— Обычно Император сам проводит подобные представления раз в год-два. Прийти сюда может любой желающий — развлечение абсолютно бесплатное. Если выбирают какого-нибудь важного военного предводителя — арену вновь открывают для публики. В другое время здесь тренируются высокопоставленные солдаты и даже сам Император или его сыновья, — шепотом сообщил мне Маэрор, оборачиваясь к Императорской чете. Повысив голос, он коротко поклонился. — Расходы на представление я беру на себя, мой Повелитель. Двадцать две и ещё шесть пар.

— Богатое представление, — серьезно кивнул этот удивительный нелий, доставая себе коричневое яблоко и откидываясь в кресле. Императрица же спокойно сидела у ног мужа, часто поднимая на него обожающий взгляд и радостно улыбаясь.

«Ну, ладно», — почти успокоилась я, сглатывая ком. Мысли о Древнем Риме теперь не покидали меня — без сомнений — через какие-то минуты тут начнётся кровавое побоище на потеху публике. Много крови я не видела никогда, никогда не желала и мечтать о ней у меня гуманности хватало. Желать я могла только одного — чтобы мне в любой момент позволили уйти и не видеть чужих смертей. Или же местные гладиаторские бои не такие?.. По крайней мере, княгиня молчала и ничего не пыталась подсказывать.

Трубы прогремели ещё раз, и фигурка в чаше подняла руки, призывая к вниманию и тишине. Силу голоса же неизвестного я оценила как только толпы зрителей более-менее успокоились.

— Здравствуйте! — приветствие неизвестного донеслось и до меня. — Рад приветствовать вас на Арене Императора! В честь приезда в Чёрную Иглу правящих Князей — наслаждайтесь боями!

«О, минимум рекламы, все строго… прям как в аптеке…» — не без иронии подумала я, посматривая вниз. К еде меня не тянуло в отличие от Маэрора, наполнившего себе чашу. Вздохнув, я уже ждала, что появятся первые бойцы, а «глашатай» уйдет, но он продолжил говорить — так же громко, но на неизвестном мне языке.

«Для кого он говорит?» — моему удивлению не было предела, шок на мгновения парализовал тело, хоть и мозг продолжал активно работать. — «Разве нелии разговаривают ещё на каком-то языке?..» — и тут меня можно сказать осенило, да так, что я затряслась сама не зная от чего больше — от сочувствия или от омерзения.

— Алианы, — почти проглотила я, заламывая пальцы рук, но не отводя взгляда от решёток самых нижних галерей, выходящих прямо на арену. Двадцать три и ещё шесть пар! — включив математику, несложно подсчитать точное число участников. Резня! Резня почти для пяти дюжин! — Откуда их так много?

— Родная, ты их уже видела. Всех. Мы их привезли с собой, — равнодушно отозвался Маэрор, пригубив вино и коротко облизав влажные губы. — Я же с солдатами добыл их всех на последней вылазке. Как раз перед твоим «приездом».

— Они всё это время жили рядом со мной, — отозвалась я, представив себя на этот раз чётче — верхом на горящей пороховой бочке и как этот сон упрямо проникает в быль.

— Громко сказано. Им давали столько еды, чтобы они протянули до арены. Ну, по приезду в Столицу им дали выспаться и накормили побольше, — нелий равнодушно пожал плечами, протягивая руку за гроздью Слёз Дракона. Сглотнула повторно, представив чужие муки в тесноте, голоде и неизвестности.

— Что им говорят? — через «не могу» удалось выдавить мне, и я сжала руки, чтобы хоть как-то сдержать дрожь в них.

— То же, что и обычно. Что среди всех выживут только двое — один мужчина и одна женщина. Они должны биться друг с другом ради того, чтобы выжить. Да, шанс выбраться из Иглы живым — крайне низок при большом количестве «мяса». И они действительно смогут уплыть к себе домой. И увезти всё, что останется от остальных. Большую же лодку им дадут, — Маэрор рассказывал со скукой на лице, позволяя узнать мне всё интересующее из его громкого шепота, в то время как у меня внутренности узлом завязывались от такой жестокости. Впрочем, кивающая княгиня в сознании смягчала моё отношение к такому обращению с военнопленными.

— Ты сам говорил — это трусы, сдавшиеся, не пожелавшие сражаться…. Если остаются «сливки трусов», если им позволяют жить и даже отправляют домой… — меня передёрнуло от дикости вдруг пришедшей мысли, вырвавшейся словами. — То пусть живут… живут и плодят таких же трусов, какие они сами есть; готовые уничтожать своих же собратьев ради того, чтобы спасти собственную шкуру!.. — от ярости идеи, от её простоты и ужаса свершаемого по её логике меня распирал гнев. А ещё презрение к тем, кого я после сказанного увидела в ином свете, нежели в цепях и рванье.

— От Маэрора — представление. А что от тебя, Ниндасэн? — любопытствующий вопрос Императора освободил меня от тяжести злобы к ждущим своего сражения алианам. Я обернулась к повелителю нелиев в желании узнать его отношение через эмоции от боев, и меня ждала новая порция облегчения — во взгляде и жестах лучшего воина Чёрных Охотников не было праздности — просто ленивые будни с искрой не ярче одиночного бенгальского огня при свете солнца.

— От меня — судья, — смотреть на Нинду я не стала, только опустила глаза, чтобы с изучить фигурку внизу. В голосе Ледяного Князя была такая явная гордость, будто он собственноручно выдрессировал обезьянку, способную на очень много трюков. Если бы внизу была обезьянка…

«Судья — это мастер мясорубки. На то он и судья», — скучно пожала плечами княгиня во мне, только больше разжигая любопытство. Я улыбнулась фигурке внизу, провозгласившей начало сражений и отступившей к стене арены, но не ушедшей с поля.

Мне не было слышно как отворились решетки на входах, но с разных сторон в центру стянулись четверо. Заметно было, что они приодеты в кожу и вооружены, а также ошеломлены. Квартет поднял головы и изучал обширные ряды арены. Видимо, ни один из них не ожидал стольких зрителей на собственной казни от рук своих же. Я непонимающе взглянула на Маэрора, но тот уже смотрел на меня.

— Не трое, но больше двух. Двое — «вот твой враг, можешь убивать». Скучно. Трое — один явный союзник, а после — противник. Тоже не то. Четверо — куда более интересные комбинации боя выкидывают. Могут рубиться, а могут губить магией — это не запрещено, — нелий раскусил ягоду и задумчиво принялся её жевать. Я без кивка благодарности вернулась к обозрению, и тут меня ждало новое удивление — один из воинов арены направился в сторону Императорского балкона. Остальные же нерешительно затоптались на месте, поглядывая то друг на друга, то на своего расхрабрившегося собрата.

— О, так быстро смельчак нашёлся? — уж от кого-кого, а смешка я не ожидала от Кэлебкары, усевшейся на подушку, как и её брат. Муж княгини же поднялся с места, следя внимательно за мужчиной, бросившим своё оружие на песок и что-то гневно выкрикнувшего в нашу сторону. Толпа на трибунах гневно заревела в ответ, в то время как я не разобрала ни слова.

— Как грубо… — Нинда в усмешке скривил губы, кивая. Его кивок был настолько ясным, что я не сомневалась, что судья на арене увидел этот знак.

— Храбрец! Своему повелителю он бы такого точно не сказал… Любимое словечко алианов для нелиев — «звериное отродье»… — Маэрор равнодушно хлебнул вина, поглядывая на возвращающегося к супруге князя.

— Нисколечко не обидно, — от убогости словаря приговорённых мне стало как-то грустно. — Наивные дети…

О фантазии алианов в области ругательств я была большего мнения. Наверное, потому что с одной стороны понимала их обиду на такое «имя». Быть зверем для них не в почете — дикий, необузданный, «нецивилизованный». Нелий же… Думая о них как об Охотниках, я посчитала «отродье зверя» комплиментом — тот, кто знает Природу, таинство Лесов, корни Рода и близость Богов. Тот, кто способен понять натуру и повадки зверя, его логику… и знающего цену жизни и ярость ее защиты. И, правда, — разве это обидно?

— Дети — умнее, — согласно усмехнулся Светлейший, обнимая меня и так тепло и ласково целуя в висок. Если от ласки мне стало приятно и щекотно, то на сам поцелуй я не отреагировала никак — меня заняло то, что и остальные «гладиаторы» бросили вооружение. Сработал «эффект толпы»? Или «эффект кретинов»?