Возможно, даже более важным, чем военные последствия этих операций, было их глубокое влияние на политическую ориентацию регионов, признавших двуединую монархию. Они отодвинули фронты боевых действий от центров английской власти, положив начало периоду относительного спокойствия и процветания, продолжавшемуся до конца десятилетия. Победа на некоторое время восстановила ореол английской непобедимости и убедила население севера в том, что англичане останутся здесь навсегда. Люди считали, как сказал Бедфорд в октябре того года Парижскому Парламенту, что англичане обязаны своей победой "скорее Божьей милости, чем просто численности или силе оружия". Важность этих нематериальных факторов наглядно продемонстрировали заговоры в Руане, организованные в расчете на поражение англичан, и беспорядки, вспыхнувшие во второй половине дня после битвы, когда распространилось сообщение о том, что они разбиты. После поражении дофинистов бунтовщики рассеялись. Заговорщики из Руа и Руана оставили свои планы и в конце концов были разоблачены и вынуждены бежать или подавать прошения о помиловании. Через несколько дней после сражения герцог Лотарингский получил гневный упрек от Бедфорда за попытку оказать помощь Гизу и сразу же отказался от нее. Менее чем через год после последнего значительного выделения субсидий нормандцы санкционировали значительное увеличение габеля и выделили субсидию в размере 200.000 ливров для погашения задолженности, накопившейся в ходе военных действий летом, и для финансирования осады Мон-Сен-Мишель[190].

Большое наступление на запад, запланированное в замке Руана после битвы при Вернёе, началось уже через несколько дней после принятия решения о его начале. Осада Мон-Сен-Мишель была поручена Николасу Бурде, бальи Котантена, человеку с бурным прошлым в родном Уорикшире, который сражался при Азенкуре и был посвящен в рыцари при Вернёе. Бурде прибыл в устье реки Куэнон напротив Мон-Сен-Мишель 12 сентября 1424 г. во главе примерно 500 солдат. Большой островной монастырь, возвышавшийся над береговой линией в восточной части залива Сен-Мало, представлял собой естественную крепость, состоявшую из церкви аббатства, монастырских построек и небольшого городка, теснившегося на скале площадью около 17-и гектаров. Выглядел он не так эффектно, как сегодня, поскольку старая романская церковь была частично разрушена в 1421 году, а большой готический хор со шпилем и контрфорсами начал подниматься из руин только в 1440-х годах.

Крепость создавала уникальные проблемы для осаждающей армии. Приливы и отливы в бухте были самыми высокими на континентальном побережье Европы, разница между половодьем и меженью достигала 50-и футов. Сегодня пять веков аллювиальных и приливных отложений подняли уровень прибрежной суши, приблизив ее к скале. В 1424 году аббатство было более отдалено берега. На противоположном от горы берегу река Куэнон растекалась широкой дельтой, создавая непроходимую местность из проток и болот. Во время прилива море омывало стены Понторсона, находящегося сейчас в пяти милях от горы, а иногда проникало вверх по долине до Антрена, расположенного в семи милях к югу. Во время отлива море отступало примерно на десять миль за гору, открывая проход по суше два раза в день всего на несколько часов. Насыщенный влагой грунт был слишком мягким, а интервалы между приливами слишком короткими, чтобы можно было разместить осадную артиллерию на эффективной дистанции. Естественная оборона была усилена с 1390-х годов строительством башен и барбаканов вокруг зданий аббатства. После вторжения Генриха V в Нормандию в 1417 г. город, приткнувшийся у основания скалы, был обнесен второй линией стен, башен и укрепленных ворот, оснащенных артиллерией. Мон-Сен-Мишель был практически неприступен, если только его защитников не удавалось бы обессилить голодом, а это было сопряжено с определенными трудностями. Но решающим фактором была пресная вода. На горе имелся лишь один небольшой источник. Недавно в скале за руинами апсиды была построена большая цистерна со свинцовой облицовкой, в которую стекала дождевая вода с крыш церкви и зданий аббатства. Но цистерна часто пересыхала, и ее приходилось регулярно пополнять, доставляя воду в бочках с материка. Свежие продукты и другие припасы приходилось привозить морем из Сен-Мало. В 1424 г. обороной Мон-Сен-Мишель руководил Николя Пейнель, сеньор де Бриквиль, находчивый нормандский дворянин, защищавший Шербур от армии Генриха V в 1418 г. и отошедший на гору после его падения. Под командованием Пейнеля находилось не менее 120 дворян, чье вооружение когда-то было нарисовано на стенах церкви вместе со стихами, воспевающими их доблесть и сохранилось до XVIII века. С учетом латников, стрелков и горожан, защитников Мон-Сен-Мишель должно было быть несколько сотен человек[191].

Николас Бурде надеялся захватить гору с помощью предателя, служившего в гарнизоне. Анри де Мюрдраку, мелкому дворянину из Котантена, еще в июле заплатили огромную сумму в 1.000 экю за то, чтобы он впустил англичан. Заговор не удался. Либо Мюрдрак обманул своих заказчиков, либо его раскрыли. К моменту прибытия Бурде 8 сентября 1424 г. было уже ясно, что защитников придется брать измором. Он привел с собой большую команду мастеров и рабочих и приступил к строительству деревянной бастиды у деревушки Ардевон на берегу к юго-востоку от горы. Бастида, построенная за счет сборов с окрестных деревень и готовая к заселению уже через два месяца, представлял собой внушительное сооружение, защищенное рвом с укрепленными воротами и подъемным мостом и рассчитанное на 240 человек с лошадьми. В середине ноября 1424 г. Бурде разместил здесь свой штаб.

Главная задача Бурде заключалась в том, чтобы блокировать гору с моря. За четыре года до этого англичане заняли Томбелен — мрачную гранитную скалу, возвышающуюся из приливных вод чуть более чем в миле к северу от Мон-Сен-Мишель, на которой стоял заброшенный замок начала XIII века. Бурде захватил Томбелен и превратил его в базу для небольшой эскадры кораблей, нанятых в Руане и Арфлёре в надежде контролировать море вокруг горы. Но англичанам так и не удалось замкнуть кольцо блокады. Дофин отправил одного из своих личных секретарей для организации снабжения осажденного гарнизона. В Сен-Мало была организована база снабжения. Жители города энергично откликнулись. Они грузили продовольствие, воду и снаряжение на вооруженные корабли, которые регулярно отправлялись к горе. Часто происходили стычки с английскими кораблями из Томбелена, но поток припасов никогда не прерывался надолго[192].

Английское вторжение в Мэн началось на второй неделе сентября 1424 г., вскоре после того, как Бурде осадил Мон-Сен-Мишель. На протяжении многих веков Мэн был пограничным регионом, и это отразилось на его ландшафте. На гранитных холмах и в густо заросших лесом долинах северного нагорья тянулась череда старинных замков X, XI и XII веков постройки (Карта IV). Далее к югу, за линией холмов, местность понижалась в сторону плодородной равнины Ле-Ман и широкой долины реки Сарта. Когда в конце 1417 года Генрих V захватил соседнее герцогство Алансонское, англичане заняли большую часть северного нагорья и несколько важных замков на равнине. Но в последующие годы они постепенно отступил или были изгнаны из этих форпостов, и к 1424 году в их руках оставалась только мощная пограничная крепость Френе-ле-Виконт в верхней долине Сарта. Три крупных опорных пункта на северном нагорье — Майен, Силле-ле-Гийом и Бомон-ле-Виконт — служили базами крупных дофинистских компаний.

После битвы при Вернёе Мэн оказался в тяжелом положении. Сражение нанесло большой урон дворянству Мэна и привело к сокращению его гарнизонов. Графство оказалось без согласованного военного руководства. Герцог Анжуйский, Людовик III, был безнадежным абсентеистом. Баронство Лаваль, крупнейшее владение графства, находилось в руках вдовы, а малолетний наследник жил при дворе Иоанна V Бретонского. Герцог Алансонский, владевший землями в Мэне, в настоящее время томился в английской крепости Ле-Кротуа. Способный лейтенант Дофина на западе Жан д'Аркур, граф д'Омаль, был убит при Вернёе и не был заменен. Его роль неофициально взял на себя его старый враг Жан де ла Э, барон де Кулонс, возглавлявший французскую кавалерию при Вернёе и бежавший с поля боя, когда понял, что поражение неизбежно. Недавно он занял крепость Майен на северо-западе графства. Однако де ла Э никогда не пользовался авторитетом и репутацией своего предшественника[193].