Глава 14

Наталья

— Меня тошнит, - говорю я себе, глядя на свое отражение в зеркале.

Камилла хотела подготовиться со мной к Зимнему балу, но я сказала ей, что мне нужно побыть одной. Это правда. Я даже не хочу идти на эти богом забытые танцы.

Не говоря уже о том, что Элиас дал мне строгие указания встретиться с ним в руинах наедине за час до мероприятия.

Мой желудок скручивается узлом и я рада, что ничего не ела за ужином. Я чертовски нервничала. Элиас собирается лишить меня девственности сегодня вечером, и я ничего не могу сделать, чтобы это изменить. Если только не хочу подвергнуть опасности всю свою семью.

Ноющее ощущение сжимает мою грудь. Это беспокоит меня уже некоторое время. Какая-то часть меня хочет потерять с ним девственность, даже если признаться в этом – безумие. Я никогда не испытывала такой страсти, как когда он целует или прикасается ко мне. Этого достаточно, чтобы перевернуть мой мир, и все же я не должна чувствовать ничего, кроме слепой ненависти к этому парню.

Я смотрю на часы и вздыхаю, когда вижу, что уже без пяти минут семь. До руин по меньшей мере пять минут ходьбы. Голос Элиаса повторяется в моей голове.

Ровно в семь часов.

Я вздрагиваю, гадая, что именно он сделает, если я опоздаю. Вместо того, чтобы ждать и выяснять это, я хватаю с кровати свой клатч и выхожу в коридор. Большинство девушек все еще готовятся, так как танцы начинаются в восемь. В коридорах тихо, если не считать болтовни, доносящейся из-за дверей спален.

Элиасу нужно было всё испортить, ведь самое лучшее в танцах - это готовиться вместе с моими подругами. В конце концов, мы посещаем школьные танцы уже три года. Второкурсники, первокурсники, выпускники – в Зимнем бале участвуют все. Я выбегаю из спального крыла и спускаюсь по ступенькам в главный холл, сердце колотится так сильно, что кажется, я вот-вот упаду в обморок.

Встряхнувшись, я выхожу на улицу, и меня сразу же обдает морозным ночным воздухом. Я вздрагиваю, понимая, что, вероятно, следовало захватить зимнее пальто, а не просто накидку. Плотнее закутавшись в неё, я иду по тропинке, ведущей к лесу и старым руинам, где Элиас хочет, чтобы мы встретились.

Подойдя ближе, я замедляю шаг, гадая, будет ли он уже там.

— Продолжай двигаться, Гурин, - говорит Элиас у меня за спиной.

Я замираю и поворачиваюсь к нему лицом.

— Что мы здесь делаем?

Он усмехается, и это посылает ужас через все мое тело.

— Где еще я возьму то, что принадлежит мне?

Я вздрагиваю, мое тело нагревается, несмотря на холодный ночной воздух.

— Здесь? - Я пищу.

— Конечно. Мы не сможем спуститься сюда позже из-за вечеринки. - Он кивает вперед. — Продолжай идти.

В его голосе слышатся убийственные ноты, и я решаю не давить на него, разворачиваюсь и продолжаю спускаться по тропинке к руинам.

— Стой, - рявкает он, как только мы оказываемся в центре старого зала.

Я делаю, как он говорит, и остаюсь спиной к нему, слишком напуганная, чтобы повернуться. Это происходит на самом деле. Элиас Моралес собирается лишить меня девственности. Человек, который годами мучил меня и унижал. Дрожь пробегает от макушки до основания позвоночника, когда я слышу, как он подходит ближе.

— Наклонись над камнем. - Его рука опускается мне на поясницу.

— Элиас...

— Тихо, - говорит он почти успокаивающим голосом.

Я закрываю глаза, страх и желание борются внутри меня. А потом нагибаюсь перед ним, зная что, что бы ни происходило дальше, я ничего не могу контролировать.

Элиас подходит ко мне, я чувствую его руки на своих бедрах, приподнимающие ткань платья. Морозный зимний воздух обжигает кожу, и я извиваюсь, пытаясь отстраниться от него.

Он шлепает меня по заднице.

— Стой спокойно, Гурин.

Я тяжело сглатываю и безвольно переклоняюсь через камень, цепляясь за него ногтями.

— Что ты…

У меня нет возможности закончить предложение, потому что он разрывает мои трусики, а затем я чувствую, как его язык исследует мое чувствительное возбуждение. Он проводит кончиком вдоль половых губ, заставляя меня содрогнуться от желания.

Я стону, постыдно отдаваясь возбуждающему ощущению его языка в таком интимном месте. Прошел месяц с того вечера в библиотеке, когда он вылизывал мою киску. С тех пор он только прикасался ко мне. Я тяжело дышу, желая, чтобы мне не нравилось то, что он заставляет меня испытывать.

Когда я чувствую, как его язык скользит выше, исследуя мою задницу, я паникую. Желудок сжимается от внезапного незнакомого, но невероятно возбуждающего ощущения. Элиас перемещает руки на мои бедра, крепко удерживая, чтобы я не могла вырваться. Пальцы проникают в мокрую киску и выходят из неё, поднимая меня все выше с каждым движением и каждым прикосновением языка к моему тугому кольцу мышц.

Я стону громче, зная, что в любой момент окажусь на краю обрыва и не смогу вернуться. Элиас заставит меня кончить. Когда мне кажется, что я вот-вот сорвусь, он останавливается.

Я смотрю на него через плечо, клитор неистово пульсирует от выражения его глаз и того, как полные губы блестят от моего возбуждения.

— Почему ты остановился?

Он ухмыляется, приподнимая бровь.

— Хочешь сказать, что наслаждалась этим?

Я тяжело сглатываю, понимая, что, если признаюсь, я, по сути, передам ему всю власть.

— Нет.

— Ложь, - шипит он, шлепая меня по чувствительным ягодицам.

Пылкость момента отгоняет холодный ночной воздух, когда он перемещает язык к моей попке и вонзает его в мою дырочку.

— Эта узкая маленькая щелка такая красивая. Держу пари, трахать её будет похоже на рай.

От одной только мысли об этом сводит живот. У меня еще не было даже обычного секса, не говоря уже об анальном. Элиас доводит меня до предела, и я боюсь, что могу сломаться.

А затем он вводит три пальца в мою киску, снова извлекая из меня удовольствие.

Я не могу отвести от него глаз, пока он пожирает меня сзади. Его льдисто-голубые глаза прикованы к моим. Это горячо и страстно, даже если эта страсть рождена из пламени ненависти. Я, наконец, понимаю, что имеют в виду, когда говорят, что между любовью и ненавистью тонкая грань. Эмоции, переполняющие меня прямо сейчас, настолько противоречивы, что я чувствую, как эта грань между нами размывается.

Ты не делаешь такого с тем, кого ненавидишь. По крайней мере, это уже не похоже на откровенную ненависть.

Элиас шлепает меня по заднице свободной рукой, удерживая мой взгляд, призывая отвести глаза.

Я издаю стон, звук, такой чуждый моим собственным ушам. Боль и удовольствие сливаются в одно мучительно прекрасное ощущение, и я знаю, что если не кончу в ближайшее время, то могу умереть.

— Пожалуйста, - стону, слезы застилают глаза, когда потребность в освобождении царапает меня, как бритвенные лезвия, скользящие по коже. — Позволь мне кончить.

Он снова быстро шлепает меня по ягодицам, а затем продолжает подталкивать выше, но не дает переступить за грань. Кажется, что он игнорирует мои мольбы, пока не убирает язык и не бормочет:

— Попроси меня вежливо, nena⁵.

— Пожалуйста, позволь мне кончить, сэр, - отвечаю я, ненавидя себя в этот момент и все же зная, что сейчас мне не стыдно. Я бы ползала на четвереньках, как собака, для него просто чтобы почувствовать освобождение, которое он заставил меня жаждать.

Элиас издает звериный рык, его глаза такие яркие, что кажутся звездами на фоне черноты ночи.

— Скажи мне, почему ты заслуживаешь того, чтобы кончить?

— Пожалуйста, - умоляю я, чувствуя себя крайне униженной тем, до чего он довел меня.

Он качает головой.

— Нет, я так не думаю.

Я всхлипываю, когда чувствую, как его пальцы покидают меня.

— Ты не кончишь, пока я не окажусь по самые яйца в этой маленькой тугой киске. Ты поняла?

Напряжение прокатывается по моему телу при мысли о том, как его огромный член будет входить в меня, растягивая так, как я даже не могу себе представить. Трех пальцев было достаточно, но член Элиаса огромен, и я не знаю, как он поместится.