиться.

— Значит, ты спала с ее мужем, чтобы завладеть его деньгами, а после его смерти стала преследовать бедную женщину — его жену — чтобы снова попытаться заполучить деньги?

— Не сработало, — пробормотала Тауни.

— Ты знаешь, мама, мне не очень приятно стоять на морозе и слушать твои бредни.

— Я пыталась поступить правильно по отношению к тебе и Энди, — ответила Тауни.

— Так нельзя было поступать, — сказала ей Грета.

— Это был единственный способ, который я знала, — огрызнулась Тауни.

Грета оставила эту нелепость без внимания и спросила:

— А мой отец?

— Что твой отец? — переспросила Тауни.

— Я впервые слышу об отце Энди. А что насчет моего отца? Кем он был? Ты его знала? Знала ли его я?

— Он был пустым местом, — ответила Тауни. — Он был панком, который связался с несовершеннолетней девчонкой, а когда это привело к последствиям, он от меня отмахнулся. Мне было семнадцать, Грета, а ему — двадцать два. Мне нужна была помощь. У него было не так много, но помочь он был способен. Он не хотел иметь с тобой ничего общего, и когда я пятнадцать тысяч раз просила его помощи после твоего рождения, он все равно не хотел иметь с тобой ничего общего. В конце концов, он нашел себе жену. Создал семью. Я даже пришла к ним домой с тобой, стоящей рядом и держащей меня за руку, и эта сука захлопнула дверь перед нашим носом. Так что пошел он. И на х*й ее. Потому ни разу он не появился, не спросил о своей девочке. Он знал, где я. Где ты. И ему было наплевать. Я даже видела их задницы в Денвере, а он смотрел сквозь меня. Ты была со мной, но он даже мельком не взглянул.

Грета никак не отреагировала на это, она просто отвернула голову, и Хикс теснее прижался к ее спине.

— Грета, девочка. — Тауни наклонился к ней, и его женщина оглянулась на мать. — У меня ничего нет. У меня есть немного одежды. Машина. Меня выгнали из дома на колесах. Я продала все, что смогла, и у меня в кошельке триста двадцать два бакса, и все. На это я даже не смогу вернуться в Денвер.

— Значит, ты приехала, чтобы подарить нам с Энди подарки и попросить денег на бензин, — догадалась Грета.

— Я здесь, чтобы увидеть своего мальчика и, да, — она выдавила последнее слово, — свою девочку в Рождество.

— Мама, хотя ты никогда не использовала эту тактику, я предупреждаю тебя, что притворяться милой не получится.

— Ты сломала мне жизнь. — Тауни повысила голос.

— Ты сама сломала свою собственную жизнь, — ответила Грета.

— А после я сломала и его жизнь! — закричала Тауни.

Грета замолчала. Хикс застыл на месте.

Тауни стояла перед ними, задыхаясь.

— Имеешь ли ты хоть малейшее представление… хоть мизерное…? — мать Греты сжала кулаки, сначала дернула головой в сторону, а после откинула ее назад и прошептала: — Он был таким красивым.

— Да, был, — прошептала Грета в ответ. — Он и сейчас такой.

— Я бы… Я бы… Иногда я смотрела на вас двоих и думала, что Бог ошибся. Бог не стал бы нагружать меня всем этим. Бог не дал бы мне возможность создать что-то настолько прекрасное, а потом сделать все это. Самый большой бриллиант в мире может быть размером с валуна, и ты можешь хотеть его, но носить его на пальце не сумеешь, потому что только и сможешь, что наблюдать, как он отягощает тебя.

— Значит, мы были всего лишь грузом, — тихо сказала Грета.

— Если бы у тебя были дети, ты бы меня поняла, — ответила Тауни.

— У меня действительно был ребенок, мама, и за всю жизнь с тобой, легкость я чувствовала лишь рядом с Энди.

Хикс подошел к ней ближе и провел рукой по ее животу.

— Ты забрала его, — обвинила Тауни. — Забрала и сделала своим. Вы двое были так близки, что даже если бы я попыталась, то не смогла бы попасть в ваш круг. Как будто меня там не было. У вас была крыша над головой и еда, а вы оба вели себя так, словно я была предметом мебели.

— Странно сознавать сейчас, что ты чувствовала то же самое, что и мы, — холодно заметила Грета.

— Ты меня не понимаешь. Ты отняла у меня жизнь, а потом забрала моего мальчика, — заявила Тауни.

— Ты дала мне жизнь, мама, и обязана была сделать все возможное, чтобы она была хорошей.

— Вы никогда не голодали, у вас была одежда, и где же благодарность за все это? — усмехнулась Тауни.

— Это даже не половина от необходимого, — ответила Грета. — Если бы ты наблюдала за мной с Энди, как ты сказала, ты бы знала это.

— К тому моменту было уже слишком поздно. Вы были друг у друга, а я была чужой в своем собственном доме, и назад дороги не было.

— Откуда ты можешь знать? Ты даже не пыталась, — заметила Грета.

Тауни сосредоточилась.

— А если бы я попыталась, разве это что-то изменило бы?

— Мы никогда не узнаем, поскольку ты этого не сделала, — ответила Грета. — Ты поступила совершенно иначе. Ты хоть представляешь, сколько боли причинила?

— То, что случилось с Энди, было несчастным случаем, — прошипела Тауни.

— То, что случилось с Энди, было несчастным случаем, которого можно было избежать, — ответила Грета.

— Ты думаешь, я не живу с этим каждый день? — спросила Тауни. — Думаешь, это не гложет меня? Думаешь, не поэтому мне было трудно набраться смелости и поехать к нему, потому что это означало бы увидеть собственными глазами, что с ним случилось?

— Знаешь, нет, — сказала ей Грета. — До сих пор, учитывая, как ты вела себя всю жизнь, мама, мне это и в голову не приходило. Но ты стоишь здесь и говоришь со мной. Ты стоишь здесь и пытаешься объясниться. Но мы обе знаем: то, что ты сделала с Энди, было ужасно и трагично. А сейчас я хочу знать, почему ты решила мучить меня.

— Ты тоже могла бы стать кем-то большим, — огрызнулась Тауни. — Ты могла бы использовать свою внешность, свой голос, чтобы добиться успеха. Но ты этого не сделала. Однако тебе удалось подцепить мужчину, который в этом купался. И что? Каждый раз, когда я обращалась к тебе за помощью, ты вела себя так, словно я была занозой в заднице. А он был еще хуже. Он обращался со мной, как со змеей в траве. Если бы с тобой когда-нибудь так обращались, Грета, ты бы знала. Ты бы поняла. Ты бы разозлилась из-за этого. Так что если ты думаешь, что мне должно быть стыдно за то, что я играю с этим засранцем, то ты ошибаешься. Ты говоришь, что твоя мама не обращала на тебя внимания, но я это делала, просто ты не замечала. Именно этому я и учила тебя, девочка. Если люди относятся к тебе как к дерьму, ты не можешь оставить все как есть. В ответ ты тоже относишься к ним как к дерьму и делаешь это в десять раз сильней.

— Думаю, ты можешь быть по-настоящему сумасшедшей, — прошептала Грета.

Тауни пристально посмотрела на дочь, прежде чем проговорить:

— Ты меня не понимаешь.

— Нет, не понимаю, — подтвердила Грета.

— Ты никогда меня не поймешь, — заявила Тауни.

— Нет, не пойму, — согласилась Грета.

— Тебе не нужен мой подарок, — продолжила Тауни.

— Нет, — повторила Грета.

— Энди тоже не захочет его получать.

— Нет, не захочет.

— Значит, мы знаем. Знаем то, что я знала всегда. Я стою здесь перед тобой, пытаюсь, а ты отшвыриваешь все в сторону, — продолжала она, глядя на Грету.

Грета не дрогнула и не колебалась.

— Да, все именно так.

Тауни сосредоточилась на лице дочери, ее плечи распрямились, после чего она сказала:

— Ты не понимаешь, что я сделала тебя такой, какая ты есть. Всю тебя, Грета. Начиная с твоей внешности и заканчивая твоим характером. Я дала тебе все это, девочка.

— Если тебя заставляют пройти семь кругов ада, попадая на другую сторону, ты не поворачиваешься и не благодаришь эти самые круги за то, что они заставили тебя набраться сил и выстоять. Ты берешь то, что заработал, освободившись, и уходишь от них так далеко, как только можешь. К сожалению, мои семь кругов живут, дышат и умеют водить машину, поэтому они продолжают меня преследовать.