Предложение Бофорта о том, чтобы светские советники сами решали, куда направлять помощь, было неискренним. Все знали, что без его поддержки и финансирования ничего не получится. Старый интриган был твердо уверен, что, куда бы ни направлялась экспедиционная армия, командовать ею должен Джон Бофорт, граф Сомерсет. В конце концов министры Генриха VI решили оставить стратегическое решение за самим Сомерсетом. Ему было предложено, по сути, самому писать приказы. Сомерсет, здоровье которого всегда оставляло желать лучшего, в это время болел и не присутствовал ни на одном из важных заседаний Совета. Поэтому Адаму Молейнсу, тогдашнему секретарю Совета, было поручено согласовать с ним условия. В результате был составлен набор статей, в которых перечислялись требования графа, а ответы короля отмечались на полях. Сомерсет хотел иметь "достаточное количество людей", под которым он подразумевал не менее 1.000 латников и 3.000 лучников, артиллерийский обоз с обслугой, а также сборные понтоны для наведения мостов через реки. Он хотел получить полномочия королевского лейтенанта и полную свободу действий по развертыванию своей армии без согласования с герцогом Йорком "там, где он сочтет нужным и наиболее необходимым по своему разумению". Он не должен был быть "ущемлен или получить противодействие" ни от одной власти, ни в Англии, ни во Франции. Все эти условия были приняты.

Только в конце марта 1443 г. появилось что-то похожее на стратегический план. Он был изложен в инструкции гербовому королю герольдов, который был послан в Нормандию, чтобы передать новость Ричарду Йорку. Йорку сообщили, что "изменение способа ведения войны представляется вполне желательным и необходимым". Высадив свою армию в Нормандии, Сомерсет планировал совершить поход на юг, в Мэн и Анжу, а затем переправиться через Луару. Там он должен был вести "жестокую и смертельную войну". Задача состояла в том, чтобы отвлечь французские войска от Гаскони и вынудить их к сражению где-нибудь в Анжу или Пуату. В то же время, действуя между Нормандией и Гиенью, армия спасет поредевшие гарнизоны Йорка от войск Карла VII с юго-запада. Герольд должен был объяснить, что все это не нанесет ущерба полномочиям Йорка как лейтенанта, поскольку, хотя власть Сомерсета распространялась на всю Францию, его армия будет действовать "в других местах, которые сейчас находятся под властью короля и в которые мой упомянутый лорд Йорк не придет". Несмотря на благожелательное послание переданное герольдом, Йорку было ясно, что его отодвигают на второй план. Он не получит ни обычного ежегодного подкрепления в 1443 г., ни даже причитающегося ему пособия на содержание войск, уже находящихся в Нормандии. В довершение всего Сомерсет потребовал и получил повышение в титуле до герцога, чтобы Йорк не стоял выше него. Официальное пожалование ему нового титула состоялось на празднике Ордена Подвязки в Вестминстере в апреле[833].

Официальное объяснение авантюры Сомерсета заключалось в том, что противостояние с французами в полевых условиях было необходимо для того, чтобы заставить французского короля вернуться за стол переговоров с условиями, которые могли бы принять англичане. Как отмечал сам Сомерсет в статьях, излагающих его условия, "достаточное количество людей" было необходимым условием для успешного ведения переговоров. Но многим в то время, наверное, казалось, что истинной целью его экспедиционной армии было продвижение территориальных амбиций его семьи. Ни один из братьев Бофортов, Эдмунд, граф Дорсет, и Джон, герцог Сомерсет, не имел значительного состояния в Англии. Эдмунд преуспел в Нормандии, где накопил значительные земельные владения. Положение Джона было более сложным, поскольку ему пришлось заплатить большой выкуп, чтобы выкупиться на свободу. Мэн и Анжу были недавно пожалованы Эдмунду. Однако пожалование еще не было зарегистрировано, и в рамках сделки с Джоном оно было аннулировано, а обе территории отошли к нему. В качестве компенсации Эдмунду был пожалован титул маркиза. На этом фоне стратегия Сомерсета выглядела подозрительно похожей на попытку завладеть своими новыми владениями. Второй раз за пять лет оборона Нормандии была принесена в жертву интересам семьи кардинала. Генри Бофорт присутствовал на решающих заседаниях Совета и безжалостно использовал свое влияние на финансы правительства. Он одолжил 21.666 фунтов стерлингов под весьма ограниченное обеспечение, чтобы покрыть три четверти авансов, причитающихся армии его племянника, и половину расходов на ее доставку[834].

Граф Саффолк и Адам Молейнс стали движущей силой английских попыток заключить мир с Францией. Стремление Саффолка положить конец войне было хорошо известно. Молейнс же, как и большинство "рабочих лошадок" английской дипломатии, был гражданским юристом с "жаждой мира", если верить эпитафии, выбитой на его могиле. Он был протеже кардинала Бофорта, недавно вошедшим в состав Совета после шести лет работы в качестве его секретаря. Молейнс был также человеком культурным, производившим впечатление на многих своих современников в Англии и за рубежом. Папский дипломат Энеа Сильвио Пикколомини считал его лучшим латинистом, которого Англия создала с XII века. После окончательного краха в Нормандии врагам этих людей было выгодно утверждать, что они действовали в одиночку при попустительстве клики корыстных приближенных. Но это было очень далеко от истины. У мирной политики были свои противники, но к этому времени проблемы войны стали общепонятными. Взгляды Саффолка нашли поддержку у короля и были одобрены практически всеми, кто активно участвовал в управлении государством, а также большинством парламентских пэров[835].

Во Франции инициативу вновь взяли на себя герцог Орлеанский и новый герцог Бретонский Франциск де Монфор. Карл Орлеанский научился мудрости после своего первого, неуклюжего возвращения во французскую политику. Он восстановил отношения с Карлом VII и дистанцировался от заговоров принцев. Король принял его в Лиможе в мае 1442 г., когда сам направлялся в поход к Тарта. Состоялось тщательно срежиссированное и очень публичное примирение двух кузенов, после чего были выделены щедрые субсидии на выплату выкупа за герцога и аннуитет из королевской казны. В результате Карл Орлеанский приобрел влияние, которого раньше не имел, но при этом попал в политическую и в некоторой степени финансовую зависимость от короля. Что касается Франциска Бретонского, то он был еще человеком неизвестным. Новый герцог практически не участвовал в управлении страной при своем отце и имел очень мало опыта в государственных делах. В начале своего правления он позволил себе ориентироваться на старых советников своего отца и хотел продолжить его двусмысленную политику, лавируя между Англией и Францией, не отдавая себя полностью ни одной из сторон. В декабре 1442 г. в Ренн прибыл герцог Орлеанский, который убедил Франциска продолжить прежние попытки Иоанна V заключить мир. В феврале 1443 г. в Англию прибыл главный герольд Франциска Бретонского с предложениями о проведении очередной мирной конференции под его эгидой[836].

Склонить к мирным переговорам Карла VII было делом герцога Орлеанского. Французский король вошел в Пуатье 25 мая 1443 года. Вскоре после этого и герцог прибыл в город для переговоров. Король настороженно относился к роли герцога Бретонского в мирном процессе. Но он не считал конечную победу само собой разумеющейся, как это делали некоторые его советники, и был искренне обеспокоен угрозой со стороны армии Сомерсета. Поэтому он уполномочил Карла и Франциска заняться этим вопросом. В начале июня Франциск поручил своему младшему брату Жилю возглавить посольство к английскому двору. Жилю было поручено передать согласие французского короля на проведение новой мирной конференции, предложить услуги Франциска в качестве посредника и согласовать предварительные условия. Он также был уполномочен передать Генриху VI, что новый герцог намерен в подходящий момент присоединиться к договору в Труа, как это сделал его отец[837].