Приведенных мною примеров построения планов зданий в натуре и чертежей зданий в древних книгах, разумеется, недостаточно для того, чтобы полностью раскрыть архитектурную методику древней Руси; необходимо изучать обильный, почти необъятный материал по архитектурным деталям, но при этом изучении надо стремиться понять психологию средневекового мастера, разгадать привычные для него, а не для нас приемы мышления и работы. Возможно, что «вавилоны» и являются таким ключом к давно забытой своеобразной архитектурной математике средневековья.

Опубликовано: Советская археология, 1957, М 1.

В 1970 г. при раскопках в Новгороде были найдены обломки интереснейшего деревянного предмета, внешне похожего на бирку с зарубками, оказавшегося мерным жезлом, «мерилом праведным»[152].

Несмотря на усилившееся за последнее время внимание к рабочим методам русских средневековых зодчих, мы до сих пор еще очень мало знаем об этих методах, как и об инструментах, необходимых зодчему для производства всех расчетов. Главная расчетная работа архитекторов начиналась на выравненном «уготованном месте», на горизонтальной «долине», на которой он должен был разместить «очертание» — план будущего здания, наметить «рвы» для «корения» — фундамента. Произведенные мною в 1952–1955 гг. раскопки фундаментов тмутараканской церкви 1023 г. обнаружили множество следов подобной разметки: продольные границы нефов, линия центров колонн, срединная линия и т. д.

Известный рассказ Киево-Печерского Патерика о постройке Успенской церкви в Лавре в 1073 г., помимо приведенного выше перечисления разных стадий работы строителя, говорит и о заданных размерах здания, определяемых при посредстве золотого пояса, снятого варягом Шимоном с «Распятия»: «его же [Иисуса Христа] пояс… бысть мера сказася широты и долготы и высоты тоя пречестные церкве». Сопоставление указанных в Патерике размеров церкви (20 локтей в ширину, 30 — в длину и 30 — в высоту) с обмерами здания показывает, что золотой пояс или равнялся 108 см (половине косой сажени), или его размер был кратным этой величине[153].

Обращение к археологическим материалам подтверждает наличие в русском быту предметов, сделанных точно в определенную меру. Таковы массивные серебряные цепи XI–XII вв. со звериными мордами на обоих концах[154]. Цепь из Мироновского клада равна 129,5 см (с головами зверей), а расстояние между головами равно 124 см, т. е. половине великой сажени. Тонкая цепочка из Старорязанского клада равна 1/4 косой сажени, т. е. локтю в 54 см. Одна из цепей, измеренная мною в Киевском Историческом музее, оказалась равной древнерусской мерной сажени — 176 см.

Снятие размеров с архитектурных образцов производилось при помощи матерчатых лент, края которых закреплялись сургучом. Подобные ленты перевозились на большие расстояния. Такого рода эталон (или его позднейшая копия) хранился в ризнице новгородского Софийского собора как мера гроба господня, привезенная из Византии Добрыней Ядрейковичем в 1211 г.[155] В новгородских летописях говорится: «привезе с собою гроб господень», но в московском своде 1479 г. сказано иначе: «Пришел бяше из Царягорода Добрыня Ядрейкович и привез с собою гроба господня»[156]; здесь, очевидно, пропущено слово мера. Г.М. Штендер считает, что Добрыня-Антоний сделал в Софии новый престол в меру гроба господня. Верхняя плита его должна была быть около 176 см. Упомянутая выше лента-образец равнялась 2 аршинам 7 3/8 вершка. Пересчет вершков на метрические меры может быть сделан по эталону XIX в. (вершок = 4,445 см) и по эталону XVII в., зарисованному Я. Кильбургером в 1674 г., где вершок равен 4,48 см. В первом случае мы получаем 175,02, а во втором — 176,4, что полностью совпадает с вычисленным мною размером мерной сажени[157]. Мерная («маховая») сажень в 176 см, равная полному размаху рук человека («сажень человечья»), является очень древней мерой, широко применявшейся в античном зодчестве Боспора Киммерийского[158].

Золотые пояса, серебряные цепи и даже ленты с сургучом мели служить только эталонами, но были совершенно непригодны в качестве повседневного инструмента архитектора. Об этом прямо сказано и в Патерике: «сын меру даровал своего пояса, аще бо и древо бяше существом видимо, но божиею силою одеяно есть»[159]. Значит, в ходу у «зижителя, хитреца и художника» был не сам драгоценный пояс, а какая-то деревянная мера. Мне уже приходилось указывать историкам архитектуры на «Сказание о Соломоне и Китоврасе», где мудрый кентавр, призванный для создания «очертания» храма, явился к царю и положил перед ним несколько деревянных мерил — «прутов», «умеря прут 4 локтя», т. е. разделив по русской традиции каждый прут-сажень на четыре локтя[160].

Деревянные мерила обнаружены в новгородских раскопках, но в большинстве случаев это мерила торговые, а не зодческие. В 1955 г. С.Н. Орловым был найден невдалеке от западных ворот Кремля деревянный локоть в 54,7 см, тщательно сделанный из круглой можжевеловой палки. По глубине залегания локоть датируется XI–XII вв.[161] На можжевеловом стержне вырезано пять однородных знаков, довольно точно воспроизводящих знаки на известной ктиторской фреске Ярослава Владимировича в Нередицкой церкви 1198 г. Там два таких знака обрамляют портал модели церкви в руках князя-ктитора[162]. Вполне вероятно, что данный локоть служил для отмеривания тканей, но не для розничной торговли, так как на нем нет более дробных делений. Обращает на себя внимание неточность размеров локтя: локоть как четвертая часть косой сажени в 216 см, должен был содержать точно 54 см, однако его длина на 6 мм больше. Это исключает использование его для продажи тканей и заставляет предполагать, что этим локтем с заложенной в нем ошибкой могли мерить ткани, поступавшие в пользу владельца локтя; он, мог, например, принадлежать какому-нибудь княжескому мытнику, собиравшему пошлину в локтях сукна. Тогда на 8 локтях собранного с купцов сукна он наживал один локоть в свою пользу.

Деревянный локоть с надписью был найден в 1949 г. при раскопках А.В. Арциховского на Ярославовом дворище в Новгороде неподалеку от церкви Ивана на Опоках[163]. К сожалению, этот «иваньский локоть» обломан; в публикации неверно указана длина обломка в 15 см[164]. По точной фотографии с масштабом, любезно предоставленной мне Б.А. Колчиным, длина обломка — 29,3 см.

Определение первоначального размера локтя возможно. Оно может быть сделано путем восстановления всей надписи на нем. Сохранившаяся часть надписи такова:

Палеографическая дата надписи: середина XII в. — середина XIII в. Исходя из новгородских юридических формул XII–XIII вв. о «купецьком съте» (грамота Климяты 1270 г.), наиболее вероятно такое чтение:

Точно перенеся в реконструируемую часть интервалы между словами и между концом локтя и началом надписи, мы получим длину локтя около 44 см. Можно думать, что эталон торгового «локтя еваньского», хранившийся в 1136 г. в церкви Ивана на Опоках и найденный при раскопках, представлял собою широко распространенный локоть в 44,1 см, являвшийся четвертой частью мерной сажени в 176,4 см. Предназначался он, как и предыдущий локоть в 1/4 косой сажени, очевидно, для измерения тканей.