Ришмон был включен общее помилование, но он не был заинтересован в соглашении с Ла Тремуем. Он вернулся в Партене и оттуда продолжал упорно противостоять министру. Главным театром их соперничества стал Пуату — богатая провинция в центре королевства Карла VII, которая исторически была важным источником войск и налоговых поступлений. И Ришмон, и Ла Тремуй обладали в Пуату огромной властью. Став главным министром Карла VII, Ла Тремуй уже имел там крупные земельные владения. Возможности занимаемой должности позволили ему создать в Пуату территориальную базу власти, которая ставила его в один ряд с отпрысками великих дворянских домов при дворе Карла VII. В качестве обеспечения своих займов Дофину он взял большие замки и обширные владения, такие как Люзиньян и Мелле. Ла Тремуй назначал свои креатуры командовать королевскими замками, например Лусоном и использовал свои полномочия, чтобы привлечь местных дворян к союзу. Позже, в 1431 г., он получит в свое распоряжение обширные владения вокруг Туара, конфискованные короной у Луи д'Амбуаза. Со своей стороны, Ришмон также имел крупные владения в Пуату — Партене и Фонтене. Он был связан с некоторыми домами принцев: Анжуйским, Бурбон-Клермонским, Ла-Маршским и Арманьякским. Коннетабль также мог рассчитывать на политическую и военную поддержку своего брата, Иоанна V Бретонского. У Ришмона была большая личная поддержка среди бретонских компаний. В течение следующих пяти лет эти два человека вели свою личную войну посредством сторонников: со стороны Ришмона — его главный бретонский лейтенант Прежен де Коэтиви и его союзники среди знати Пуату; со стороны Ла Тремуя — Оливье де Пентьевр, изгнанный глава семьи, которая долгие годы составляла главную оппозицию династии Монфоров в Бретани, и перигорский дворянин Жан де Рошешуар (он же Жан де ла Рош), которого министр назначил сенешалем Пуату[314].

Граф Солсбери высадился со своей армией в Кале на третьей неделе июля 1428 г., когда противостояние Дофина с мятежниками приближалось к кульминации. Солсбери оставил армию на попечение своих лейтенантов, а сам поехал в Париж для переговоров с герцогом Бедфордом. В столице Франции регент председательствовал на военном совете. Кроме самого Солсбери, на нем присутствовали многие ведущие английские капитаны во Франции. После нескольких дней споров направление кампании было радикально изменено. Было решено, что вместо того, чтобы идти на Анжер, армия Солсбери выбьет гарнизоны дофинистов, которые закрепились между Парижем и Босе в течение предыдущей зимы, а затем повернет на юг для осады Орлеана. Был составлен новый контракт, закреплявший единоличное командование Солсбери над армией. Он получал полную власть над экспедиционной армией и людьми, набранными во Франции, и имел право вести кампанию так, как считал нужным в интересах короля. Это были судьбоносные решения. Спустя годы Бедфорд отрицал свою ответственность за них. Осада Орлеана, по его словам, была предпринята "Бог знает по какому совету". Однако Бедфорд прекрасно знал, кто несет за это ответственность. Граф Солсбери был единственным полководцем, обладавшим достаточным статусом и властью, чтобы настоять на своем плане. Это изменение означало конец наступлению на запад, которое Бедфорд отстаивал на протяжении многих лет. Оно также означало отказ от перемирия с Карлом Орлеанским. В более широком смысле это означало триумф более агрессивного подхода к ведению войны и отказ от терпеливого выстраивания политических союзов, которому всегда отдавал предпочтение Бедфорд. Как и Хамфри Глостер, с которым он часто встречался, граф Солсбери с неприязнью и недоверием относился к французским принцам, особенно бургундским и орлеанским, и искал чисто военного выхода из сложившегося стратегического тупика[315].

Солсбери начал свою кампанию с характерной для него жестокостью и быстротой. На второй неделе августа 1428 г. он вновь собрал свою армию и двинулся на Ножан-ле-Руа, расположенный к югу от Дрё. Дофинисты, защищавшие Ножан, не захотели рисковать и сдались под угрозой штурма. Многие из них, как выяснилось, ранее присягнули на верность английскому королю и были повешены, а остальных заставили заплатить большой выкуп. Далее Солсбери разделил свою армию на несколько отрядов, которые двинулись по параллельным маршрутам через равнину Босе, захватывая одну крепость за другой. Все они сдавались на условиях капитуляции и открывали ворота. Первое серьезное сопротивление они встретили у Ле-Пюзе, Тури и Жанвиля — линии крепостей под командованием Жеро де ла Пайе, защищавших подступы к Орлеану. При приближении Солсбери Жеро бежал, оставив свой гарнизон для заключения соглашения с завоевателем. Ле-Пюизе был быстро взят штурмом, а весь гарнизон повешен. Жанвиль продержался десять дней. Город пал после ожесточенной битвы на стенах, в которой большинство защитников было убито и ранено, — "самый замечательный штурм, который мы когда-либо видели", — сообщал Солсбери жителям Лондона. Остальные отступили в замок и тщетно боролись за свою жизнь. Часть защитников была повешена, а на остальных наложили выкуп. За три недели Солсбери захватил 39 укрепленных городов и замков, сметя все вражеские гарнизоны в Босе, кроме Шатодёна. После этого граф сделал паузу, чтобы дать отдых своим людям и позволить контингенту из Нормандии присоединиться к нему. Он все еще надеялся скрыть истинную цель кампании. В начале сентября регент заверил нормандские Штаты, что целью кампании является Анжу. Но притворство оказалось неэффективным. Министры Дофина уже поняли, что направление английского наступления указывает на Орлеан, и начали укреплять город и увеличивать его гарнизон. Солсбери попытался застать Орлеан врасплох, но обнаружил, что опоздал. Англичане подошли к Орлеану и увидели, что его стены кишат вооруженными защитниками. 8 сентября англичане простояли в боевом порядке у города с полудня до сумерек, а затем вернулись в Жанвиль. Никто не ответил на их вызов. Стало ясно, что придется предпринимать серьезную осаду[316].

Солсбери уже обеспечил свой тыл и коммуникации с Парижем и Руаном. Следующей задачей было установление контроля над Луарой по обе стороны от Орлеана, чтобы воспрепятствовать подвозу в город припасов и подкреплений. Судьба защитников Ле-Пюизе и Жанвиля потрясла жителей луарских городов, многие из которых без боя открыли ворота англичанам. Одним из первых был Мен, расположенный в 13-и милях ниже по течению от города. Делегация из этого города явилась в покои Солсбери в Жанвиле с изъявлением покорности. Солсбери послал одного из своих лейтенантов занять город, укрепить мост и завладеть ценными припасами на складах. Получив в свои руки мост через Луару, Солсбери смог осадить Божанси, расположенный в 5-и милях ниже по течению, примерно 10 сентября[317].

В тот день, когда англичане появились у Божанси, открылись Генеральные Штаты  Буржского королевства, чтобы обсудить самый тяжелый военный кризис в его истории. Они были созваны в Туре, но в итоге собрались в Шиноне, который считался более безопасным местом. Впервые с момента воцарения Карла VII представители всех его доменов собрались в одном месте. Рауль де Гокур, капитан Орлеана, явился вместе с Ла Иром, чтобы доложить о военной ситуации. По их словам, необходимо было удержать Божанси, а для этого требовалось найти деньги для оплаты войск. Но казна была пуста. Ла Тремуй снова открыл свои сундуки и внес 10.000 экю в дополнение к тем крупным суммам, которые он уже ссудил. Другие члены Совета внесли свою лепту. Делегаты также запустили руки в карманы. В общей сложности было занято 15.000 экю (2.500 фунтов стерлингов), что хватило бы на месячную зарплату. Вся сумма была передана Гокуру и Ла Иру. Затем делегаты проголосовали за общую субсидию в размере 500.000 франков (около 55.000 фунтов стерлингов). Их политические требования были предсказуемы, но невыполнимы. Они призывали принцев крови объединиться с Дофином и требовали предпринять новую попытку склонить на свою сторону герцога Бургундского, несмотря на протесты Дофина, который уверял, что уже сделал все, что мог. Они хотели, чтобы Ришмон был призван ко двору, чего не хотели допустить ни сам Карл VII, ни Ла Тремуй. Ришмон отсутствовал на протяжении всех заседаний и находился при дворе своего брата в Бретани. Вскоре он вернулся в Партене и оставался там всю зиму, а его союзники один за другим покидали его, чтобы пополнить силы Дофина[318].