- Успокойтесь, Мстер Фордман. Сейчас до всего дойдём, - остановил успокаивающим жестом начавшего подниматься Уитни «юрист». – Как Вы сами знаете, случилась страшная авария. И первыми на место происшествия, как ни странно, успела пребыть реанимационная команда из этой клиники.

- Почему? Как? Вы следили за нами?

- Да. Мы следили, - не стал отрицать «Гарфилд». – И, думаю, вы прекрасно понимаете почему. Так ведь?

- Сердце… - понял Уитни.

- Именно. Эта операция очень важна для клиники. А особенно «полевые испытания» протеза. Вполне естественно, что команда специалистов с аппаратурой для дистанционного снятия параметров работы ехала на небольшом отдалении прямо за Вами. А ещё с полным набором для экстренной реанимации. Вы ведь согласитесь, что это логичное и разумное действие с нашей стороны?

- Пожалуй, - вздохнул и опустил глаза Уитни.

- И именно это действие, в результате, спасло жизнь Вам и вашей матери.

- Матери? А отец? – вскинулся парень. «Гарфилд» пожевал губами.

- Мистер Фордман погиб мгновенно. Влетевшим в салон бревном ему снесло голову, часть плеча и руку. Спасти его было уже невозможно.

- А мама?

- Вот про Миссис Фордман у нас с Вами сейчас и пойдёт разговор, - тяжело вздохнул «Гарфилд» и положил руку на папку с документами.

- Что с ней?

- То самое бревно, что убило Вашего отца, Мистер Фордман, почти убило и Вашу мать. Оно оторвало ей руку и часть плеча. Поломало рёбра. И один из осколков рёбер пробил ей сердце…

- Но вы же сказали, что спасли ей жизнь?! – вцепился в подлокотники офисного кресла Уитни.

- Да. Команда реаниматоров и… техников клиники успела в последний момент. И они совершили буквально чудо.

- Что… что они сделали? – враз севшим голосом спросил парень.

- Действовать надо было быстро, времени на раздумья не было… Они изъяли протез из тела Вашего отца и поставили его Вашей матери. Это позволило выиграть время и довезти её до клиники живой. А здеь…

- А здесь?

- Команда хирургов и техников за стеной сейчас готовятся начать операцию по полноценному протезированию потерянной конечности, сердца, лёгкого замене сломанных рёбер на искусственные. Но…

- Но?

- Но клинике необходимо документально оформленное Ваше согласие на операцию. Вы же понимаете? Правда?

- Могу я её увидеть?

- Она без сознания, в специальном стерильном боксе. И…

- И?

- Открою секрет. Надеюсь на Вашу порядочность, Мистер Фордман. Точнее на совесть. Операция уже началась. Каждая минута промедления значительно опускала шансы на хоть сколько-то благоприятный исход. Врачи не могли ждать, пока вы очнётесь… Но, если Вы против установки протезов, то мы, конечно, можем сейчас же остановить операцию и свернуть реанимационные действия. Есть немного отличный от нуля шанс, что в таком случае она даже сможет доехать живой до государственного лечебного учреждения…

- Нет! – воскликнул Уитни. – Я согласен. Показывайте бумаги…

***

В общем, не завидую я парню в той ситуации. Ведь, если бы не знал точно, так как сам всё организовал, то на его месте точно заподозрил бы «нечестную игру» и какой-то подвох. Вот только никакого подвоха не было. К счастью или к сожалению.

Пока Тина пудрила Уитни мозги, пытаясь создать хоть сколько-то убедительную картину случившегося, я сидел в соседней комнате и наблюдал за ними.

На самом деле «сердце» я ей действительно поставил сразу там, на месте аварии. Правда, от «протеза» её мужа были взяты только прошитые чипы. Всё остальное было выращено новое. Закпорив все повреждённые сосуды, стабилизировав её состояние, я перенёс женщину в «клинику». А следом за ней и самого Уитни.

К моменту его пробуждения всё уже было давно закончено: протезы установлены, чипы перепрошиты, контроллеры откалиброваны и проверены. Травмами самого Уитни ведь тоже занимался я. И уже после того, как завершил весь процесс с его матерью.

А работы с ней было действительно много: если с «сердцем» технология была уже отлажена, то «руку» пришлось проектировать прямо там, в операционной, не сходя с места. Вроде бы получилось.

Нет, никаких «усилений», «встроенного оружия» или «инструментария» в стиле «Киберпанка» я не вставлял. У меня была другая задача: сделать максимально точный и функционально-неотличимый от оригинала аналог. И, мне кажется, я с этим справился.

По внешнему виду, по крайней мере, отличить искусственную руку от настоящей было практически не реально. Та же кожа (на самом деле высокопрочное синтетическое покрытие, но на вид и на ощупь неотличима), та же форма, та же функциональность и подвижность. А главное: отсутствие неестественных звуков и шумов при движении, и полная чувствительность. Пришлось повозиться, выстраивая тысячи искусственных "нервов" подводя их к микро-датчикам, встроенным в "кожу" и калибруя сигнал, делая его неотличимым от того, что посылают в мозг натуральные, живые нервные окончания. Энергия…

С энергией было посложнее и попроще одновременно. Если для «сердца» я использовал подсмотренный в Уэйн Технолоджис генератор, работающий от расщепления глюкозы из крови пациента, то для работы целой руки его мощности уже бы не хватило. Пришлось ставить аккумулятор. Тоже не простой, естественно, а максимально улучшенный, ёмкий и навороченный, но всё же требующий внешней подзарядки.

И подзаряжается он через стандартное микро-USB гнездо в плече протеза. Естественно, гнездо открывается только определённым нажатием на определённые скрытые под «кожей» «кнопки», а в остальное время полностью герметизируется. А индикатор заряда проявляется на запястье, в том месте, где обычно носятся часы. Проявляется тоже, по нажатию. А вместе с уровнем заряда выводится и уровень сахара в крови для облегчения контроля (не дай Бог ещё «сердце» остановится).

Я, конечно, ещё буду улучшать и модернизировать конструкцию в будущем (назначаемые периодические «медосмотры» мне в помощь), но уж что сумел, то сумел. По крайней мере жизнь женщине спас.

Да… Собственно, там, на той дороге, я впервые и увидел «живое». И как «живое» становится «мёртвым». Трудно подобрать слова для описания этого. Это что-то вроде особого «свечения» вокруг организма что ли… или не свечения? Нет, не смогу. Это надо просто самому видеть, чтобы понять. Одно скажу точно: процесс перехода «живого» в «мёртвое» отвратителен.

***

Я стоял в своём амбаре и смотрел на висящую на стене картину. Грир нарисовала и принесла, как мы и договаривались, для легализации денежного перевода.

Картина… хм, холст в раме, в центре которого, кажется даже не художественными красками, а обычной, масляной эмалью красного цвета нарисовано сердце. Что-то среднее между детским стилизованным сердечком и тем, как его рисуют в анатомических атласах. Верхняя четверть этого «сердца» вырезана, и из него торчит шестерёнка жёлтого цвета.

Удивительно, при всей небрежности и схематичности, нарисовано и, правда, неплохо. Даже красиво. А ещё с огромным зарядом чувств и эмоций, вложенным в эту картину автором.

- Что это? – спросил, молча подошедший сбоку Лекс. Естественно, я слышал, как он подъехал, как подходил к амбару, как вошёл. Естественно, и он это знает. От того и не стал делать «привлекающих внимание» действий вроде покашливания, а просто встал рядом.

- Картину вот купил, - не отводя взгляда, задумчиво проговорил я.

- Дорого?

- Пятьсот тысяч долларов, - честно признался я.

- Сколько? – взметнулись его брови в удивлении.

- Пятьсот тысяч, - повторил я. Лекс вернул брови на место, подошёл к холсту на несколько шагов и внимательнее присмотрелся. Затем отошёл. Наклонил голову к одному плечу, к другому.

- Хм… а ведь действительно… - проговорил он. – Что-то такое в ней есть… Имя художника назовёшь?

- Нет, - ответил я вроде бы равнодушно, но так, что желания спорить у Лекса не возникло.

- А что собираешься делать с ней? – перевёл тему он.

- А что я могу с ней сделать? – не понял уже я.