Французскую делегацию возглавляли канцлер Карла VII Рено де Шартр, граф Вандомский и Орлеанский бастард, недавно ставший графом де Дюнуа, и вошедший в историю под этим титулом. Англичане прислали большую делегацию во главе с архиепископом Кемпом. Его поддерживала внушительная группа пэров, епископов и чиновников, представители Большого Совета из Руана, штат юристов и два секретаря — дипломатический секретарь короля Томас Беккингтон (он вел официальный протокол) и воинственный французский секретарь Жан Ренель. Большинство ведущих членов английской делегации присутствовали и в Аррасе. Бофорт, хотя формально и не входил в состав английской делегации, на практике выполнял функции ее председателя, несмотря на свой статус посредника. Карл Орлеанский был доставлен в Кале и находился под надежной охраной в замке. Англичане надеялись, что он убедит их противников смягчить свои традиционные позиции на переговорах. По мере того как конференция продолжалась, герцог принимал в ней все более активное участие и в конце концов был привлечен Бофортом и Изабеллой Португальской в качестве дополнительного посредника[754].

В период с 6 по 29 июля 1439 г. состоялось семь официальных заседаний конференции, в ходе которых выяснилась исходная позиция англичан. К концу второго заседания обе стороны заняли позиции, от которых отказались отступать. Французы, как и прежде, настаивали на том, что мир невозможен, если английский король не откажется от своих притязаний на корону Франции, и что любая территория, которой он владеет во Франции, должна принадлежать ему как вассалу Карла VII. Англичане заявили, что в их понимании титул их короля не подлежит обсуждению. Из этого следовало, что не может быть и речи о том, чтобы он согласился на статус вассала. Вечером второго дня заседаний Генри Бофорт угощался вином и пряностями вместе с герцогиней в ее апартаментах. Кардинал сказал Изабелле, что не может представить себе обстоятельств, при которых англичане согласились бы на принесения оммажа сопернику за территорию, которую они занимали во Франции. Если французы будут настаивать, сказал он, переговоры сорвутся. Настало время, когда англичане должны были использовать Карла Орлеанского. Третье заседание было посвящено переговорам между Карлом, Изабеллой и французской делегацией. Англичане были напуганы тем, что может быть предпринята попытка похитить их пленника. Поэтому заседание пришлось проводить в большом шатре у Милкгейта — укрепленных ворот на восточной стороне Кале, за которыми издалека наблюдали многочисленные английские солдаты. В дневнике Бекингтона записано, что герцог сказал Изабелле, когда они вошли в павильон, что он "готов умереть за мир", но в остальном мы должны довольствоваться краткими протоколами, составленными французской делегацией. В них зафиксировано лишь то, что переговоры были продолжительными и охватывали "несколько возможностей", которые могли бы привести к соглашению. Ясно лишь то, что Карлу Орлеанскому не удалось убедить французских послов изменить свою позицию по какому-либо принципиальному вопросу[755].

18 июля 1439 г. Бофорт доложил английской делегации о текущих перспективах соглашения. Он был настроен весьма пессимистично. Герцогиня, по его словам, обсудила все вопросы с Рено де Шартром и его коллегами и пришла к выводу, что в вопросе о титуле короля и о оммаже нет никаких возможностей для движения вперед. Таким образом, при существующем положении дел мира не будет. Единственной альтернативой было длительное перемирие. Герцогиня выдвинула предложение о перемирии на пятнадцать, двадцать или тридцать лет, которое подготовил для нее Николя Ролен. Остаток июля прошел в спорах о точных условиях такого перемирия. По замыслу Изабеллы, цель заключалась в том, чтобы отложить решение вопроса о суверенитете на время действия перемирия, оставив Генриху VI возможность вновь заявить о своих претензиях, если к моменту истечения срока перемирия не будет заключен окончательный мир. При этом Генрих VI должен был воздержаться от именования себя королем Франции, позволить нормандским изгнанникам вернуться в свои владения и отпустить Карла Орлеанского без выкупа. Таким образом, оставался открытым спорный вопрос о том, какую территорию англичане смогут занимать на время действия перемирия, который и стал главным предметом разногласий на следующем пленарном заседании. Делегации собрались в присутствии посредников 22 июля, в холодный, ветреный день с проливным дождем, который просачивался сквозь потолок шатра на головы участников. Это был беспокойный день. Каждой стороне было предложено дать свой ответ на предложения герцогини. Французы приняли их сдержанно, но не были готовы согласиться с тем, что англичане останутся оккупировать всю Нормандию и настаивали на том, что те должны вывести войска из всех семи нормандских бальяжей, кроме двух, и отказаться от завоеванных земель. Англичане отвергли это предложение и потребовали включить в состав своих владений не только Нормандию и завоеванные земли, но и всю западную Францию. Герцогиня разрыдалась от досады, но "от гнева ли или от боли, я не знаю", — писал в своем дневнике Томас Бекингтон. Изабелла спросила, согласятся ли англичане на перемирие на предложенных условиях, даже если удастся договориться о территории. Они ответили, что у них нет никаких инструкций на этот счет. Как выяснилось, не было их и у французов. Вскоре после этого стало известно, что французская делегация собирает вещи[756].

Рено де Шартра и его коллег убедили подождать со сборами, пока англичане обдумывают свои дальнейшие действия. 27 июля кардинал Бофорт предложил отложить конференцию, пока архиепископ Кемп и его коллеги вернутся в Англию для получения дальнейших инструкций. Французы, которым необходимо было посоветоваться с собственным правительством, согласились на отсрочку в шесть недель, до 11 сентября. Перед тем как делегации разъехались, герцогиня назначила заключительное заседание на 29 июля. Весь этот день Изабелла провела в консультациях с Карлом Орлеанским и французской делегацией, пытаясь сделать предложенное перемирие более приемлемым для англичан. Но не было никаких шансов на то, что они согласятся отказаться от большей части Нормандии, а проблема изгнанных нормандских землевладельцев никуда не исчезла. Изабелла заставила французов быть более реалистичными, и в конце концов они уступили. Изабелла и герцог Орлеанский подготовили совместный меморандум, который французы приняли в принципе, а кардинал заявил, что будет рекомендовать его английскому королю и его Совету. В окончательном варианте меморандума предлагалось, что на время перемирия англичане должны сохранить за собой все, чем они владели в настоящее время в Нормандии и Аквитании, с их "приписками и придатками", но уступить завоеванные земли, включая графства Мэн и Перш и, возможно, французский Вексен с его главной крепостью Понтуаз. В меморандуме было поддержано английское предложение об обмене крепостями. Французы должны были отдать завоеванные ими главные пункты в Па-де-Ко, но не Мон-Сен-Мишель, который никогда не был в руках англичан. Англичане, в свою очередь, отказывались от своих крепостей в Иль-де-Франс, в Крее, Мо и Сен-Жермен-ан-Ле. Нормандским изгнанникам возвращались их владения в герцогстве, за исключением ограниченного числа стратегически важных крепостей, которые английским властям разрешалось оставить за собой и обеспечить гарнизонами. Вернувшиеся изгнанники не должны были приносить оммаж за свои земли английскому королю, но и не имели права служить Карлу VII с оружием в руках, пока они владели землями в Нормандии. Наконец, по настоянию Бофорта в соглашение был включен пункт, согласно которому оно могло быть расторгнуто любой из сторон в любое время с уведомлением за год. Это был очень сложный, но гениальный компромисс. Изабелла вручила меморандум обеим делегациям и призвала их получить инструкции своих правительств. Французская делегация покинула Гравелин 30 июля. 5 августа 1439 г. архиепископ Кемп и еще пять членов английской делегации сели на корабль, направлявшийся в Англию для доклада королю. Остальные члены английского посольства остались в Кале вместе с кардиналом, бездельничая до возвращения Кемпа. Жизнь в Кале, писал Беккингтон своему другу, была невыносимо скучной[757].