Амадей представил эти предложения французам как исходящие от него самого, и у него сложилось впечатление, что Дофин принял бы все из них, кроме последнего. Он подготовил проект статей, в которых были зафиксированы условия возможного соглашения. Проблема заключалась в том, что в них не упоминались англичане. Герцог Савойский надеялся не впутывать их в это дело после того, как ему довелось испытать на себе их жесткие методы ведения переговоров при Генрихе V. Но поскольку Филипп был намерен соблюдать договор, заключенный в Труа, обсуждать мир без него было бессмысленно. Поэтому Амадей предложил обеим делегациям созвать в апреле 1423 г. в Шалон-сюр-Сон мирную конференцию, на которую пригласить английского регента. Но тут Бургундская делегация отказалась от своих обязательств. На этой ноте конференция завершилась[107].

Хотя делегаты уехали с пустыми руками, конференция в Бур-ан-Брессе не была пустой тратой времени и сил, поскольку позволила существенно ограничить географические рамки войны. Было заключено локальное и временное перемирие, охватывающее юго-восточный блок бургундских владений: само герцогство Бургундия, графства Шароле и Маконне. Другое перемирие, заключенное в то же время, распространялось на территорию графини Неверской. Цель этих соглашений заключалась якобы в том, чтобы удержать создавшееся положение в ожидании мирной конференции в Шалон-сюр-Сон. Но обеим сторонам это было удобно по более широким причинам. Для Дофина война с Бургундией была отвлечением от более важной задачи — вытеснения англичан. Более того, это было хуже, чем отвлечение, поскольку в конечном итоге Дофину необходимо было договориться с герцогом Бургундским. Что касается Филиппа, то партизанская война в его южных владениях была разрушительной, дорогостоящей и в конечном счете бесперспективной. В итоге мирная конференция так и не состоялась. Но советники Дофина и герцога Бургундского в июне 1423 г. тайно встретились в Шалоне и все равно возобновили перемирие[108].

Тройственный союз Англии, Бургундии и Бретани был окончательно провозглашен с большой помпой на встрече в верхах в Амьене в середине апреля 1423 года. Филипп Смелый явился с обычной толпой придворных, советников и чиновников. Герцог Бедфорд прибыл с большей частью своего парижского Совета и расположился в епископском дворце, где ему устроили королевский прием. Иоанн V приехал в столицу Пикардии в сопровождении огромной свиты, включавшей его брата Артура, многих ведущих баронов Бретани и большого вооруженного эскорта, оплаченного из казны герцога Бедфорда. По словам хрониста Монстреле, который, возможно, присутствовал при этом, было "много поклонов и внешних проявлений привязанности". Произошел обмен щедрыми подарками. Наряды и украшения надо было видеть, чтобы поверить что такое существует. Оба брака были публично провозглашены. 17 апреля тройственный союз был скреплен всеми тремя сторонами. Они заявили о своей взаимной "любви, братстве и союзе… без всяких тайных оговорок и умолчаний", и обещали согласовывать свои планы, защищать владения друг друга, предоставлять друг другу по требованию до 500 человек войска на месяц за свой счет, а за плату и того больше. Они обязались совместными усилиями умиротворить все королевство Францию "для облегчения жизни ее несчастных жителей, которые так много страдают". Эти обязательства они подкрепили торжественными клятвами, произнесенными на священных реликвиях у главного алтаря великого готического собора[109].

Разобравшись с собственными обязательствами, собравшиеся в Амьене обратились к насущной необходимости расширить свой союз за счет влиятельных фигур к югу от Луары. Они возлагали большие надежды на Жана де Грайи, графа де Фуа, который был самым могущественным из пиренейских феодалов. Годом ранее, в марте 1422 г., Жан де Грайи заключил сделку с Генрихом V. Послы графа поклялись от его имени соблюдать договор в Труа, и он принял от английского короля звание лейтенанта в Лангедоке. Графу был выплачен крупный денежный аванс для финансирования кампании в тылу Дофина летом того же года. Но Жан медлил, надеясь на более выгодное предложение от Дофина. Смерть Генриха V окончательно отодвинула эти планы на второй план, и обещанная кампания так и не состоялась. На следующий день после заключения тройственного союза у Бедфорда состоялся Совет, на котором присутствовали Филипп Добрый и оба брата Монфора. Они решили подтвердить лейтенантские полномочия графа де Фуа и условия ранее заключенного договора. Бедфорд издал ордонанс, в которой граф был назначен его капитаном с отрядом в 1.000 – 1.500 латников и 1.000 конных лучников, или "с тем количеством, которое может потребоваться для приведения наших провинций Лангедок и Бигорр к повиновению и для победы над человеком, который называет себя Дофином или королем Франции, вместе с другими мятежниками, непокорными и врагами"[110].

Конференция в Амьене стала высшей точкой ланкастерской системы союзов. Все последующее ознаменовало ее упадок. Но попытка найти союзников к югу от Луары полностью провалилась. Граф де Фуа уже искал способ обойти обязательства, взятых на себя в предыдущем году, и был обрадован, когда юристы сообщили ему, что договор, заключенный в Труа, недействителен. Дофин, хорошо осведомленный о ходе переговоров в Амьене, дал понять, что, возможно, готов сделать графу более выгодное предложение. Поэтому, пока граф де Фуа вел переговоры с советниками Дофина, эмиссар, посланный Бедфордом из Парижа, более полугода прохлаждался в Бордо, пытаясь добиться  у него аудиенции. Свою миссию он так и не выполнил. В конце концов, после еще двух лет осторожных уклонений граф Фуа окончательно перешел на сторону Дофина[111].

В течение нескольких месяцев английское правительство надеялось еще раз закрепиться к югу от Луары за счет захваченных при Азенкуре королевских принцев, томившихся в различных провинциальных замках Англии. Герцог Бурбонский уже смирился и перед смертью Генриха V обязался принести ему оммаж как королю Франции. Но герцог был уже отыгранной картой. В конце концов он не смог ни собрать выкуп, ни побудить своих офицеров сдать восемь крупных крепостей в Бурбонне, которые он обещал англичанам в качестве залога. Его владениями управляли жена и сын, которые не были готовы встать в один ряд с герцогом Бедфордом. Карл Орлеанский был бы более удачной добычей. Но он упорно отказывался следовать примеру герцога Бурбонского. Через три недели после встречи в Амьене он был перевезен в Лондон для очередного раунда переговоров с английским Советом. Для участия в них из Франции прибыли канцлер и несколько его главных офицеров. Но эти переговоры оказались не более плодотворными, чем предыдущие[112].

Даже герцоги Бретонский и Бургундский так и не смогли полностью выполнить свои обязательства, взятые в Амьене. Им нужна была страховка на случай краха английского дела. Поэтому они заключили между собой секретный протокол, в котором рассматривали возможность заключения соглашения с Буржским королевством[113]. В итоге после конференции в Амьене Иоанн V, как и раньше, остался в стороне от войны. Учитывая его многолетний опыт двуличия, Бедфорд вряд ли мог быть удивлен. Но Филипп Бургундский стал еще большим разочарованием. Филипп заботился о своей репутации в обществе, которая в значительной степени была связана с клятвами, данными им в Труа в 1420 г. и в Амьене в 1423 г. Брак Бедфорда с его сестрой создал более личную, но прочную связь между двумя мужчинами. Однако некоторые из ближайших советников Филиппа всегда относились к его союзу с англичанами более расчетливо. Проницательный канцлер Бургундии Николя Ролен поддержал союз в 1419 году за неимением лучшего варианта, но никогда не был убежденным англофилом и проводил политику постепенного отхода от фактического ведения военных действий.