«Нет… нет… нет… только не это!» — взмолилась она.
В нескольких шагах от неё стоял Эдуард Полянский и о чём-то беседовал с симпатичной дамой лет тридцати. Кажется, одной из ведущих канала НТВ.
Как такое возможно?! Эдуард Полянский собственной персоной здесь, в Останкино? И вправду говорят: мир тесен. Совершенно тесен! И ведь почти не изменился за эти годы — такой же статный, привлекательный, темноволосый. Но что-то новое угадывается в облике: задумчивая складка между бровями, виски с заметной проседью. Одет со вкусом в дорогой элегантный костюм, как и полагается для официальной встречи. Всё это, возможно, и придаёт солидности. Сколько же ему сейчас? Сорок два, сорок три?
Будто почувствовав на себе чьё-то пристальное внимание, Эдуард оторвался от собеседницы и посмотрел поверх её головы. Элу мгновенно бросило в жар. «Только бы не заметил», — подумала она, отворачиваясь к витрине и нервно поправляя причёску.
Похоже, удача напрочь покинула её. Столько лет мечтать о встрече и так облажаться! Ну и пусть, пусть! Возможно, судьба даёт ей ещё один шанс! И она его не упустит!
Сделав глубокий вдох, Эла нашла в себе силы обернуться и встретиться с ним взглядом.
Казалось, время замедлило бег. Удивление в глазах Эдуарда сменилось теплотой, складка на лбу разгладилась, а тёмные линии бровей поползли вверх. Неожиданно, очень неожиданно! Вот и не верь после этого в провидение.
Девушка-ведущая, заметив, что Эдуард утратил к беседе всякий интерес, замолчала и, обернувшись к Эле, что-то тихо произнесла.
Полянский коротко кивнул, едва заметно улыбнувшись, и сердце Элы сладко замерло, а ноги ослабели. Вспомнилась сцена упоительного поцелуя в ту роковую ночь семь лет назад. Да что это с ней? Она рефлексирует, будто школьница перед молодым сексапильным учителем. Ну как такое возможно?
Выждав паузу, ведущая вновь заговорила, вовлекая Эдуарда в диалог, и тот, извинившись, принялся записывать что-то в блокнот. Эла решила во что бы то ни стало дождаться его. Душа трепетала от предвкушения чего-то особенного, а мысли носились в голове, рисуя картинки идеального будущего.
Очнулась Эла внезапно: перед ней возник Остапчук и с силой сдавил плечо. Попалась в сачок, словно глупая птичка-синичка. Вот же незадача! Вздрогнув от отвращения, Эла попыталась высвободиться из цепкой хватки обнаглевшего одноклассника, но тот был настроен решительно.
— Эла, постой! — рявкнул Генка, захлёбываясь злобой. — Выслушай меня.
— Руки убери, — процедила она сквозь зубы. — Забудь обо мне, Остапчук, я не собираюсь работать у вас, так что давай, отваливай.
— Как это не собираешься? Это… как так? — Его клешни больно сжимали плечи. — Ты ставишь меня в неловкое положение перед начальством. Я просил за тебя, отклонил несколько кандидатур. Между прочим, стоящих кандидатур, и теперь ты должна…
— Я ничего тебе не должна! Разговор окончен — ищи других, более сговорчивых претенденток на «Мисс телевидение».
— Других? — побагровел Остапчук и встряхнул её, будто тряпичную куклу. — Да чего ты ломаешься? Думаешь, я не помню о твоих похождениях? Или ты только со мной такая скромница?
— Ты ненормальный? Отпусти меня немедленно! — Эла забилась в его руках, но тот и не думал уступать. — Я была о тебе лучшего мнения, знаешь ли!
— Ты… — зарычал взбешённый Генка.
— Что здесь происходит? Отпустите девушку. Немедленно! — жёстко скомандовал низкий голос Полянского где-то над ухом Элы, и Остапчук от неожиданности встрепенулся.
— Это вы … мне? — Генка завис с открытым ртом и смотрел на Полянского поверх косо сидящих очков, точно загнанный суслик на степного волка. Ёжик на его голове вздыбился, галстук сбился в сторону.
— Вам! — повторил Эдуард с нажимом.
Остапчук громко сглотнул, явно пасуя перед грозным видом незнакомца, быстро разжал руки и отступил. Тяжело дыша, он поправил очки и галстук, бросил на Элу растерянный взгляд и, махнув рукой, зашагал прочь.
Эла потрясённо смотрела вслед удаляющемуся Остапчуку и пыталась выровнять дыхание.
— Ну, здравствуй, Эла. Какая неожиданная встреча! — в голосе Эдуарда слышались напряжённые нотки.
— Здравствуй, Эдик. — Улыбка вышла вымученной и совсем не привлекательной — уж Эла догадывалась, как жалко выглядит со стороны. А ещё она внезапно устыдилась неряшливого вида и, спохватившись, пригладила волосы, поправила платье и наконец взглянула на Эдуарда. Он молча наблюдал за ней, глаза светились теплом и участием. Так обычно смотрят на нашкодившего ребёнка: надо бы наказать, да рука не поднимается.
— Чего хотел от тебя этот неандерталец? Может, мне обратиться в администрацию? — настороженно спросил он, а между бровями вновь залегла морщинка.
— Нет, пожалуйста, нет, — всхлипнула Эла, больше не в силах сдерживать слёзы. — Я хочу поскорее уйти отсюда. — Она накрыла лицо ладонями и отчаянно разрыдалась. А когда почувствовала осторожное прикосновение Полянского, и вовсе обмякла. Он обнял её, утешая, и Эла благодарно припала к его плечу, чувствуя себя совершенно измученной и разбитой. Он легонько похлопывал её по спине и терпеливо ждал, пока она выплеснет всю горечь.
Ну что за нелепость! Сколько раз она представляла себе эту встречу, и так всё мерзко и откровенно тупо вышло. И что он теперь подумает о ней?!
— Может, расскажешь? — Полянский слегка отстранился и заглянул Эле в лицо.
— Это просто не… недоразумение, я не… не думала, что всё так… — с трудом выговорила она.
Прошло не меньше пяти минут, прежде чем Эла смогла успокоиться и взять себя в руки.
— Пойдём на свежий воздух, прогуляемся у прудов, там и поговорим. — Эдуард помог ей одеться, и она безропотно последовала за ним, опираясь на крепкую руку и пряча от него покрасневшие глаза. Благо она использовала влагостойкую тушь для ресниц и, кажется, избежала чёрных разводов под глазами. От Полянского исходила уверенность и сила, и Эла чувствовала себя в безопасности. И будто не было стольких лет разлуки и страстного поцелуя в ту роковую ночь, когда они вдвоём не справились с нахлынувшими чувствами.
***
В Останкинском парке Полянский усадил её на свободную скамью и терпеливо ждал, пока она приведёт себя в порядок.
— Так что произошло? — снова спросил он, как только Эла закончила с макияжем.
— Да так, глупость, — вздохнула она, застёгивая сумку и поднимаясь со скамьи. — Повелась на уговоры бывшего одноклассника и подруги. Думала устроиться стилистом на Первый канал, да только цену слишком высокую запросили. А я считала, что люди меняются. Взрослеют и умнеют. За школьные годы узнаёшь одноклассников, как облупленных. Бывает, обидное прозвище приклеивается намертво, волочится по жизни и в самый неподходящий момент портит репутацию. Остапчук именно из той категории. Я думала, что он изменился, стал человеком. Но я ошибалась. Люди не меняются.
— Сочувствую, но не нужно судить обо всех по одному моральному уроду. Остапчук? Это тот самый агрессивный очкарик?
— Да, он редактор Первого канала.
— Всё же, когда устраиваешься на работу с повышенными нагрузками, необходима психиатрическая экспертиза, — усмехнулся Полянский. — Видно, переутомился парень. Или, быть может, есть другие причины? Подозреваю, что есть. — с ласковым упрёком продолжил он.
Эла вскинула голову, уловив в глазах Эдуарда искорки иронии.
— Нет… нет никаких причин, просто он козёл редкостный, вот и всё! — Она наконец улыбнулась, чувствуя, что на смену отчаянию приходит лёгкость.
Они побродили вокруг пруда и незаметно за разговором оказались за пределами телецентра. И тут же в растерянности замолчали, уставившись друг на друга — Эла с робкой надеждой и тоской, а Эдуард, как ей показалось, в задумчивости.
— У меня машина на стоянке тут недалеко, могу подвезти, — предложил Полянский после недолгой паузы. — Хотя, если ты никуда не спешишь, можно посидеть где-нибудь, как раз время обеда. Я знаю тут поблизости один неплохой ресторанчик. Ты как, не против составить мне компанию?
