В Херсонесе в склепе 14/1914 фибулы с концентрическими ромбами на ножке 1-го варианта лежали с большой пряжкой с прямоугольным щитком варианта 1–1, украшенным кербшнитным геометрическим декором и пунсоном. Она, вероятно, сделана в Италии (Айбабин А.И., 1979, рис. 5, 6; 6; Айбабин А.И., 1990, с. 39, 40, рис. 24, 2; Амброз А.К., 1980, с. 326). Такие же пряжки из Подунавья относятся ко второй половине V — первой половине VI в. (Vinski Z., 1978, s. 35–39), а из Италии — ко второй половине V — началу VI в. (Bierbrauer V., 1975, s. 130–131). В херсонесском склепе 14/1914 расчищены два скелета. В них вместе с упомянутыми фибулами и пряжками находились брошь в форме цикады и трехчастная пряжка с литыми кольцом, трехгранным язычком и прямоугольным щитком 1-го варианта (Айбабин А.И., 1979, с. 30, 31, рис. 5, 5–7, 9), бытовавшие в Западном и Восточном Причерноморье (Айбабин А.И., 1990, с. 36, рис. 2, 68; 37, 5, 7–9, 11–13). В Юго-Западном Крыму и в Дюрсо названные пряжки находились в погребениях первой половины VI в. (Айбабин А.И., 1990, с. 36, рис. 2, 68; Дмитриев А.В., 1982а, с. 104, рис. 5, 39). Тем же периодом необходимо датировать большие пряжки с прямоугольным щитком. В-образные пряжки из комплексов шестой группы бытовали в течение всего VI в. (Айбабин А.И., 1990, с. 37, рис. 2, 70; 39, 1, 2, 5; Айбабин А.И., 1999, табл. XXVII, 155, 156; XXVIII, 1, 3).

Двуручные амфоры (Зеест И.Б., 1960, тип 95) из красной глины с примесью слюды с веретенообразным туловом и полой ножкой из склепа 64 имелись в слое с керамикой IV–VII вв. в Стамбуле (Hayes J.W., 1992, p. 63, fig. 22, 9), в слоях второй половины V–VI вв. в Марселе (Bonifay М., Villedieu F., 1989, p. 27, fig. 7, LRA 3) и Карфагене (Peacock D.P.S., 1984, p. 121, fig. 34, 4, 5; 35, 14), в комплексе первой половины VII в. из Язи Ада (Bass G., 1982, p. 183, fig. 8-19, Р74). На Афинской агоре целые амфоры извлечены из слоев конца IV и VI вв. (Robinson H.S., 1959, p. 78, 79, 114–116, 119, pl 17, L50, 51, 33, M335, 34, M373; Riley J.A., 1979, p. 229–230, fig. 48), в Восточном Причерноморье — из слоев V–VI вв. (Scorpan С., 1977, p. 272, 273, fig. 8, 5, 6). Амфоры из Крыма сделаны с ножками двух вариантов 1-го — с полыми и 2-го — со сплошными (Сазанов А.В., 1992, с. 102, 104, 106). В упомянутом склепе 64 амфора 1-го варианта лежала с большой пряжкой с прямоугольным щитком 2-го варианта первой половины V в. (Айбабин А.И., 1990, с. 30, рис. 2, 71; 24, 4; Айбабин А.И., 1999, табл. XXVIII, 4, 5). На том же некрополе амфору LRA 10 варианта 1 нашли и в склепе 12/1989.

Исходя из вышесказанного, комплексы седьмой группы следует отнести к первой половине VI в.

В результате изучения типологии находок и их взаимовстречаемости в составе закрытых комплексов рассмотренные выше группы захоронений датированы первая — около 226–255 гг. вторая — 255–300 гг., третья — 300–350 гг., четвертая — 350–400 гг., пятая — 400–450 гг. шестая — 450–500 гг., седьмая — 500–550 гг.

Вещи, типичные для комплексов первой группы, обнаружены на некрополях расположенных в устье р. Альма (5)[3] и на Третьей и Второй грядах Крымских гор Бельбек II и III (12), Скалистое III (53), Заветное (6). Инвентарь второй половины III–IV вв., характерный для второй-четвертой групп, выявлен на могильниках и в слоях городов и поселений на Третьей и Второй грядах Дружное (4), Перевальное (8) (Пуздровский А.Е., 1994, с. 55–56), Нейзац (2), Озерное (9), Красный Мак (13), Суворово (7), Тенистое (10), в низовьях рек Бельбек и Черная (12), Танковое (31), на территории Совхоза 10 (16), Инкерман (15), Чернореченский (19), на Гераклейском полуострове — Килен-Балка (36), в окрестностях Балаклавы (18), на Первой гряде — Харакс (22), Чатыр-Даг (21), в Партените (20), в Гурзуфе (37), в имениях Артек и Суук-Су, на плато Мангуп (14) — под оборонительной стеной, перекрывающей устье Лагерной балки.

Керамические и стеклянные сосуды, характерные для поздних комплексов четвертой группы и ранних пятой группы найдены в Нейзаце (Высотская Т.Н., Махнева О.А., 1983, рис. 6, 1, 8), Дружном (Khrapounov I.N., 1996, fig. 4, 6) и Перевальном. Очевидно, эти могильники перестали использовать в конце IV — начале V в. Вещи V — первой половины VI в., показательные для комплексов пятой-седьмой групп, обнаружены на могильниках, в культурных слоях поселений в низовьях рек Кача в Тенистом (7)[4] и Черная (6), на Загайтанской Скале (5) (Савеля О.Я., 1994, с. 58–59), в окрестностях Балаклавы (5), в Херсоне и на его хоре на Гераклейском полуострове (1, 2) (Яшаева Т.Ю., 1994, с. 79–80), на Второй и Первой грядах — на Мангупе и в верховье примыкающей к нему Каралезской долины (9) (Тиханова М.А., 1953, с. 363, 365, 387; Герцен А.Г., 1990, с. 132–133), Бакле (11) (Рудаков B.E., 1981, с. 66; Талис Д.Л., 1982, с. 58–62), в Скалистом (30) Лучистом (13) Погребения второй половины V — первой половины VI в. изучены на одном из участков могильника Сахарная Головка (29).

Тщательное изучение особенностей погребальной обрядности могильников выделенных хронологических групп позволило разработать подробную их типологию — надежный инструмент для связи этих групп с конкретными народами, населявшими Крым в изучаемую эпоху.

На могильниках, возникших во второй четверти III в. и в 250-е годы, найдены погребения с трупоположениями и трупосожжениями. Первые зафиксированы в погребальных сооружениях трех типов 1) в подбойных могилах, 2) в грунтовых ямах 3) в склепах.

У могил первого типа в одном или двух бортах входной ямы выкапывалась ниша-подбой с полуциркульным сводом для захоронения. Обычно подбой закрывали закладными плитами. Все они ориентированы по оси С-Ю, 3-В или СЗ-ЮВ. Скелеты ориентированы черепами на 3, С-З или С-В. По конструкции их можно разделить на два варианта: 1) с одним подбоем (табл. 4, 1, 2), 2) с двумя подбоями (табл. 4, 3).

Могилы, подобные описанным, распространились на Боспоре со II в., а в Юго-Западном Крыму — с I в. н. э. в результате миграции сармат (Цветаева Г.А., 1951, с. 73, 74; Гущина И.И., 1974, с. 33; Шелов Д.Б., 1972, с. 234; Высотская Т.Н., 1987, с. 57, 58; Богданова Н.А., Гущина И.И., Лобода И.И., 1976, с. 147, 151; Богданова Н.А., 1989, с. 22, 23). У некоторых из них входные ямы были засыпаны камнями (табл. 4, 1). В применявшемся в них погребальном ритуале прослеживаются сарматские черты подсыпка из угля или мела, кошма, гробовины, скрещенные ноги, руки на тазе, восточная или северо-восточная ориентация скелетов (Богданова Н.А., 1982, с. 31–38, Высотская Т.Н., 1987, табл. 5, 6). Однако, многие из перечисленных признаков отсутствуют в могилах, появившихся в III в.

Немногочисленные грунтовые могилы (второй тип) можно разделить на три варианта: 1 — ямы с заплечиками, перекрытые досками или плитами (табл. 4, 4, 5), 2 — ямы с захоронениями, накрытыми плитами (табл. 4, 6), 3 — ямы, засыпанные землей (табл. 4, 7). Могилы 1-го варианта зачищены в Инкермане, Заморском, 2-го варианта — в Хараксе и Заморском, 3-го варианта — в Заморском, Перевальном, Озерном и Дружном. В большинстве могил всех вариантов найдены гробовины. Скелеты лежали с вытянутыми конечностями, черепами на СВ или СЗ. Однотипные погребальные сооружения использовали сарматы в Поволжье и Южном Приуралье с IV в. до н. э., а в Подонье, на Кубани и в Поднепровье со II в. до н. э. (Абрамова М.П., 1959, с. 54, 55, 57, 68, 69; 1961, с. 102, 109, 110; Мошкова М.Г., 1963, с. 22; Смирнов К.Ф., 1964, с. 81). На некрополях Танаиса Керченского полуострова (Шелов Д.Б., 1961, с. 84, 85), в Заветном могилы 1-го и 3-го вариантов появилась в I в. н. э. (Богданова Н.А., 1989, с. 21). Они раскопаны и в Скалистом III (Богданова Н.А., Гущина И.И., Лобода И.И., 1976, с. 123).