Они вдвоем зашли в один из местных классических магазинов и Дан купил им лед и кофе в пакетиках. Они уселись на высокие барные стулья и неспешно смешивали себе напиток. [*В Корее большая часть небольших, городских супермаркетов снабжены специальными местами для того, чтобы съесть то, что вы купили. В понятие «специальных мест» входят на только столики, но и термос с кипятком и микроволновка. В самих магазинах продают не только заварную лапшу, но и целые наборы из нескольких блюд, которые можно съесть, просто открыв упаковку. То же касается и напитков. В Корее очень любят напитки со льдом и купить их можно в супермаркетах. Отдельно продается пластиковый стаканчик с готовым льдом, отдельно — пакет с напитком. Это может быть сок, кофе, коктейль. Пакет переливают в стакан со льдом и можно пить.*]

— Странный? — переспросил Дан.

Они говорили по-английски и на них иногда с любопытством посматривали.

— Да. В школу новую перевелся, будто с цепи сорвался — стал таким примерным учеником, что мама уже устала тобой хвастаться, — весело добавила Мэри.

В ее голосе не было зависти. Скорее — интерес. Дан нерешительно повел плечами. Родители, если и считали его поведение странным, наверняка боялись вопросами «спугнуть» его настрой. А вот сестра о подобном не переживала.

— Не знаю. Сначала подумал, что можно было бы попробовать завести друзей — меня же никто не знает. А потом… там такая атмосфера — все так много делают, что и мне захотелось

— Разве? — уточнила Мэри. — Даже БигБи называет тебя монстром учеты. Сколько у тебя классов было и сколько ты планируешь в следующем году?

Дан усмехнулся, признаваясь:

— Я беру все, что влезает в расписание, а остальное добираю кружками, пока время окончательно не закончится… театральный не влезает. Эх, не сыграть мне Ромео.

— Азиатский Ромео? — скептически уточнила Мэри.

— Ну в этом году была же чернокожая Джульетта, — пожал плечами Дан. — Это школьная постановка, на главные роли берут лучших, а не тех, кто подходит внешне.

Мэри уже потягивала свой айс-американо с ореховым вкусом, но продолжала пристально смотреть на Дана.

— Но с тобой же все в порядке? — внезапно спросила она.

— В смысле? — удивился Дан. — Что со мной не так?

Та пожала плечами:

— Просто… вот тебя травят в школе, ты долго лечишься, мы планировали переезжать, а потом ты… просто будто решил чего-то добиться и поэтому много работаешь. Вот и спрашиваю — с тобой все в порядке? Не слишком ли ты… много на себя берешь?

Дан глупо заморгал. Он и не думал, что сестра может обратить внимание на это с подобной стороны. Если так подумать — да, с ним не все в порядке, раз он решил снова залезть в корейский шоубизнес, потому что хочет спасти несколько хороших людей и отомстить нескольким нехорошим людям. Но это не та проблема, о которой он может рассказать.

— Все хорошо. Просто решил брать от жизни все, — улыбнулся он.

Мэри, хоть и кивнула, продолжила сверлить его пристальным взглядом. Явно не поверила.

Беспокойство сестры по-своему согревало. То, что в свою бытность айдолом он вынужденно отдалился от семьи, его всегда волновало. Вот только для родителей расстояние и занятость не сказывались на их отношении. А вот с Мэри он со временем общался все меньше и меньше, что огорчало. Когда они были совсем малышами, они были не разлей вода, но с каждым годом словно все сильнее отдалялись друг от друга.

Она так и продолжала его подкалывать, называя подхалимом. Бабуля явно объявила Дана любимым внуком и своей предвзятости не скрывала. Когда он поболтал со многими ее соседками, вообще стал образцом внука. Комплименты о внешности теперь сыпались на него, как из рога изобилия — все тетушки в округе желали сказать Дану, каким красавчиком он растет.

Он был высоким для своей семьи даже в свои четырнадцать — успел вымахать до метр семидесяти. И до семнадцати прибавит еще тринадцать сантиметров, а к двадцати рост остановится на невероятной для его семьи отметки в метр восемьдесят пять. Все в его семье были ниже. Даже папа. Так как рост в Корее являлся важной составляющей красоты, ему уже сейчас желали продолжать так же хорошо расти.

Вообще все, за что насмехались в прошлой школе, в среде бабулиных подружек было предметом восхищения. Маленький нос, пухлые губы, большие глаза. То, что он похож на азиатского пупса, было предметом подколок в США и ставилось на пьедестал совершенства в Корее. Уже к шестнадцати спадут щеки, прорисовывая нехарактерные для азиатского типа лица высокие скулы, отчего его постоянно называли ненастоящим. Говорили, что он — будто герой манхвы [*Комикс/манга в корейском стиле. Он немного отличается внешне от японских. Лица узкие, с более реалистичными пропорциями, черты ближе к азиатским. Впрочем, и в японской манге встречается такая рисовка, но для манхвы она более характерна.*].

Когда в своей прошлой жизни Дан ездил к бабуле в Корею в свои четырнадцать, он не знал корейский и не понимал восхищения окружающих, поэтому так и вернулся в американскую школу, абсолютно уверенный, что он — урод. Это потом он понял, что мнение о прекрасном может меняться в зависимости от страны. Знал бы он заранее, возможно, у него было бы поменьше комплексов.

В этот раз в Корее он не только ел. Посетил с Мэри некоторые достопримечательности, пофоткались в традиционной одежде и побывали на концерте традиционной музыки. Еще он закупился косметикой, вещами и даже книгами. Все это предстояло отправлять в США посылкой, но бабуля была так рада тому, что внук интересуется родной страной, что была готова даже за перегруз в самолете заплатить. Мэри на эти хороводы вокруг брата цокала и весело жаловалась маме, что у них тут новая религия — Даниэльство. Оно и раньше процветало из-за тети, а теперь в дело вступила и бабуля, получив наконец возможность говорить с внуком на родном языке.

Бабушка у него была из небогатой, но очень традиционной семьи. Католичество она приняла, но в церкви была четыре раза — на своем крещении, на своей свадьбе и на крещении своих детей. В то время, когда она уезжала из Кореи, она еще свято верила, что жена должна во всем слушаться мужа. Дедушка научил ее быть смелой и свободной — он юную супругу не ограничивал и даже надеялся, что она выучит язык и поступит в колледж… да, судя по рассказам, дедуля к супруге относился самую малость как к ребенку. Тринадцать лет разницы, что поделать. Удивительно, что он вообще на ней женился.

Бабуля прекрасно готовила. А еще она хорошо пела, умела танцевать народные танцы, но главное — была идеальной домохозяйкой. Умела делать по дому, кажется, все. Их было три дочери в семье, каждая старалась стать идеальной невесткой, чтобы не остаться в старых девах.

Что по-своему поражало, несмотря на всю ее драму в браке, она всегда очень хорошо отзывалась о дедушке. Он умер, когда Даниэлю не было и года, поэтому как раз из рассказов бабули-долгожительницы (судя по всему, она пережила и Дана в прошлой жизни) он узнавал о дедушке. Вроде между ними столько всего было — огромная разница в возрасте, разница менталитетов, взглядов на жизнь, они не сошлись в стремлениях и целях, после рождения детей по сути и не жили вместе, потом была измена деда… но она все равно рассказывала о нем с теплотой и уважением. А еще говорила, что Дан на него похож, только выше. Это было частично правдой. У него были такие же глаза, форма носа и даже губ, но другой овал лица и общая «тонкость» скелета сильно меняли ощущения от внешнего вида. Пожалуй, Дан был похож на отфотофопленную фотографию дедушки — будто его внешность подправили под современными стандарты.

Но спорить об этом Дан не хотел. Похож так похож.

Здесь же, вдали от шумного Нью-Йорка, Даниэль впервые начал писать песни. Разобрался немного с программами, купил себе совсем портативный вариант синтезатора — когда клавишные можно свернуть в рулон, потому что они сделаны из специального силиконового материала. Звук такие клавиши, разумеется, сами не давали — только через компьютер, но это все равно ему было удобнее, чем прописывать все вручную.