Отметим, наконец, еще одно важное обстоятельство — место подчиненных общин в общей структуре общества. Вопрос может быть поставлен следующим образом: каковы были формы эксплуатации этих подчиненных общин и к какому общественному укладу они могут быть отнесены? Нам кажется правильным, следуя концепции, разработанной И.М. Дьяконовым, отнести их к числу «подневольных работников рабского типа». Это соображение основывается не только на общетеоретических положениях, но также и на прямых свидетельствах источников. Страбон прямо называет четвертый разряд населения Иберии «царскими рабами». Кроме того, необходимо иметь в виду и очень большую близость социального строя закавказских обществ обществу Парфии, для которой, как показали недавние исследования, также было характерно существование формы зависимости основной массы эксплуатируемого населения, сходной со спартанской илотией. Поэтому можно сказать, что отношения рабовладельческого типа существовали и в сельском хозяйстве Закавказья. Наконец, отметим наличие царских дастакертов, рабовладельческий характер которых вряд ли может вызвать сомнения.

Таким образом, общества закавказского региона в эпоху древности можно определить как общества рабовладельческие. Конечно, мы не хотим упрощать картину и уподоблять их классическим рабовладельческим обществам, хотя мы не склонны и преувеличивать эти различия. Несомненно, что значительная часть населения в Закавказье, как городского, так и сельского, объединенного в общины, — свободные, полноправные граждане. И бесспорно, что процесс феодализации общества — это в известной мере превращение свободных общинников в зависимых от феодалов крестьян. Но наличие класса свободных мелких производителей является как раз одной из характерных черт рабовладельческой формации. Попытка отрицать рабовладельческий характер общества на том основании, что значительную часть общества составляет именно этот класс, основана на непонимании основных характерных особенностей рабовладельческого государства. Необходимо в связи с этим подчеркнуть мысль, уже высказывавшуюся в литературе, — относительно роли рабского (и близкого ему) труда в общих судьбах общества: если труд свободных мелких производителей шел главным образом для простого воспроизводства, т. е. для поддержки существования данного общества, то продукты рабского труда (благодаря большей степени эксплуатации) были обращены на расширенное воспроизводство, т. е. обеспечивали прогресс.

В заключение необходимо самым кратким образом коснуться некоторых общих проблем культуры. Если рассматривать в целом культуру закавказского региона, то, видимо, справедливым будет мнение (уже высказывавшееся в литературе) о значительном культурном единстве в пределах этого региона. При всех отличиях его отдельных частей, вполне естественно объясняемых спецификой (социальной, политической и т. п.) их развития, преобладающей тенденцией была тенденция к культурному единству. В основе этого лежали не только древние традиции, но и общность исторических судеб, близость социальной структуры, политических институтов и ряд других факторов. Общества, возникшие в Закавказье, представляли собой общества «периферийного» типа, т. е. они находились на границе, отделяющей старые цивилизации Переднего Востока от обширного мира, где господствовали еще первобытнообщинные отношения. Это приводило к тому, что на социальную, политическую и культурную сферы этих обществ оказывали определенное воздействие старые, ранее сложившиеся центры государственности. Взаимодействие старых местных традиций, влияние культуры переднеазиатского (и античного) мира, контакты с горцами и степняками — все это в целом создавало неповторимый облик местных культур.

Можно думать, что определенное воздействие на культурное развитие региона оказал и древний Восток. Бесспорно влияние культуры Ассирии на Урарту, но столь же бесспорно, что Урарту в свою очередь оказало сильное воздействие на развитие форм культуры Индийского и ахеменидского Ирана. Позднее последние в свою очередь вновь оказали определенное воздействие на культуру ряда народов Закавказья. Своеобразна ситуация с культурным воздействием эллинистического мира. В эпоху расцвета эллинистической государственности культурное влияние эллинистического мира на Закавказье было минимальным, но когда он стал клониться к упадку и особенно в постэллинистическую эпоху многие культурные достижения этого мира были восприняты народами Закавказья. В последние века до н. э. и в первые века н. э. на культуру Закавказья оказывали влияние и Рим, и Парфия. Парфянское влияние особенно ощутимо. Оно сказывается в ономастиконе привилегированных слоев общества, типах одежды, конского убранства, оружия, наконец в религии. Насколько мы можем судить, по всему Закавказью распространяются синкретические религиозные верования, в которых сливались культы древних местных божеств с культами функционально им близких иранских божеств, из которых особенно большую роль играли Митра и Анахита. Огромная роль храмов и жречества в Закавказье приводила к тому, что эти синкретические верования, как, возможно, и другие синкретические формы культуры, широко распространились среди местного населения (в этом состояло отличие от влияния римской культуры, распространение которой, за исключением районов приморской Колхиды, ограничивалось очень узким верхушечным слоем населения).

Глубокая трансформация местных культур происходит в IV–V вв. н. э. Наиболее значительными проявлениями тех структурных изменений, которые происходили в обществе, были принятие и распространение христианства, а затем создание собственной письменности. Нарождающийся феодальный строй решительно менял и культуру общества.