— Нужного нам юношу ищи у руин Велебы, — последними были слова первой ведьмы; как ни странно, но ни одна из трех сестер так и не предстала перед Элинэей и Мальгером, — он отмечен растущей луной.

И после этих слов игрушка-свистулька в руках ребенка истаяла. Так, словно была сделана не из глины, а льда, и чары ведьм вмиг угасли. Девочка, до того мгновенья игравшая перед большим бревенчатым домом, потеряла сознание и едва не скатилась в снег, благо, Мирим Мальгер вовремя подоспел, подхватил несчастного ребенка и поднял над землей.

— Пора убираться отсюда, — проговорил он и покосился на притихшую в стороне нечисть.

Элинэя послушно кивнула и аккуратно коснулась рукой лба ребенка. Та была не горячей и дышала ровно. Видно, спала.

— Ухватись за мой локоть, Элинэя. Да смотри, держись крепко, — сразу же предупредил Мирим Мальгер.

Девушка выполнила все в точности, как он сказал, но в последний миг не удержалась, бросила полный осуждения взгляд на Сверестеня.

— Будь здорова, Элинэя, — с кривой ухмылкой бросил на прощание лесной дух, — да возвращайся поскорее.

— Не бойся, выдрень, — обернулся к нему Мальгер и ответил вместо Элинэи; то, как он назвал Сверестеня, не понравилось духу, и его едва не передернуло, — еще свидитесь. И не только с Элинэей, но и со мной.

И столько неприкрытой угрозы было в его голосе, что ни Сверестень, никто другой из нечисти не осмелился что-либо сказать в ответ.

А Мальгер приманил заговоренного Волка и наказал также стоять рядом и никуда не деваться, и уже в следующий миг в ушах у Элинэи засвистело, перед глазами все поплыло, и сделалось туманно — то, кажется, налетел сильный ветер. Но вскоре все успокоилось и стихло. Когда Элинэя уже протирала рукой полные слез глаза, они стояли на поляне перед ее срубом, окруженным осинами.

— Вот я и доставил тебя домой.

— Спасибо, — робко поблагодарила Элинэя и, отпустив руку деда Мальгера, за которую все это время крепко держалась, отступила, — за все спасибо.

— Пока не за что благодарить, Элинэя, — проговорил Мирим Мальгер и, не дожидаясь приглашения, направился вместе с ребенком на руках в дом ведуньи.

Она последовала за ним, а замыкал их скромное шествие заговоренный Волк.

— Повезло тебе с этим зверем.

— Он не пускал меня на Гиблую поляну.

— Значит, зверь и в самом деле умный, — как-то невесело отозвался Мирим Мальгер, обернулся перед тем, как войти в дом Элинэи, бросил подозрительный взгляд на остановившегося неподалеку Волка и стал вглядываться в его желтые глаза. Внимательно так. Изучающе. — Да, действительно, необычный зверь.

— Пойдемте скорее в дом, — встревоженным голосом произнесла Элинэя, — не хочу, чтобы девочка заболела.

Она открыла дверь перед нежданными гостями и пропустила их вперед.

— О ребенке не тревожься. Колдовские чары сестер не затронули девочку. Зачарованной оказалась только игрушка.

Элинэя кивнула в ответ, давая понять, что уже и сама догадалась, прошла к столу и зажгла лучину. А Мальгер тем временем уложил ребенка на лавку и укрыл медвежьей шкурой, прежде стащив с маленьких ножек чужие сапоги.

— Ты только погляди, какая обувка! Не каждый сможет себе такую позволить. Да за такие сапоги в Ручьях тягловую кобылу обменяют.

Элинэя подошла ближе, чтобы повнимательней рассмотреть дорогую обувь в руках деда Мальгера.

— С кого же их стащили мои сестры?

— Мало ли кто и когда забредал в наш лес, — пожала плечами Элинэя и направилась к печи, в которой остался горшок с приготовленной ранним утром кашей, — есть будете?

После всего пережитого она так устала, что хотела только одного — растопить печь и поскорее лечь спать, но о долге гостеприимной хозяйки не могла позабыть, потому и предложила позднему гостю угощение.

— Нет, спасибо, — покачал головой дед Мальгер и уселся на узкую лавку у стола, а рядом с собой поставил чужие сапоги.

— Я, признаться, и не подумала бы, что вы…

Неуверенно начала Элинэя, но, спасибо Мириму Мальгеру, он прервал ее и сам все объяснил.

— Что я такая же нечисть, как и твои соседи? — усмехнулся он, и в голосе его явственно прозвучала горечь. — Неудивительно! Нечисть я только наполовину. Мой отец был человеком, пахарем из Яблоневого сада.

Он помолчал немного и добавил:

— Его соблазнила лесная ведьма. Та, что произвела на свет и моих сестер, — на этот раз в голосе его слышалась неприязнь и злость.

— Значит, это правда, что они ваши сестры? Но тогда почему не появились перед вами?

А вот теперь Мирим Мальгер улыбнулся так, что Элинэя не сумела распознать, чего больше в блеске его уже привычных серо-зеленых глаз: неподдельного счастья, облегчения или боли?

— Мертвым не дано предстать перед живыми, Элинэя. Даже ведьмам.

Ведунья от услышанного так и осталась стоять на месте, будто околдованная.

— Мертвым? — переспросила она, поначалу не поверив услышанному.

Как же так? Ведь она отчетливо слышала голоса трех сестер.

Мирим Мальгер печально улыбнулся.

— Это долгая история, и я непременно расскажу ее, но только не сегодня. Пока что тебе следует знать о том, что мои сестры мертвы и вернуться не могут. Их тела закопаны под тем большим домом.

— Значит, вот откуда доносились их голоса! Из-под земли, — догадалась Элинэя.

— Да, но силы моих сестер по-прежнему велики, и нечисть признает их хозяйками леса.

— Те три ступени, — вдруг озарило ведунью, — это ваши сестры?

— Они самые. Стали частью дома после гибели. Но, сразу отвечая на не заданный тобою вопрос, скажу, что уничтожить их не так-то просто. Силами моих сестер пропитался весь Сумеречный лес. И даже земля вокруг леса. И только великая сила способна сокрушить их окончательно.

Как только дед Мальгер попрощался и ушел, Элинэя, растопив на ночь печь, улеглась спать. Заняла свободную у стола лавку и накрылась теплой шалью и овчиной.

Лучина на столе догорела, и скромная обитель ведуньи погрузилась во тьму. Тогда-то и приснился Элинэе тот странный сон…

…Стояла она посреди Гиблой поляны, окутанной серой дымкой. А рядом с ней неизвестный ей юноша в доспехах и синем плаще, с опущенным мечом и щитом. Юноша был очень красив, но бледен и печален, он глядел на Элинэю с грустью и затаенной нежностью. Так, будто прощался с ней. И только она захотела подойти к нему и спросить о том, кто он, как серая дымка, окутавшая всю поляну, ожила. Стала вязкой и подвижной, зашевелилась, потянула свои длинные щупальца к незнакомому юноше и укрыла его от Элинэи…

— Его… — вдруг услышала скрипучий голос ведунья, от звука этого голоса мурашки побежали по ее спине. Сон был пугающим, и подсознание подсказывало девушке, что наслали его ведьмы с Гиблой поляны.

— Приведи его.

— Ты слышишь, Элинэя? — вторили голосу первой и остальные сестры. — Приведи его. Его!

Ведунья заворочалась на своем неудобном узком ложе и едва не повалилась на пол. В последний миг открыла глаза, ухватилась руками за край лавки и чудом спаслась от падения. Тяжело сглотнула. Приподнялась на одной руке, осматриваясь. Никого постороннего в доме не было. Кругом царили тишина и покой. Элинэя посмотрела на мирно спящую девочку и с облегчением выдохнула. Сон ребенка был крепок и здоров. Похоже, что ведьмы не тревожили бедняжку.

«Хвала богам!» — мысленно воскликнула Элинэя и неохотно поднялась с лавки. Стянула овчину, а за ней и шаль, и сразу же ощутила холод.

Спать больше не хотелось. Сон как рукой сняло. То ли от холода, что пробирал до самых костей, то ли от тревог и волнений, но лежать без дела, не было никакого толку.

Элинэя поежилась, но направилась к печи, в которой догорали поленья. Подбросила еще в каменное брюхо и опустилась на корточки. У печи стояла деревянная бадья с холодной водой и ковш для умываний. Она зачерпнула немного, умылась, обтерлась чистой белой тряпицей, которая служила ей полотенцем, и вышла на двор.