Наступательные действия против Бургундского герцогства велись параллельно с запада и юга. В ноябре 1430 г. Жорж де Ла Тремуй был назначен лейтенантом Карла VII в Осерруа и Бургундии. В первые месяцы 1431 г. по его инициативе в регион из долины Луары хлынула новая волна вольных компаний. Вскоре Осер был окружен вражескими гарнизонами, а к июню возникла угроза его подчинения Карлу VII. В это же время граф Клермонский был назначен лейтенантом на южной границе герцогства и начал агрессивную кампанию в Шароле и Маконне совместно с кастильским рутьером Родриго де Вильяндрандо. Столкнувшись с одновременным наступлением сразу с трех направлений, советники Филиппа в Лилле и Дижоне оказались не в состоянии справиться с ситуацией. Они постоянно держали в поле около 4.000 человек, распределенных между долиной Соммы, графством Ретель на северо-востоке Шампани и границами Бургундии. Это было больше, чем численность армии, развернутой под Компьенем. Затраты были огромными. Поиски Филиппом выхода из англо-французской войны приобрели новую актуальность[519].

Весной 1431 г. к тяготам Филиппа добавилась новая проблема. 25 января 1431 г. в Нанси после продолжительной болезни скончался герцог Лотарингский, Карл, оставив свои владения без наследника мужского пола, за которые развернулась ожесточенная война между претендентами. До последнего вздоха старый герцог убеждал своего зятя и преемника Рене Анжуйского никогда не перечить герцогам Бургундским, если он хочет жить не испытывая проблем. Но Рене вряд ли прислушался к этому совету. Он был шурином Карла VII и нуждался в поддержке французского короля, чтобы отбиться от претензий со стороны Антуана, графа де Водемон. Граф был одним из ведущих баронов Шампани и Лотарингии и главным союзником герцогов Бургундских в этом регионе. Кроме того, он был племянником и ближайшим родственником покойного герцога. Антуан никогда не соглашался на переход наследование герцогства к Анжуйскому дому и в апреле 1431 г. Рене объявил ему войну. У Водемона не было достаточно сил, чтобы противостоять объединенным силам дворян Лотарингии и Бара, почти все из которых поддерживали Рене. Поэтому, оставив супругу управлять своими землями, он бежал ко двору герцога Бургундского с просьбой о помощи. В Эдене он встретился с Филиппом Добрым в присутствии его главных советников. Туда же из Дижона прибыл маршал Бургундии Антуан де Тулонжон и несколько бургундских советников с мрачными сообщениями о военной ситуации после походов Барбазана. Мнения советников Филиппа разделились. Люди из Артуа и Пикардии были встревожены недавними вторжениями французов в долину Соммы. За три недели до этого едва не увенчалась успехом попытка захватить важный город Корби. Они хотели, чтобы Филипп укрепил свои силы на севере. С другой стороны, маршал Бургундии видел, что самые крупные проблемы назревают в его собственной зоне ответственности, где имеющиеся в его распоряжении силы были слишком разбросаны. Он хотел перебросить туда войска с севера. Для Филиппа воцарение в Лотарингии Анжуйского дома стало бы геополитической катастрофой. Герцог встал на сторону Тулонжона и 4 мая приказал перебросить на северо-восток всех людей, которых можно было вывести с фронта на Сомме[520].

Примерно в середине мая 1431 г. Рене Анжуйский вторгся в графство Водемон с армией из лотарингцев и немцев. К ним присоединились все партизаны Карла VII, находившиеся в пределах досягаемости. Роберт де Бодрикур прибыл из Вокулера, а Арно-Гийом де Барбазан — из Шампани. По оценкам современников, общая численность армии составляла около 6.000 конных и около 1.500 пеших воинов. Это была большая армия, но весьма неоднородная по качеству. Кавалерийские контингенты Бодрикура и Барбазана были опытными ветеранами. Но лотарингская конница представляла собой бесформенную массу дворянского ополчения. Пешие солдаты были тоже ополченцами, но городскими и плохо вооруженными. Лучников почти не было. С этим разношерстным войском Рене осадил замок Водемон, располагавшийся на отроге скалы на высоте 500 футов над долиной Мозеля. Примерно в 200 милях от него Антуан де Тулонжон собрал около 1.500 человек из Пикардии и Артуа, предоставленных Советом Филиппа. Примерно в середине июня они объединились в северной Бургундии с 1.800 кавалерии, собранной офицерами Филиппа в Дижоне. Сэр Томас Гаргрейв прибыл из Бассиньи с контингентом английских войск, в основном лучников. Всего в распоряжении Антуана де Тулонжона было, вероятно, от 3.500 до 4.000 человек, когда он выступил против войска Рене. Союзники значительно уступали противнику в численности, но их армия состояла из более дисциплинированных ветеранов с лучшими командирами.

Обе армии встретились 2 июля у Бюльневиль, замка на старой дороге из Нёшатель в Нанси, примерно в двадцати пяти милях к югу от Водемона. Сэр Томас Гаргрейв принял общее командование войсками, расположив их в соответствии с классической английской тактической доктриной. Союзники соорудив полевые укрепления заняли позиции на возвышенности с лучниками и артиллерией на флангах. Кавалеристам обеих Бургундий, которые хотели вести рыцарский бой верхом, было твердо сказано, что этого делать нельзя. Барцы и лотарингцы первыми начали лобовую атаку в пешем строю. Сражение длилось не более четверти часа. Армия Рене была рассеяна в первые же мгновения. Бургундская кавалерия села на коней и три часа преследовала противника по равнине. Более 2.000 человек было убито и несколько сотен взято в плен. Среди погибших был и сам Барбазан, который советовал не идти в лобовую атаку. Рене Анжуйский попал в плен к оруженосцу из Эно и был продан своему заклятому врагу Филиппу Бургундскому[521].

Битва при Бульневиле несколько смягчила проблемы герцога, но нисколько не уменьшила его недовольство англичанами. В начале мая 1431 г. Квентин Менар, один из офицеров Филиппа Доброго, прибыл в Вестминстер, чтобы обсудить военную ситуацию с кардиналом Бофортом и английским Советом. Менар привез с собой ультиматум в котором говорилось, что если до конца июня англичане не согласятся поддержать оборону владений герцога своими войсками и за свой счет, Филипп прибегнет к "другим мерам" для защиты своих интересов. Упоминание о "других мерах" не осталось незамеченным министрами Генриха VI. Это была едва завуалированная угроза начать прямые переговоры с Карлом VII и выйти из войны. Ни Бофорт, ни английский Совет в Вестминстере не хотели идти на такой риск. Они передали ультиматум Филиппа советникам короля в Руане, которые придерживались того же мнения. Несмотря на финансовые и военные трудности, они согласились отправить Жана де Люксембурга с 1.800 человек для поддержки обороны северных владений Филиппа. Но они признали себя неспособными помочь герцогу в Бургундии[522].

На самом деле Филипп уже начал переговоры с Карлом VII, не дожидаясь истечения срока его ультиматума. Пока Менар находился в Вестминстере, камергер герцога Жан де Ла Тремуй, сеньор де Жонвель, обсуждал в Шиноне со своим братом Жоржем возможность заключения длительного перемирия, первоначально ограниченного восточной Францией. В сентябре они договорились о двухлетнем перемирии, которое распространялось на Бургундию и Шампань. Через три месяца, в декабре 1431 г., Рено де Шартр отправил посольство в штаб-квартиру Филиппа в Лилле и договорился о шестилетнем перемирии, охватывающем все фронты. Условия включали оговорку, позволявшую Филиппу выполнить свои договорные обязательства перед англичанами. Но это мало что значило, поскольку единственным твердым военным обязательством Филиппа было обещание, данное в Амьене в 1423 г., предоставить 500 солдат в случае необходимости. Однако существовало секретное соглашение, которое фактически не позволяло Филиппу брать на себя более серьезные обязательства перед англичанами. Если бы эти условия были соблюдены, то на практике они положили бы конец военному сотрудничеству между Бургундией и Англией. Филипп это прекрасно понимал. За день до скрепления документа печатью он уведомил своего союзника о своих условиях и предложил объяснение. Англичане не прислали ему необходимых войск и не оплачивали его армию. Герцог не мог больше нести расходы на оборону своих владений и заранее предупредил союзников о возможных последствиях. По его мнению, война должна была закончиться. Это было письмо человека, который всегда признавал свои политические обязательства перед английским правительством, но никогда не рассматривал войну как совместное предприятие. Герцог Бедфорд ответил ему в столь же резких выражениях и это стало началом длительного периода охлаждения отношений между союзниками[523].