Все перечисленные крепости характеризуются общей строительной техникой и топографией (размещение на высоких неприступных мысах с ущельями на боковых флангах). Исходя из этих фактов и находок раннесредневековых материалов (как минимум на трех крепостях), их возведение датируют этим временем и приписывают византийскому влиянию (Воронов Ю.Н., 1984). Гипотеза В.А. Леквинадзе о существовании в южной части побережья римской укрепленной линии на основе этих памятников не нашла широкой поддержки. Остается открытым вопрос о датировке большого Ново-Михайловского городища, но строительные приемы и наличие монументального здания как будто объединяют его с другими новомихайловскими раннесредневековыми крепостями. Правильная планировка и кладка Мамай-кале тоже позволила исследователям причислить ее к памятникам ранневизантийского круга. Некоторые укрепления (Дузу-кале, на р. Годлик и Мамай-кале) обживались в период позднего средневековья, что подтверждено археологическими данными. Разумеется, пока нельзя без раскопок получить более полное представление о жизни всех прибрежных крепостей и, в частности, об их функции в период развитого средневековья.
Другую группу представляют крепости в горной долине Мзымты под Сочи, в том числе в окрестностях с. Красная Поляна и Лесное — Куницынские 1–3, Бешенская, Аибгинская (табл. 93, 3, 4, 7), Монашка 1–2 (табл. 93, 6, 8), Галицынская, Монастырская, Пслухская и др. Они объединяются исследователями в единую типологическую и хронологическую серию и датируются в рамках VII-X вв. (Воронов Ю.Н., 1979, с. 83–90).
Набор керамики с этих крепостей одинаков и включает фрагменты красноглиняных пифосов, мисок со сливом, кувшинов и расписной посуды VII–IX вв., которая встречена в абхазских памятниках. В нем преобладают лепные сосуды — плоскодонные тонкостенные горшки с пористым и мажущимся черепком и примесью известняка или кальцита в тесте, широко бытовавшие и в соседней Абхазии в VII–IX вв. (Ситникова Л.Н., 1969, с. 7–11; Воронов Ю.Н., 1979, с. 96–99, рис. 53–58). Исследование крепостей Мзымты в совокупности с другими многочисленными раннесредневековыми памятниками окрестностей Сочи и Адлера позволяет констатировать близость с культурой VIII-X вв. северо-западной и центральной Абхазии.
По мнению исследователей, в Сочинском районе из укреплений только две крепости демонстрируют поздний этап развития местной архитектуры и могут датироваться рубежом или началом II тыс. н. э. — это Монастырская на Мзымте и Хостинская (Ковалевская В.Б., 1968, с. 2–5, 11–12; Воронов Ю.Н., 1969, с. 31–32). Хостинская крепость расположена в 6 км от моря, на высоком правом берегу в ущелье р. Хосты в заповедной роще (табл. 93, 9). Река делает тут крутую излучину и обтекает возвышенность с крепостью с трех сторон. С четвертой стороны изолированное пространство ограждает каменная стена с башнями, сооруженная из неравных и грубых известняковых блоков с забутовкой на известковом растворе. Башни угловатых очертаний были многоэтажными и сохранили следы балок перекрытий. При шурфовке крепости в 1968 г. культурный слой не был обнаружен, однако на ее территории найдены фрагменты столовой и кухонной посуды IX–X вв. (Воронов Ю.Н., 1979, с. 88–90).
Монастырская крепость находится в 2 км от с. Монастырь в нижнем течении Мзымты, на вершине высокого горного отрога. Она укреплена каменной стеной из обработанных блоков на растворе, поставленной по абрису холма. Вход в крепость фланкирует большая башня. Внутри сохранились руины храма — базилики зального типа, разделенной парными пилястрами на две части. Алтарная апсида снаружи пятигранная, с одним окном. С западной стороны к храму был пристроен двухкамерный придел (табл. 94, 10). В завалах постройки обнаружено много плоской и выгнутой черепицы желтого и малинового цвета и красноглиняной плинфы. Собранная с поверхности керамика включает обломки кувшинов, кухонных сосудов и пифосов с валиками, украшенными зубчатым штампом, и датируется IX–X вв. (Воронов Ю.Н., 1979, с. 94).
Все известные средневековые христианские храмы Северо-Восточного Причерноморья — кроме предполагаемых базилик новомихайловских крепостей — сконцентрированы в южной его части и в основном относятся ко времени не позже X в. Часть из них расположена возле моря (на г. Ахун у Хосты, в Адлере, Лоо, Агуа), другие находятся у крепостей и поселений в долине Мзымты и синхронны им (Липники, Галицыно, Лесное), но, в целом, все они характерны для приморской зоны и почти не встречаются в глубине горных долин. За исключением храма в Лоо (табл. 94, 9), постройки типологически представляют собой небольшие «зальные» базилики с одним нефом и полукруглой апсидой, возведенные из камня. Например, таков храм на г. Сахарная Головка у с. Липники (табл. 94, 6, 7) на водоразделе Мзымты и Херота. Храм возле Галицынской крепости на Мзымте (табл. 94, 8, 11) окружен оградой и, как и Монастырский, имеет придел с западной стороны — однокамерный, маленький, лежащий на одной оси с нефом (Ситникова Л.Н., 1970, с. 4–6). Эти черты кажутся не случайными и объединяют постройки в нижнем течении Мзымты.
В совхозе «Южные культуры» Н.В. Анфимов исследовал базилику, остатки которой были разровнены при обустройстве территории. Здание имело фресковую роспись, мозаичный пол и декор мраморными плитами с рельефной орнаментальной резьбой (табл. 94, 1–3). Существует мнение, что это самая ранняя здесь базилика, однако с этим еще предстоит разбираться (Воронов Ю.Н., 1979, с. 90). В период запустения или разрушения храма плиты были вторично использованы для перекрытия погребений возникшего рядом могильника, который Анфимов датировал VIII–IX вв. (Анфимов Н.В., 1956, с. 36–37). Так как инвентарь раскопанных погребений могильника и находки из разрушенных могил датируются концом X — началом XII в., строительство храма можно предварительно отнести к предшествующему времени, VIII–IX вв.
К числу культовых зданий начала второго тысячелетия н. э. отнесены три храма: на г. Ахун у Хосты, в урочище Агуа долины Сочи и в Лоо. По Ю.Н. Воронову, храм на г. Ахун был построен в начале XI в. Его украшала орнаментальная резьба по камню (табл. 94, 5), выполненная в стиле, характерном для грузинских церквей того времени (Воронов Ю.Н., 1979, с. 104). Маленькая церковь в Агуа, на его взгляд, тоже имеет типологические параллели в грузинском зодчестве XI в. В отличие от них, храм в Лоо являлся большой постройкой, стены которой еще недавно возвышались на несколько метров над землей (табл. 94, 9).
Здание вытянутых пропорций размерами 21×12 м двумя колоннадами членилось на три нефа и имело три апсиды, из которых выступала центральная, с пятигранной отделкой снаружи. Храм хорошо освещался оконными проемами во всех стенах и апсидах и был снабжен тремя входами. Строительным материалом послужили известняковые блоки и плиты из местных пород камня. Известняковую облицовку имели окна, двери и стены снаружи. В процессе раскопок получен невыразительный и фрагментарный археологический материал, который требует дальнейшей обработки, и установлено, что на определенном этапе храм служил некрополем. Вероятно, это произошло после того, как он перестал функционировать. В таком случае немногочисленный инвентарь ранних погребений конца X — начала XII в. (лировидная пряжка и четырехбусинное височное кольцо) определяет время запустения, что позволяет отнести строительство храма к IX–X вв. или X в. Ю.Н. Воронов объединял храм в Лоо с абхазо-аланскими церквами как западнокавказские варианты византийского храмового зодчества и датировал его VIII–IX вв. (Воронов Ю.Н., 1979, с. 93). Напротив, Б.Б. Овчинникова видит в нем типичный образец многочисленных культовых построек византийской провинциальной школы, широко распространившихся с IX-X вв., и условно относит его к типу крестово-купольных сооружений (Овчинникова Б.Б., Романчук А.И., 1988, с. 25–26).
