— Что с тобой, дада? — спросила она. — Уж не болен ли?
— Нет, доченька. Князь меня к себе вызывает. Жди беды!
— Только-то и всего? А ты не бойся, дада, иди смело! Послушай, чего он хочет.
Пошел старик в княжеский дом. Сам идет, а самого ноги не несут. Слуги о нем доложили, и велел князь привести старика к себе. Сидит надутый, будто его пчела укусила.
— Как ты посмел меня перед всем сходом унизить? — спрашивает князь. — Ну, теперь берегись! Твоя душа — в моем кулаке. Найди мне эту девушку, хоть из-под земли достань! А не найдешь — вот тебе стебель конопли. К утру напряди из него ниток и сделай мне башлык и перчатки. Не сделаешь — голову сниму!
Идет старик, пот со лба утирает. Еле домой приплелся. В руке конопляный стебелек держит, горько плачет… Узнала Фатимат, чего князь требует, и успокоила отца:
— Не горюй, дада! Завтра ты пойдешь к князю и скажешь так: «Коноплю я уже вымочил и ободрал. Вот тебе от нее древесина. Теперь ты из этой конопляной древесины сделай мне прялку и ткацкий станок. Я напряду пряжи, сотку полотно и сделаю тебе башлык и перчатки!»
Подбодрился старик и на следующее утро взял ободранный стебелек конопли и явился с ним к князю.
— А! — сказал князь. — Пришел? Где девушка? Где перчатки? Где башлык? Стоишь с пустыми руками? Ну, теперь-то уж твоя голова в моей власти.
— Не гневайся, князь, — поклонился старик. — Девушку я не нашел. А другой твой приказ я постараюсь в точности исполнить. Но я человек бедный, нет у меня в доме ни прялки, ни ткацкого станка. Твою коноплю я уже ободрал и расчесал. Вот и древесина от нее… Вели из этих кусочков сделать прялку и ткацкий станок. — И старик протянул князю на ладони конопляную костру. — Как сделаешь, я тотчас пряжи напряду, полотно сотку… Будут у тебя и башлык и перчатки!
Лицо у князя запылало как огонь, а потом застыло как лед. Не нашелся князь, что ответить старику, и прогнал его прочь. Пошел старик радехонек: как-никак жив остался! Домой пришел усталый, но счастливый и рассказал Фатимат, как озадачил князя.
А князь всю ночь не спал, ворочался и весь день ходил, как черная туча. Не милы ему стали ни его войско, ни его арабские скакуны, ни все богатство. Сама жизнь не мила стала.
И вот послал он снова слугу к старику. Вместе с гонцом явился старик пред грозные княжеские очи.
— Ты, старый плут, все эти хитрости не сам придумал. Откуда у тебя такой ум? Иди домой и тому, кто тебя подучил, передай мой приказ Пусть он ко мне придет и не придет. Пусть будет и одет и раздет. Пусть будет пешком и верхом. И пусть принесет мне пустой сундук с подарком внутри. Раз-два, поворачивайся! Не исполнишь — голову сниму!
Бедный старик совсем пал духом. Еле домой добрался. Рассказал дочери, как его князь встретил.
— Пустяки, дада! — утешила его Фатимат. — Ложись-ка отдыхай, а я что-нибудь придумаю…
Поймала Фатимат воробышка. Потом словила двух зайцев. Зайцев на поводок привязала, воробья в сундучок посадила. Сама села верхом на старого козла — верхом едет, ногами по земле идет. Закуталась в прозрачную шаль и так отправилась к князю. Вот подъехала она к княжеским воротам и, во двор не заходя, остановила своего козла. Слуги увидели ее, побежали скорее к князю.
— Что делать? — спрашивают. — Там какая-то девушка у наших ворот — не то одетая, не то раздетая, верхом на козле, а под мышкой сундучок держит.
Затрясся князь от злости.
— Это, наверно, та самая дерзкая девчонка! Видеть не желаю! Спустите на нее собак!
Побежали слуги что есть духу, спустили на Фатимат всю княжескую свору. Только одну, самую злющую собаку на цепи оставили. Бросились собаки на Фатимат. А она отвязала одного зайца. Заяц наутек — собаки вдогонку. Фатимат ударила козла и смело въехала во двор.
Рассердился князь, замахал кулаками.
— Спускайте последнего пса! — закричал он из окна. — Живо!
Спустили слуги с цепи последнюю, злющую-презлющую собаку. Бросилась она на Фатимат. А Фатимат ни капельки не испугалась. Отпустила второго зайца. Заяц стрекача задал — пес за ним следом. А Фатимат спрыгнула с козла, подошла к окну и говорит князю:
— Я сделала все, как ты велел. Пришла и не пришла, одета и не одета, не пешком и не верхом. А вот тебе и пустой сундук с подарком. — И, сказав так, она открыла крышку и протянула князю сундучок.
Воробей выпорхнул и улетел. Остался в руках у князя сундучок пустой…
Долго молчал князь, а потом и говорит:
— Твоя взяла! Проси, что хочешь! Все для тебя сделаю!
— Ничего мне не надо, — отвечает Фатимат. — Разреши мне только у вас в доме сварить бахсыму так, как я варю, угостить тебя с твоими гостями.
Кликнул князь княгиню. Княгиня кликнула служанок.
— Во всем слушайте эту девушку, делайте, что прикажет, — распорядился князь. — Открывайте перед ней все наши кладовые.
Скривилась княгиня, пожелтела с досады, но делать нечего…
И заквасила Фатимат бахсыму, и дала ей постоять, пока она бродила, и потом сама она ее вскипятила, и сама процедила, и сама все приправы положила… А потом пришла к князю и сказала:
— Скликай, князь, своих гостей!
По зову князя съехались его друзья из ближних и дальних мест. Сели за столы бахсыму пить. И такая была эта бахсыма вкусная, такая приятная! Пили да знай похваливали… А княгиня сидела молча и от стыда горела, потому что все увидели, что Фатимат великая мастерица, бахсыму лучше варит, чем сама княгиня.
Так наказала бедная девушка гордую княгиню — дважды ее перед людьми на посмешище выставила.
СЫН ДАДАМЫЖА
Рассказывают люди, случилось однажды в старину, что вернулся некий князь из гостей и подъехал к коновязи, где ждали его слуги, чтобы помочь спешиться.
И вдруг — нá тебе! — откуда ни возьмись взлетел перед самым носом князя на верхушку коновязи петух и пропел:
— Ку-ка-ре-ку!
Слуги кругом суетятся, хлопочут: один уздечку схватил, другой стремя поддерживает, третий княжескую ногу из стремени вынимает… А князь медлит с коня слезать… «Что бы это значило? Как смел этот петух мне прямо в лицо кукарекать? — думает князь. Выхватил он из-за пояса пистолет и убил дерзкого петуха. Петух свалился на землю, крыльями захлопал и затих.
Спрыгнул тогда князь с коня, сам искры из глаз мечет, ногами топает.
— Скакуна моего к этой коновязи не привязывайте! Коновязь и петуха сожгите и пепел за аулом на берегу речки развейте по ветру! А потом всю землю вокруг коновязи на глубину двух локтей выкопайте и со двора вывезите! А потом арбу дочиста вымойте и наберите глины! А потом глину высыпьте в яму, поставьте новую коновязь и все кругом утрамбуйте катком! А как все сделаете, вокруг положите синие камни! Чтоб духу этого поганого петуха здесь не осталось!
Отдал князь такие дурацкие приказания, повернулся и пошел в дом. Слуги с ног сбились, кинулись выполнять. Князь обедал, князь почивал, а они трудились. Все сделали, даже двор подмели.
Вот вышел князь после сна на крыльцо, глянул по сторонам и молча обратно ушел.
Стали слуги между собой перешептываться, недовольство высказывать.
— Накажи его аллах! Он с жиру бесится, а у нас спины трещат! — шепнул один.
— Петух-то, бедняга, чем виноват? — шепнул другой. — За свое «ку-ка-ре-ку» жизни лишился…
— Это еще не все! — тихо сказал третий. — Видели, каким зверем князь смотрит? Того и гляди быть беде!
Ну, что на княжеском дворе случается, о том люди сразу узнают… Пошел слух про княжескую глупость по улицам и переулкам, по мельницам да просорушкам. Всюду, где люди соберутся, только о петухе и говорят да над князем посмеиваются.
Через дня три, а может, и больше, велел князь оседлать коня и поехал погулять на берег речки, поглядеть на те места, — где петушиный прах развеяли. Едет и вдруг слышит, запел кто-то на берегу, и далеко эта песня над водой разносится:
