– Почему Киприан так упорно следует за нами? Он довольно пристрастно расспрашивал того монаха, похоже, его эта история действительно заинтересовала?

– Не забывай, что все это произошло уже после того, как он доложил о вас кому-то наверху. Скорее всего это их интерес, а не его. Тому может быть много причин, взять хоть то же письмо Филофею. Ты же понимаешь, что твой дед с патриархом не закадычные друзья. Их объединяет вполне обычный интерес. Выгода, говоря по-купечески. Тут и торговля ладаном, который всегда нужен, и нужные влиятельные знакомые в Египте. Под рукой вашего султана и Святая земля с Иерусалимом, и гора Синай со знаменитым на весь христианский мир монастырем. Туда постоянно ездят и паломники, и посланники от всех церквей. Да и ордынские дела патриарха и его людей очень и очень интересуют. Почему, ты теперь уже и сам знаешь. Тебе Киприан все уши прожужжал.

Савва осторожно остановил меня уже у самого выхода на улицу и со значением понизил голос:

– Думаю, те люди, что стоят за Киприаном, уже почуяли, что здесь могут быть замешаны именно дела церковные. Ведь твой брат направлялся в те края, чтобы продать ладан. А кто на него главный покупатель? Не татарским же пастухам или тамошним рыбакам он собирался его продавать! И пропал именно он, а не торговцы рабами. Думаю, тебя не зря водили к этому богомольцу. Ты же слышал, что он как раз на днях отправляется в те края? Лучшего попутчика тебе не найти. Да, заодно попроси охранную грамоту у патриарха. Пригодится. Сошлись на письмо к Филофею.

Сказанные под пустынными сводами древнего дворца, видевшего столько интриг и предательств, слова эти прозвучали как-то особенно значимо. Мне подумалось, сколько гонцов получало наставления в этих сумрачных переходах, сколько запутанных путей в самые дальние страны пролегло из этих таинственных чертогов. Всё это замели ветра забвения, и в бывшую обитель избранных теперь ходят справлять нужду торговцы с ближнего базара. Только тени прошлого не умерли. Они и сейчас затаились где-то здесь, нашептывая исподтишка свои едва слышимые предостережения, которым не достигнуть твоих ушей на оживленной улице.

Возможно, та же мысль пришла на ум и Савве, потому что он замер в задумчивости. Я не стал его отвлекать, молча рассматривая расписные потолки.

– Знаешь, о чем я сейчас подумал? – сказал купец после долгих размышлений. – Здесь рядом рынок благовоний. Я его тебе показывал, когда мы к собору подходили. Сейчас как раз собирался туда с вами идти. Вам ведь это непременно интересно будет?

Я кивнул.

– Так ведь и твоему брату это интересно было! Тем более что он был настоящий опытный торговец. Неужто пропустил бы один из величайших рынков благовоний в мире? Думаю, многие тамошние купцы слышали про твоего деда. Отсюда многие ходят и в Сирию, и на Кипр, и в Александрию. Может, твой брат и повстречал там каких-нибудь знакомцев? Поспрашиваем?

Однако, прежде чем мы отправились на рынок, Мисаил с серьезным лицом отвел меня в сторонку и решительно протянул небольшую бутыль, оплетенную лозой. Судя по опоясывающему бока шнуру, он носил ее на поясе под плащом.

– Вот, глотни как следует. Это от живота. Оно горькое, но не останавливайся.

Питье оказалось не только горьким, но и обжигающим как огонь. В нос сильно ударил запах имбиря. Превозмогая себя, я сделал несколько больших глотков.

– Вот и хорошо, – одобрил Мисаил, затыкая горлышко, – теперь все как рукой снимет.

Вместе с приятным жжением в желудке я ощутил теплую волну, расходившуюся по телу, и странное затуманивание мыслей. Внимательно заглянув мне в глаза, Мисаил негромко произнес:

– Теперь постарайся некоторое время ничего не говорить. Это зелье врачует тело, но похищает разум. Правда, ненадолго.

Голова моя между тем начала кружиться. Показалось, что и ноги тоже перестают слушаться. Заметив мое замешательство, Симба крепко взял меня под руку. Однако уже вскоре, как и предсказывал Мисаил, голова моя посвежела, поступь потвердела и по телу разлилось легкое блаженство.

Что рассказать о рынке благовоний? Он прекрасен и изобилен. Его воздух пропитан ароматом благовоний и бальзамов, утонченных притираний и благоуханных трав, привезенных из самых дальних уголков подлунного мира, и таинственных субстанций, выпущенных на свободу из сосудов местных алхимиков. Только пристало ли говорить об этом под небом Каира, величайшего из городов? Давным-давно, в минувших веках, когда слава города Константина сияла во всей красе, а империя ромеев владычествовала над полумиром и над самим Египтом, рынку этому, наверное, не было равных на свете. Был город царем городов, а его рынки – царями рынков.

Теперь земной юдолью правят другие повелители. От великой империи осталось только имя. И огромный город, потерявший над ней власть.

Может, оно и к лучшему, что наше внимание не отвлекалось на разные диковинки и ничто не мешало заниматься делом. Тем более что у наших провожатых оказалось здесь немало хороших знакомых.

Как и предполагал Савва, имя моего деда было хорошо известно в этом благоуханном царстве. Быстро выискались желающие помочь. Меня приглашали то в одно место, то в другое, но Савва, сразу взявший на себя все разговоры, решительно уклонялся от посещений и бесед. Не моргнув глазом, этот прохиндей объявлял, что я не понимаю по-гречески, и нагло вещал от моего имени. Кто знает, как бы я отнесся к этому в ином случае, но разум мой еще находился под волшебным воздействием Мисаилова снадобья, и происходящее казалось мне забавным.

– Почуяли выгоду, вороны! – беззлобно бурчал Савва, отшивая очередного благожелателя. – Они тебе сейчас наплетут чего угодно, лишь бы знакомство завести с самим Тариком.

Однако дело свое матерый торговец тайнами знал и ловко мотал на клубочек нить, которая год назад вела здесь Омара. Так мы и очутились вскоре в лавке старого толстого грека, который оказался хорошим знакомцем Киприана. Именно к нему после недолгого совета решили идти оба наших провожатых.

Выбор объяснялся просто. Нужен был кто-то сведущий в делах крымских. Опытный торговец Омар наверняка не упустил возможность получить совет у знающего человека.

Старый грек хорошо помнил моего брата. Сам он уже давно не путешествовал с товаром, сидя в своей богатой лавке неподалеку от стен Святой Софии и пробавляясь больше посредническими сделками. Благо обширные знакомства, приобретенные за годы торговли, позволяли торить тропки ко многим важным и богатым клиентам.

Правда, русская митрополия его интересовала мало. Далеко, да и язык греческий в тех краях мало кто знает.

– Страна неведомая, загадочная. Другие люди, другие порядки, – с легкой улыбкой попенял он. Лукаво покосившись на Киприана, добавил: – Там болгарам сподручнее дела вести. Они с русскими хорошо друг друга понимают.

Сам грек вел дела с Крымом. Там под рукой константинопольского патриарха было целых две митрополии: Сугдейская и Готская. Из этих мест было легко достать до Кавказа, где тоже полно христиан, хоть и не всегда православных. Хорошо шли благовония и в Орде.

– Крым ведь как раз Сугдейская митрополия. Вплоть до Таны. За ней русские епархии. Сама ханская столица Сарай тоже к Москве относится.

– К Киеву, – поморщившись, поправил Киприан.

– Титулы в нашем купеческом деле мало что значат, – отмахнулся грек. – Покойный Феогност в Москве сидел, а теперь и вовсе на кафедру поставлен московский уроженец, да еще русского рода.

– К нему экзарха приставили. Чтобы не подумал, что теперь Дом Богородицы – московская вотчина.

– Знаю, слышал. Дьякон Пердика. Только вот что я тебе скажу. Он, твой дьякон, по-русски разумеет? То-то и оно. Значит, будет делать то, что скажут толмачи. Знаешь старую историю про толмачей? Пришли латиняне к одному греку, взяли переводчиком соседа, который их язык знал. Говорят, а он переводит. «Куда девал золото?» – «Нет у меня никакого золота». – «Если не скажешь – мы тебя зарежем!» – «В саду оно закопано под розовым кустом. Черт с вами, забирайте». – «Нет у меня никакого золота», – переводит сосед. Вот так.