К 23 июня 1450 г. все больварки, построенные англичанами за воротами Кана, были захвачены французами. С французских позиций по стенам били 22 больших и 6 малых бомбард. Одна башня была разрушена артиллерийским огнем, а другая, расположенная в западной части города напротив мужского аббатства Святого Стефана, была подорвана минами, вместе с большим участком стены. Граф Дюнуа приказал начать общий штурм через образовавшуюся брешь. Как только французы овладели проломом, герцог Сомерсет запросил у Дюнуа перемирие для переговоров. Оба были готовы к сделке. Для Сомерсета первоочередной задачей было спасти свою жизнь и жизни окружающих его людей. Дюнуа хотел взять Кан целым и невредимым. Даже если город падет, он отнюдь не был уверен, что сможет быстро взять цитадель. Расположенная на скале цитадель имела крепкие стены с четырьмя массивными башнями, глубокие рвы и могла бы продержаться длительное время.

Соглашение было достигнуто на следующий день, 24 июня. Кан должен был быть сдан 1 июля, если к этому времени не появится армия, способная оказать городу помощь. Срок был слишком короток, чтобы надеяться на помощь, но, возможно, достаточен, чтобы спасти честь Сомерсета. Как и в Байе, тем жителям, которые пожелали остаться, было разрешено сделать это и сохранить свое имущество, присягнув на верность Карлу VII. Остальным давалось три месяца на то, чтобы уехать в Англию со своими лошадьми, личным оружием и тем имуществом, которое они могли унести. Французское командование стремилось к скорейшему отъезду англичан и предложило им повозки для вещей и корабль для перехода по морю из Кана в Уистреам. Герцог и герцогиня Сомерсет с детьми покинули город сразу же после того, как официальная капитуляция была завершена. Во главе длинной колонны английских беженцев и эскорта французских солдат они направились в Уистреам, а затем на корабле отплыли в Англию[963].

После падения Кана в руках англичан осталось всего три города с гарнизонами: Шербур, Фалез и Донфрон. Главной проблемой в планах Карла VII теперь были деньги. Его армия быстро расходовала средства, и к моменту падения Кана у военных казначеев оставалось совсем немного. Сохранять армию в поле до будущей кампании было бы очень рискованно. Несмотря на царивший в Англии хаос, французский король не мог исключить возможности того, что три уцелевших города могут стать базой для очередной экспедиционной армии из Англии. В этой экстремальной ситуации он обратился к своему банкиру Жаку Кёру[964]. Современники считали Жака Кёра Крассом своего времени. Некоторые из них были уверены, что он лично финансировал всю норманнскую кампанию. Жак Кёр был, безусловно, экстравагантен и любил демонстрировать свое богатство, о чем свидетельствуют его прекрасный городской дворец в Бурже и замок в Эне-ле-Вьей на реке Шер. Он был заметной фигурой во время торжественного въезда Карла VII в Руан, одетый в такую же алую куртку с меховой отделкой, как и граф Дюнуа. Но, как и многие средневековые предприниматели, Жак Кёр был колоссом на глиняных ногах. Подробное расследование его дел после опалы в 1453 г. выявило целый ряд неудачных коммерческих предприятий и образ жизни, финансируемый в основном за счет ростовщичества и коррупции. Но он был на пике своего влияния и славы, когда выделил деньги на завершающий этап нормандской кампании. Но не все деньги были его собственными. Часть была взята в долг у итальянских купцов и видных придворных, а часть была собственными деньгами короля[965].

Французский король разделил свою армию на две части. Потону де Сентраю было поручено завоевать Фалез и Донфрон, а Ришмону — Шербур. Фалез и Донфрон были старыми пограничными крепостями, построенными еще английскими королями XII века, но, несмотря на свой возраст, они все еще оставались грозными и имели сильные гарнизоны. В частности, Донфрон был укреплен Генрихом V в ходе масштабной кампании 1418–1421 гг. и постоянно укреплялся в течение двух десятилетий, когда его капитаном был Томас, лорд Скейлз. Однако моральный дух солдат гарнизонов был низок, и ни одна из крепостей не оказала серьезного сопротивления. Сентрай прибыл к Фалезу 6 июля 1450 г., за ним следовал артиллерийский обоз Жана Бюро с отрядом из вольных стрелков. При подходе неприятеля к крепости гарнизон предпринял вылазку, но был отбит. После установки бомбард начались переговоры. Сэр Джон Толбот, который был капитаном Фалеза, по-видимому, купил свое освобождение из плена, разрешив своим лейтенантам в крепости сдаться. Король прибыл с толпой знати, чтобы присутствовать при открытии ворот Фалеза 21 июля. Крепость продержалась всего пять дней. Донфрон продержался чуть дольше. Он выдержал несколько штурмов и, наконец, сдался в начале августа после десятидневной осады[966].

Шербур был одной из сильнейших крепостей западной Франции. Его гавань представляла собой замкнутую лагуну, с узким проливом в море, над которым с запада возвышалась огромная цитадель, перестроенная в 1360-х годах наваррским королем Карлом Злым. Массивная крепость с толстыми стенами, шестнадцатью башнями и морем, являвшимся непреодолимой преградой, считалась неприступной. В 1418 году английской армии и флоту потребовалось шесть месяцев, чтобы заставить ее капитулировать. Капитаном Шербура был йоркширский сквайр Томас Гауэр. Это был ветеран нормандских войн, который непрерывно служил во Франции не менее двадцати шести лет и десять из них — в Шербуре. Гауэр был одним из многих английских солдат, которые пустили корни во Франции, приобретя обширные владения на полуострове Котантен и женившись на француженке. В 1450 г. гарнизон Шербура, состоявший из 120 человек, пополнился за счет беженцев и вырос примерно до 1.000 человек.

Ришмон прибыл к Шербуру в начале июля в сопровождении обоих маршалов Франции, адмирала Прежена де Коэтиви, Пьера де Брезе и графа Клермонского. С ними было около 4.000 человек, а также целая толпа призванных на службу рабочих и ремесленников. Но, несмотря на большое количество солдат и выкопанную сеть окопов вокруг замка, осада велась с помощью артиллерии. Гаспар Бюро подтянулся с артиллерийским обозом только в конце июля. Его бомбарды были установлены вдоль берегов гавани. Под скалой со стороны моря была установлена батарея, обтянутая непромокаемой кожей, которую дважды в день затоплял прилив. Первым же выстрелом была разрушена башня и участок стены. Шербур, снабженный артиллерией лучше, чем большинство английских крепостей, отстреливался, забрасывая осадные траншеи свинцовыми и каменными ядрами. Адмирал Прежен де Коэтиви был убит пушечным ядром, а бальи Труа — выстрелом из кулеврины[967].

В Англии попытки спасти последний уголок Нормандии, еще остававшийся в руках англичан, начались уже через несколько дней после начала осады города. Из замка Кенилворт министры Генриха VI приказали срочно набрать войска и стали просить богатые церковные епархии о займах. Король поспешил на юг, чтобы 24 июля председательствовать на Большом Совете в аббатстве Сент-Олбанс. О ходе обсуждения ничего не известно, но судьба ланкастерской Нормандии должна была стать главным вопросом повестки дня. Судя по всему, Совет одобрил проект помощи Шербуру. Через несколько дней из Англии отплыл корабль с подкреплениями и припасами. Но собрать более крупные силы оказалось сложнее, и реквизиция судов началась только 14 августа. Но Шербур сдался еще до того, как реквизиторы смогли приступить к работе.

История его сдачи многое говорит о настроении англичан в последние дни их пребывания в Нормандии. Томас Гауэр, вероятно, мог продержаться дольше, чем денежные запасы французских военных казначеев. В начале августа Карл VII направил в Шербур Жака Кёра для переговоров о скорейшей капитуляции. Кёр предложил Гауэру крупную взятку и освобождение из плена его сына Ричарда, которого Кёр, для этой цели, выкупил у его пленителей. Гауэр был исключительно верным офицером, но теперь решил, что настало время позаботиться о своих интересах и интересах своих людей. К 8 августа он достиг соглашения с Жаком Кёром. После того как французский король утвердил условия, 12 августа Гауэр и Ришмон скрепили документ печатями, и в тот же день крепость была сдана. Стоимость этой сделки для французской казны составила 40.000 экю (около 6.700 фунтов стерлингов). Из них часть была потрачена на доставку гарнизона и английской общины Шербура домой (в их "жалкие лачуги" в Англии, писал нормандский пропагандист Роберт Блондель). Часть средств была потрачена на освобождение пленных солдат английского гарнизона, чтобы использовать их в качестве разменной монеты. Сумма в 2.000 экю была распределена между гарнизоном, чтобы купить их согласие на капитуляцию. Часть денег, само собой, попала в карман Гауэра. Кроме того, был освобожден его сын Ричард. Все расходы были оплачены самим Кёром. Англичанам было разрешено уйти со своим движимым имуществом и, что необычно, продать свои земли всем, кого они могли заинтересовать. Должно быть, собралась целая толпа покупателей. Сам Гауэр подарил свои земли аббатству Нотр-Дам-дю-Во за городом в обмен на молитвы за себя и своих друзей, живых и мертвых. Первые сообщения о капитуляции Шербура поступили в Лондон 19 августа, вероятно, вместе с возвращающимся гарнизоном. Лондонский агент Джона Пастона написал ему с оказией: "Теперь у нас нет ни пяди земли в Нормандии"[968].