— Его жена умерла несколько лет назад, верно? Это означает, что его дочь, должно быть, совсем малышка.

— Я не знаю. Мы ее не обсуждали.

Санни выдыхает. — Чувак, это тяжело. — Она смотрит на меня. — Ты справишься со всей этой работой?

— Может быть, если я пропущу прием пищи и посплю три часа, как он.

— Фу.

Я вскакиваю. — Что, если я уйду посреди ночи? — Мои глаза загораются диким блеском. Я хватаю ее за запястья. — Мы могли бы сменить имена и уехать жить в Белиз. Подумай об этом. — Я понижаю голос, рисуя картину. — Мы могли бы поплавать в Карибском море. Отдыхать на пляже. Спать в гамаках и слушать, как волны разбиваются о берег.

— Я не буду спать в гамаке, девочка.

— Тогда мы сможем снять хорошее место. У тебя есть деньги?

— У меня есть студенческие ссуды. Это считается?

Я опускаю плечи. — Не напоминай мне о моих займах.

— Почему у меня такое чувство, что твой босс достаточно сумасшедший, чтобы найти нас, если мы сбежим?

— Вероятно, потому что у тебя интуиция убийцы, а у него была бы. Он, вероятно, запер бы меня в картотеке и заставил бы разложить все по алфавиту.

— Как ты связалась с кем-то вроде него?

— Понятия не имею. — Я рыдаю ей в плечо.

Она гладит меня по волосам, распуская густые завитки, чтобы помассировать кожу головы. — Ну, ну. Это не конец света. Ты можешь сделать невозможное.

— Я сомневаюсь в этом. Он уверен, что я страдаю. Он даже заставляет меня ходить по отделам маркетинга и просить их заказать кофе. Это унизительно. Если бы я хотела приносить людям кофе, я бы работала в кофейне.

— Я бы точно могла увидеть тебя в кафе, — говорит Санни, доставая телефон и листая его.

— Ни за что. Я бы выпила все наши запасы и, вероятно, накачалась бы до такой степени, что у меня случилась бы остановка сердца.

— Верно… — Она прищуривает глаза. — Да, я это вижу.

— Лучше бы я никогда не встречала этого парня.

— Просто сделай перерыв и забудь о нем. — Санни небрежно постукивает пальцем по экрану своего телефона. — В эти выходные я отведу тебя в хороший ресторан… о черт. Она этого не сделала..

Я подталкиваю себя вверх. — Что это?

Санни пытается спрятать телефон от меня, но я выхватываю его у нее из рук.

— Кения, нет! — Она двигается, чтобы забрать его обратно.

Я смотрю на экран, и вся кровь отливает от моего лица. Есть фотография моей сестры, протягивающей руку к камере. Подпись гласит: "Я сказала "да". Дрейк на заднем плане, на коленях. А на пальце у Саши кольцо с огромным бриллиантом.

Мир качается у меня под ногами.

— Они… собираются пожениться?

Санни прикусывает губу.

У меня кровь стынет в жилах. Воспоминания проносятся перед моими глазами.

“Я научусь готовить”.

“Не беспокойся, детка. Я приготовлю для тебя”.

“Ты меня балуешь, Дрейк”.

“Это то, что я люблю делать”.

“Как насчет этого? У нас будет правило. Ты готовишь. Я убираю.”

“Договорились. При условии, что ты наденешь фартук с надписью "поцелуй повара".

“Я не могу дождаться, когда стану твоей женой”.

“Однажды, детка. Однажды”.

Мое сердце замирает, и я даже не замечаю, когда Санни забирает телефон из моих дрожащих пальцев.

Она прячет его под подушку и ворчит: — Что, черт возьми, с ней не так? Неужели у нее нет ни капли здравого смысла? Она серьезно выходит замуж за бывшего парня своей сестры?

— Санни. — Я с трудом сглатываю.

Она хватается за мою руку и крепко сжимает ее. — Скажи мне, чего ты хочешь, чтобы я сделала. Даже если это означает, что сегодня вечером я отправлюсь в тюрьму, мы можем вернуть ее. Она заслуживает всего того ужаса, о котором ты можешь подумать.

— Я устала. Ты не возражаешь, если я лягу спать пораньше?

— Что? — Ее глаза ищут мои, а затем ее рот хмурится. — Конечно. Тебе не обязательно спрашивать меня.

Я деревянно поднимаюсь и бреду прочь из гостиной.

Лед течет по моим венам. Я знаю, что должна что-то чувствовать. Гнев. Боль. Предательство. С тех пор как я обнаружила Дрейка и мою сестру вместе, я испытала всю гамму этих эмоций. Погрузилась в них так глубоко, что нашла их корни и изучила их тоже.

Но это…

Я оцепенела. Слишком оцепенела, чтобы разобраться во всем этом.

Это ревность? Я так не думаю. Жжение, которое возникает, когда я завидую, отсутствует.

Это не печаль и даже не гнев.

Я, спотыкаясь, бреду в ванную и делаю вид, что чищу зубы. Моя рука становится тяжелой. Зубная щетка похожа на булыжник. Все требует гораздо больше усилий.

Я сказала "да".

Саша на фотографии сияла. Светилась любовью. Улыбка на лице Дрейка тоже была широкой и теплой.

Как долго они вместе? Как он уже делает предложение? Он тянул время со мной. Мы так долго были вместе, а все, что он делал, это говорил о браке. Он ни разу не выполнил этого. Это было просто обещание. Морковка, болтающаяся на кончике палки.

Я сворачиваюсь калачиком в постели и смотрю в окружающую меня темноту.

У меня звонит телефон.

Мне не хочется тянуться за ним, но я беру его с прикроватной тумбочки, где он заряжался. Мои пальцы прижимаются к холодному корпусу. Она ледяная, когда я прикладываю ее к лицу.

— Алло?

— Ты ответила, — говорит Саша.

Мои глаза распахиваются. — Я бы не стала, если бы знал, что это ты.

Тишина заполняет линию.

Мне следовало бы повесить трубку, но я продолжаю видеть эти слова.

Я сказала "да".

Это было великолепное кольцо. Что-то, что он определенно не купил в магазине. Оно казалось антикварным. Дорогое, но с историей, стоящей за ним. Семейная реликвия. То, что от его бабушки?

Его мать однажды рассказала мне об этом. Его прадедушка с бабушкой разошлись, когда его прадедушка ушел на войну. Он оставил кольцо своей девушке и сказал ей, что вернется за ним.

Она бережно хранила кольцо холодными ночами. Когда его письма перестали приходить. И даже когда она услышала, что там, где дислоцировалась его эскадрилья, взорвалась бомба.

Месяцы спустя мужчина постучал в ее дверь, и, когда она открыла, он стоял перед ней на коленях.

Это была одна из самых романтичных историй, которые я когда-либо слышала.

Это кольцо, легендарное кольцо его прабабушки и дедушки, на пальце моей младшей сестры.

И теперь ее голос звучит у меня в ушах.

Это голос, который раньше будил меня по утрам, исполняя песни, которые она сочинила на своей гитаре. Это голос, который звал меня, когда она была больна, нуждаясь в чем-то другом, кроме всепоглощающей любви наших родителей, чтобы привязать ее к этому миру. Это голос, который сломался, когда ее тело устало от химиотерапии.

Она моя семья.

И она выходит замуж за моего парня.

— Ты видела это? — неуверенно спрашивает она.

Мне требуется некоторое время, чтобы ответить. Мои глаза горят, но я говорю себе, что больше не буду плакать.

— Я думаю, ты так и сделала, — бормочет Саша. — Я надеялась, что смогу поговорить с тобой до этого, но у меня не хватило смелости.

— Не жди от меня поздравлений.

— Я знаю, что мы действительно в плохом положении, — хнычет Саша, — но я была бы рада, если бы ты была моей подружкой невесты.

Мое тело вздрагивает от неожиданности. Телефон соскальзывает с моего лица и прислоняется к подушке.

Я правильно расслышала? Или это мой мозг играет со мной злую шутку?

— Кения, ты мой лучший друг. Когда я почувствовала, что жизнь не стоит того, чтобы жить, ты дала мне силы держаться. — Она шмыгает носом. — Помнишь, как мы лежали бок о бок на больничной койке? Однажды я сказала тебе, что скучаю по звездам. Окна в моей палате были маленькими, и я чувствовала себя так, словно была в тюрьме. Ты принесла для меня проектор. Ты принесла звезды в мою больничную палату.

Я проигрываю битву с печалью.

По моей щеке скатывается слеза, за ней другая.

Я устала.

Пробирает до костей.

Я не чувствую себя самой собой. Обычно в мире солнечно и тепло. Я сосредотачиваюсь на светлой стороне вещей, потому что именно там я чувствую себя наиболее умиротворенной.