По воспоминаниям Машке, Лёйшнер и Маас оказывали давление на военных, чтобы побудить их к действию. Но инициатива была предоставлена офицерам, «и в этом-то и состояло слабое место всего задуманного дела. Эти люди видели в первую очередь военную, а не политическую сторону предпринимаемой акции»91.
Вильгельм Лёйшнер и его друзья видели задачу не только в организации профсоюзов, но, сверх того, в создании основ нового государственного аппарата и других учреждений. Об этом говорят и следующие примеры.
Вальтер Машке, проживавший в берлинском районе Адлерсдорф, сообщает, что в начале 1944 г. Лёйшнер развивал перед ним такие конкретные взгляды: «Теперь он придавал большее значение подбору определённых лиц для назначения их на должности в профсоюзном руководстве и в государственных административных органах... Я должен был находиться особо в его распоряжении и заняться делами иностранных рабочих, угнанных в Германию»92. Машке поручалось подготовить обращение к находившимся в Германии подневольным иностранным рабочим и наметить меры по их организованному возвращению на родину.
Бывший профсоюзный служащий и председатель местного объединения СДПГ Фриц Крюгер, уволенный нацистами в 1933 г. и затем работавший каменщиком, сообщает из Потсдама: «Я принадлежал к одной нелегальной группе, состоявшей из трёх товарищей. Нашим связным был товарищ Георг Шпигель, до 1933 г. работавший редактором местного отдела нашей партийной газеты. Мне известно, что Георг Шпигель поддерживал отношения с Германом Маасом и Вильгельмом Лёйшнером. Товарищ Шпигель во время войны служил в вермахте вольнонаёмным. За несколько недель до 20 июля 1944 г. Георг Шпигель сказал мне, что в Германии скоро произойдёт переворот и я должен быть готов к этому. Предполагается назначить меня обер-бургомистром Потсдама или же на центральный руководящий пост в Берлине»93.
Аналогично и сообщение д-ра Ганса Грюнберга — до 1933 г. журналиста и члена СДПГ, после 1933 г. неоднократно увольнявшегося по политическим причинам и в 1944 г. работавшего электромехаником магазина автомобильной фирмы «Даймлер — Бенц АГ» в Ростоке. «В мае 1944 г. я встретил бывшего второго секретаря окружного правления СДПГ Вилли Йессе, мобилизованного в «вспомогательную службу безопасности» и работавшего на верфи «Нептун». Он сказал мне: в ближайшее время кое-что произойдёт и я «по первому же знаку должен явиться к нему», чтобы работать в редакции газеты, которую будут издавать. По окончании воины он вернулся из Швеции (куда ему удалось бежать после 20 июля 1944 г.) и сообщил мне, что начиная с 1942 г. поддерживал связь с социал-демократической группой Лёйшнера — Лебера — Мирендорфа — Хаубаха в Берлине, был информирован о запланированной попытке путча и имел задание подготовить переворот в Мекленбурге»94.
Эти сообщения показывают, что была создана довольно разветвлённая, идущая глубоко в низы сеть доверенных лиц, которая могла бы стать весьма важным фактором развёртывания массового демократического движения. Лёйшнер, Лебер, Маас и Райхвайн явно не желали оставить дело преобразования Германии только в руках одной небольшой группы офицеров, чиновников и функционеров высшего звена.
Однако неотъемлемой предпосылкой развёртывания широкого антифашистского массового движения было сотрудничество с КПГ и созданным и руководимым ею движением «Свободная Германия». Мы подробно рассмотрим эту проблему в следующем разделе. Здесь же предварительно скажем, что социал-демократические функционеры и наиболее разумные элементы Крайзауского кружка начинали порывать с пагубным антикоммунизмом и искать контактов с движением «Свободная Германия».
До сих пор мы рассматривали лишь взгляды окружения Штауффенберга и описывали подготовку к перевороту, проводившуюся этим окружением.
Каковы же были взгляды самого Штауффенберга по вопросу о переустройстве Германии после свержения нацистского режима?
К тому времени граф Штауффенберг уже изложил свои представления в ряде документов. Однако найти эти документы до сих пор не удалось — по всей вероятности, они уничтожены. Поэтому мы вынуждены опираться главным образом на свидетельства его друзей и современников, а также на показания тех, кто после 20 июля 1944 г. был арестован и подвергнут допросу гестапо. Разумеется, в силу понятных причин этот источник имеет ограниченную ценность.
Все сообщения говорят о том, что Штауффенберг поддерживал дружеские отношения с Мольтке, Йорком, Троттом, Шуленбургом, Лебером, Лёйшнером, Маасом и Райхвайном и что взгляды их в значительной мере совпадали. В 1944 г. Штауффенберг явно принадлежал к левому крылу заговора, которое в резком противоречии с группой Гёрделера выступало за прогрессивные политические и социальные перемены. Это не оспаривается даже многими буржуазными современниками событий и историками. Сам Гёрделер в своих воспоминаниях, написанных им в заключении в ноябре 1944 г., рисует следующий образ Штауффенберга:
«Осенью 1943 г. Тресков познакомил меня с подполковником графом фон Штауффенбергом, человеком благородного образа мыслей, тяжело раненным в Африке офицером генерального штаба, проявившим себя, однако, впоследствии упрямцем, которому тоже захотелось делать политику. Я высоко ценил его и всё же имел с ним немало стычек. Он желал недостаточно чёткого политического курса с опорой на левых социалистов и коммунистов...»95
Почему он считал его «упрямцем», Гёрделер сам даёт понять, ссылаясь на готовность Штауффенберга вступить в союз с левыми социалистами и коммунистами, между тем как сам Гёрделер от какого-либо сотрудничества с коммунистами отказывался наотрез.
Послушаем ещё одного современника событий из буржуазного лагеря. Ганс Бернд Гизевиус, тоже встречавшийся со Штауффенбергом, так обрисовывает сложившуюся ситуацию: «Действительно, фикция социально-революционного братания немецких и иностранных рабочих масс давала ложный импульс полному энергии кружку Штауффенберга. Когда во время последнего приезда Тротта в Швейцарию в апреле 1944 г. я говорил с ним, я был просто напуган тем, насколько радикально этот, в сущности, такой прозападно настроенный дипломат высказывался в пользу Востока — нет, вернее сказать, какой глубокий внутренний поворот в сторону от Запада произошёл в нём...
Узкий кружок Штауффенберга последовательно стремился к союзу с крайне левыми, с коммунистами. Влиятельным инициатором этого курса являлся регирунгс-президент граф Фриц фон дер Шуленбург... Пребывая с 1938 г. вновь в оппозиции, он привлёк Штауффенберга на свою сторону и с тех пор внутренне стоял к нему ближе всех. Несомненно самый активный в этом узком кругу, он резко выступал против кандидатуры «реакционного» Гёрделера, вместо которого он предлагал в качестве канцлера «молодых» стоящего далеко слева бывшего социал-демократического референта по вопросам вооружённых сил в рейхстаге Лебера. С тех пор оппозиция оказалась внутренне расколотой, ибо речь шла не о личности Гёрделера или Лебера, а о двух диаметрально противоположных желаемых направлениях...»
Гизевиус считает, что Штауффенберг желал своего рода «военный социализм», что он отклонял кандидатуру Гёрделера на пост рейхсканцлера в пользу Лебера, и продолжает: «Лебер с согласия Штауффенберга тоже вёл предварительные переговоры с коммунистами, чтобы опереться преимущественно на силы воинствующих левых».
Затем Гизевиус приводит мнение полковника Ганзена, преемника адмирала Канариса на посту начальника абвера: «Ганзен утверждает, что Штауффенберг играл со мною в прятки. Если ещё несколько недель назад он рассчитывал на то, что удастся столкнуть Запад с Востоком, то теперь он думает о совместном победном походе серо-красных армий против плутократии»96.
Гизевиус сообщил своё впечатление о Штауффенберге и Аллену Уэлшу Даллесу, который руководил в Швейцарии американским Управлением стратегических служб (ОСС) и имел задание вести разведку внутреннего положения в странах «оси», особенно в Германии. Даллес (брат ставшего позднее государственным секретарём США Джона Фостера Даллеса), так пишет об этом в своей книге «Заговор в Германии»:
