Подлежащие учету при датировке и атрибутации особенности самой вещи и аналогичных ей таковы:

а) лицевая сторона украшена изображением античной Ники с венком победы в руках. Надпись называет ангела победы архистратигом Михаилом. Эпиграфически можно датировать ее XIII веком;

б) дата рельефа с Никой, очевидно, очень близка ко времени нашествия Батыя, так как чрезвычайно сходная костяная пластинка есть среди находок в Увеке, ставке Батыя. Можно утверждать, что такая костяная пластинка (возможно, византийского происхождения) послужила основой для уникальной русской панагии;

в) очень важно отметить, что сама панагия пережила татарское нашествие и бытовала в Северо-Восточной Руси в XIII–XIV вв., так как в коллекциях Исторического музея в Москве есть механически полученная (путем оттиска в глине) отливка с нее, снабженная дополнительным орнаментом XIII–XIV вв.;

г) оборотная сторона панагии содержит менее изысканное, наспех сделанное изображение Иоанна Крестителя и отдельно его отрубленной головы. Особый интерес представляет надпись:

. Писавший дважды ошибся, написав «В» вместо нужного «Б». Эпиграфическая дата надписи — первая половина XIII в. Аналогичный текст о приближении времени покаяния есть в летописи в связи с нашествием монголо-татар;

д) серебряная панагия (или гривна) с именем Иоанна могла принадлежать какому-то знатному лицу по имени Иван, возможно полководцу (лицевая сторона содержит надпись о «воеводе небесных сил архистратиге Михаиле», изображенном с нагрудным венком). Судя по надписи, гривна изготовлена тогда, когда уже знали о приближении каких-то «последних времен», очевидно нашествия Батыя;

е) искать заказчика гривны можно только среди лиц, участвовавших в борьбе с монголо-татарами, но уцелевших после разгрома, так как гривна копировалась в XIII–XIV вв.

Если владельцем гривны был князь, то единственным лицом, удовлетворяющим всем требованиям, является князь Иван Стародубский (1198–1246), сын Всеволода Большое Гнездо, оставшийся в живых после боев с Батыем. Во время поездки его брата Ярослава в Каракорум к хану Иван заменял его в качестве великого князя. К нему было адресовано послание папы Иннокентия IV, написанное после Лионского собора 1245 г.

12. Не умножая примеров сложного и не всегда убедительного анализа вещей с надписями, проводимого ради выяснения их точного исторического места, можно привести общий список исторических лиц, с которыми достоверно или предположительно связаны те или иные надписи. Ограничим список только домонгольским временем[34].

Князь Ярослав Мудрый. 1054 г.

Князь Святослав Ярославич. 1076 г. (В).

Князь Всеволод Ярославич. 1093 г. (В).

Княгиня Олисава, жена Изяслава Ярославича. 1060-е годы (В).

Князь Святополк Изяславич. 1093 г. (В).

Князь Глеб Святославич. 1068 г. (Ор. № 1).

Князь Олег Святославич. 1097 г. (В).

Князь Владимир Всеволодич Мономах. 1078–1094 гг. (Ор. № 2); 1097 г. (В).

Епископ Лука Белгородский. После 1089 г. (В).

Епископ Никита Новгородский. 1108 г. (Ор. № 6).

Епископ Даниил Юрьевский. 1114 г. (В).

Боярин Ставр Гордятич. 1118 г.? (В).

Князь Борис Всеславич. До 1128 г. (Ор. № 68, 69, 70).

Посадник Иванко Павлович. 1133 г. (Ор. № 15).

Архиепископ Нифонт Новгородский. 1148 г. (Ор. № 16).

Князь Владимир Давыдович. До 1151 г. (Ор. № 20).

Князь Юрий Владимирович Долгорукий. 1150-е годы (Ор. № 43).

Княжна Евфросиния. 1161 г. (Ор. № 18).

Боярин Петрила Микульчич. 1130–1134 гг. (Ор. № 44).

Князь Рогволод Борисович. 1171 г. (Ор. № 17).

Игумен Варлаам Хутынский. 1192 г. (Ор. № 23).

Князь Ярополк Георгиевич. 1192 г.

Архиепископ Мартирий Новгородский. 1192 г.

Архиепископ Антоний Новгородский. 1211 г. (Ор. № 80).

Князь Ярослав Всеволодич. 1216 г. (Ор. № 81).

Князь Святослав Всеволодич. 1234 г. (Ор. № 83).

Князь Иван Всеволодич. 1238 г.?

Исследовательская работа над обширным эпиграфическим фондом, несомненно, позволит исправить и уточнить те приурочения надписей, которые существуют сейчас, и, конечно, значительно расширить приведенный список.

13. Обрисовка исторической ценности эпиграфического материала сильно затруднена его разновременностью и многообразием. Приходится разбивать его на условные группы без строгой хронологической последовательности.

Надписи мастеров. Эпиграфические данные открывают нам доступ в такие уголки древнерусской жизни, которые никогда не освещались рукописной книжностью. Одним из них является мир ремесленников, мастеров золотых и серебряных дел, «плинфотворителей»-гончаров, токарей по камню, литейщиков, сапожников. Их надписи, сделанные нередко в процессе производства, свидетельствуют о широком распространении грамотности в среде городских «черных людей».

Литейная форма киевского мастера начала XIII в. помечена именем

[35]. Очевидно, этот предмет назывался в древней Руси в мужском роде (может быть, Макъсимов «колыпь»?).

Рязанский кирпичник вырезал на формовочной доске свое имя:

[36]. Очевидно, «Яков тв[орилъ]»?

По поводу знаменитых Вщижских арок XII в. высказывались предположения об их иноземном, романском происхождении. Однако на обороте их есть русские надписи, сделанные самим мастером в процессе изготовления модели:

, что удостоверяет русское происхождение изделий и одновременно говорит о трудности их отливки[37].

Давно известные подписи двух новгородских мастеров середины XII в. Братилы-Флора и Константина, сделанные на днищах двух почти тождественных сосудов, наводят на мысль о преднамеренном воспроизведении образца, что постоянно наблюдалось в средние века во время цеховых испытаний на звание мастера, когда испытуемый готовил свой chef d’oevres[38].

Из надписей на кресте Евфросинии Георгиевны Полоцкой 1161 г. мы узнаем не только имя замечательного художника-ювелира — Лазаря Богши (Богуслава?), но и стоимость материала и работы:

, т. е. весь материал стоил 100 гривен, а исключительная по тонкости работа оценивалась довольно высоко — в 40 гривен[39].

Крест XIII–XIV вв. из Загорска имеет подпись мастера-владельца:

[40]. Семен; вероятно, и сам был причастен к ювелирному делу, судя по его прозвищу «Золотило».

Подписи трех мастеров есть на кованом медном ларце, хранящемся в Кракове. Ларец украшен гравированными изображениями разных святых и сценами из жития Кузьмы и Демьяна. Дата — XIV в.; место изготовления, возможно, Новгород. В палеографическом отношении интересно частое применение лигатур. На крышке ларца подписи:

.

Кузнец, художник-гравер и чеканщик надписей увенчали красивый ларец своими именами[41].

К тому же времени, к XIV в., относится интересное надгробие кузнеца Саввы Тарасина, найденное на западной окраине Новгородской земли в с. Войносолове[42].

Этот раздел можно закончить надписью мастера шиферных пряслиц, токаря по камню из Любеча. Трогательной интимностью веет от надписи на крошечном детском пряслице:

, т. е. «Иванко сделал это тебе, единственная дочь». Пряслице стратиграфически датируется серединой или третьей четвертью XI в., когда на месте будущего княжеского замка Мономаха (1078–1096 гг.) существовали ремесленные мастерские.