— Лучше бы управится до утра и возвратиться до того, как вас заметят местные.

После этих слов мужчины вновь переглянулись, но стоять тут и втолковывать им, пересказывая при этом то, что поведал ранее Ладан, не было времени.

— Ну тогда возьмем факелы с берега, — отозвался Рив.

— Только не оттуда, — предупредила Элинэя, — Кириан вас заметят, а он ни о чем не должен догадаться.

— Раз так, загляните в харчевню и попросите факелы у Борова-Уилла, а заодно и прихватите с собой масло, — предложил Рен.

— Дельное предложение, — усмехнулся Дан.

На том и сошлись. Разделились на два небольших отряда и пошли каждый своей дорогой. Вэнд, Рив и Дан отправились к противоположному берегу Медовой. Но в этот раз переходили по замерзшей реке в стороне от освещенного факелами берега — намеренно, чтобы не привлечь к себе ненужное внимание. А Элинэя, Рен, Ладан и Волк направились на встречу с Кирианом.

— Ладан, отдайте эти рукавицы мальчику, — попросила старика Элинэя.

Рукавицы принадлежали ей, и она сняла их и передала пасечнику.

— Скажите ему, что они от Мирры.

— Но ведь это твои рукавицы, — не понял ее задумки Ладан.

— В этом-то все и дело. Вещи, которые приносят Кириану, удерживают его среди смертных, — терпеливо пояснила ведунья, — но как только все они будут сожжены, его связь с миром людей ослабнет. И для новой связи ему потребуется новая вещь. Но на этот раз она будет отдана мной. А значит, он не посмеет отказать мне в услуге.

— Вот оно как… — почесал затылок Ладан.

— Важно, чтобы Кириан принял эти рукавицы и оставил у себя. Тогда ему некуда будет деваться и он согласиться на уговор со мной.

— Хорошо, девочка. Я сделаю, как ты велишь,— кивнул он.

— Но в это время вы будете один на берегу. Нам нельзя будет появляться, пока не будут сожжены все вещи, отданные Кириану.

— За это не тревожься, я сумею заговорить мальца до той поры.

— Мы надеемся на вас, — сказала Элинэя, — другого шанса может больше не представиться.

И она с беспокойством поглядела на молчаливого Рена. Ладан, признаться, догадывался, что этот юноша стал очередной жертвой сделки с Медовой и понимал, почему ведунья влезла в это дело. Она хотела спасти Рена.

— Уж, я сделаю все от меня зависящее, — пообещал пасечник.

Когда он забрал рукавицы и направился к Медовой, Элинэя и Рен остались одни. С ними остался и Волк, все это время державшийся в стороне. Зверь не приближался, чтобы не напугать старого пасечника.

— Элинэя, может ты наконец расскажешь, что задумала? — прямо спросил Рен.

Ведунья, еще не до конца отошедшая от разговора с Ладаном, ответила ему взволнованным голосом:

— Мне, кажется, я знаю, как можно спасти твою жизнь.

— Спасти?

Элинэя вздохнула, набралась решимости и рассказала ему все как есть.

— Твою жизнь, как и жизнь Борова-Уилла, отбирает Медовая. Тебе это, наверное, покажется, несусветной выдумкой, но это так. Поверь, я знаю, о чем говорю. Это место… земля здесь, река — все пропитано древней могущественной магией. Силами трех злых ведьм, которые и есть хозяйки этого леса. Они повелевают чарами и нечистью, проклинают людей и создают такое, что в это трудно поверить.

— Выходит, это ведьмы создали Кириана? И они повинны в том, что происходит со мной и Боровом-Уиллом?

— Не совсем так, — покачала головой Элинэя, — эти ведьмы, хозяйки Сумеречного леса, пропитали своей черной магией всю землю в округе. Лес поблизости с Медунцами и река напитаны их силами. Когда в Медовой много лет назад утонули брат с сестрой, Кирам и Ана, их родные едва не сошли с ума. Поначалу их тела никак не могли отыскать. Люди приходили на берег реки и зажигали факелы. А когда наконец нашли их, горе затопило несчастную семью. Их боль была настолько нестерпимой, что река породила необычное создание. В Медунцах появился Кириан.

— Кириан порождение магии этих ведьм?

— Да, — ответила Элинэя, — но питают Кириана люди, а не магия. И чтобы оставаться среди смертных, ему нужна крепкая связь, которую даруют вещи, отданные ему по доброй воле.

— То, что мы нашли вчера?

Элинэя отвела глаза.

— Но самое страшное не это.

Осознание пришло к Рену, и он побледнел.

— Ты сказала, что Медовая забирает у меня и Борова-Уилла жизни.

— Жизни других ему нужны для того, чтобы каждый раз воплощаться в теле мальчика и приходить на берег. Помнишь, как он сказал, что Медовая его кормилица? Река вскармливает его чужими жизнями. Жизнями тех, кто по доброй воле заключает сделку с Медовой.

— Теперь я понимаю, — произнес ошеломленный Рен, — Медовая исполняет желания того, кто ее просит о помощи, а взамен требует плату.

— С магией всегда так, — промолвила Элинэя, — ее цена непомерна высока. Но сегодня мы постараемся обратить твою сделку с Медовой.

Рен с благодарностью взглянул на нее.

— Элинэя, спасибо тебе.

— Ты уже благодарил меня, — смутилась ведунья, а потом отвлеклась на едва заметное розовое зарево вдалеке, — смотри, что это?

— Похоже, на пожар, — неуверенно проговорил Рен.

— Тогда нам нужно спешить. Кириан вот-вот догадается, что произошло.

Она подозвала Волка и что-то прошептала ему на ухо. Зверь послушно ткнулся мордой ей в руку и побежал вперед.

— Что ты сказала ему?

— Не пускать Кириана на тот берег. Волк тоже порождение ведьминой магии, и он справится с этим.

Когда Элинэя и Рен добрались до берега Медовой, Ладан пытался убраться оттуда, перепуганный и бледный, как смерть. На реке, прямо на толстом льду, Кириан метался, будто ужаленный, в попытке добраться до противоположного берега, но его не пускал туда скалящий пасть Волк.

Элинэя заметила, что ее рукавицы торчали из-под пояса сбоку на овчине, накинутой поверх рубахи Кириана. Значит, старому пасечнику удалось перехитрить мальца.

— Кириан! — позвала она, когда спустилась прямо к замерзшей реке. Но памятую, как Кириан реагировал на нее, ступать за границу земли и воды, пока не решилась: — Я пришла просить о желании у Медовой!

Малец обернулся к ней, и в этот миг с ним произошло страшное. Кожа истаяла на глазах, как снег, оставляя бело-желтые кости и пустые глазницы, а вместо рта черную дыру.

— Я пришла просить о желании! — прокричала Элинэя, стараясь не обращать внимание на то, что творилось с существом, которое звало себя Кирианом.

Зарево на том берегу реки разгоралось. Небо окрасилось оранжево-розовым, и Кириан взвыл, как раненный зверь. Волк, стоявший позади него, припал мордой ко льду. И Элинэя вновь почувствовала удушающую волну магии, что сбивала с ног. Но падать сейчас было нельзя!

— Ухо-о-оди!!! — в отчаянии закричал Кириан.

— Я хочу просить о желании у Медовой! — упрямо повторила ведунья и пошатнулась, чувствуя, как силы покидают ее.

— Элинэя, что ты делаешь⁈ — подбежал к ней Рен и схватил ее за плечи.

Она бы упала, если б он вовремя не подоспел. А Кириан буквально таял с каждым мгновением. Кости создания истончались и осыпались прахом прямо на скованную льдом реку. Лед трещал, воды реки под ним бурлили, и земля близ Медовой вновь проступала сквозь снег, а вместе с ней и выгоревшая черная трава, и тоненькие стебельки цветов.

— Те рукавицы, что дедушка Ладан принес тебе, — из последних сил проговорила ведунья, — принадлежат мне! И я оставлю их тебе, и даже заплачу цену Медовой, если река исполнит мое желание!

— Гово-о-о-ри-и-и! — протянуло то, что называлось Кирианом и бросило маленький камушек к ее ногам.

— Не делай этого, Элинэя! — воспротивился Рен.

— Верь мне, — через силу прошептала она. Потом с помощью Рена подобрала камушек, забросила на середину реки и выкрикнула: — Пусть магия здешней земли раз и навсегда освободит жителей Медунцов от Кириана!

И только она произнесла эти слова, как весь белый свет померк в ее глазах.

Очнулась Элинэя много позже. Открыла глаза и первое, что увидела — это побеленный потолок и балки под ним. Нахмурилась, припоминая, что с ней случилось, а когда наконец вспомнила все произошедшее с ней, с облегчением выдохнула и прикрыла глаза. Вдохнула, а потом улыбнулась. Воздух в незнакомой ей комнате был приятным и сладким, уводящим мысли к лету и цветущему лугу. Пахло здесь медом и травами.