— Да, конечно, у меня есть печеньки, — пробормотала она.

— Круто. Триста лет не ел печенек. — Макс неторопливо поднялся и подхватил гитару.

Лина шла впереди, от волнения почти не чувствуя ног. Макс, что-то насвистывая, плёлся следом.

В кухне он с интересом осмотрелся, сосредоточив взгляд на весёленьких занавесках, а потом без приглашения уселся за стол и, загадочно улыбаясь, наблюдал, как Лина достаёт из навесного шкафа вазочки с печеньем и конфетами и ставит их на стол.

— Может, хватит? — набравшись смелости, воскликнула она, краснея от пристального внимания гостя.

— Что? — пожал плечами Макс.

— Хватит смотреть на меня!

— Мне нравится. Почему я не могу смотреть на то, что мне нравится?

— Ты меня смущаешь, и вообще это как-то не очень, — нахмурилась Лина, ставя перед ним цветастую чашку с блюдцем.

— Ну окей, не буду. — Макс коротко вздохнул и тут же удивлённо присвистнул: — Ё, ну… это же, как у моей бабушки, точно такой сервиз.

— Ой, — всплеснула руками Лина, радуясь, что тот сменил тему. — Сколько себя помню, столько и эти чашки. Мама очень бережно относится к вещам… и, в общем… — Лина смущённо замолчала.

— Я понял, — с иронией выдал Макс, — будьте как дома, но не забывайте, что вы в гостях. Бить посуду в этом доме не рекомендуется.

— Именно так. Иначе придётся отчитаться перед строгой мамой.

— Хм, — немного подумав, Макс снова стрельнул в неё взглядом. — А ты на все выходные приехала?

— Угу, хотела отработать репертуар к концерту и просто отдохнуть. — Лина разлила чай и села за стол напротив гостя, придвинув к нему вазочку с печеньем. — Ты угощайся.

— Дай угадаю. — Макс неожиданно быстро потянулся через стол и, ухватив её ладонь, прошёлся по подушечкам пальцев своими шероховатыми и жёсткими. — Пианистка! — скорее констатировал он, чем спросил.

— Да. — Вспыхнув, Лина отдёрнула руку. От его прикосновений по телу пробежала дрожь, и дыхание сбилось.

— Поиграешь? — допытывался Макс, слегка склонив голову. Его светло-серые, стального оттенка глаза красиво обрамляли тёмные ресницы, отчего взгляд казался завораживающим и глубоким.

— Может быть, хотя, н-наверное, тебе не понравится, — пробормотала она, не моргая.

— Хм. Ты играешь настолько плохо?

— Нет. Вовсе нет, просто…

Вдруг скрипнула входная дверь, послышались осторожные шаги, и магия этого странного момента вмиг развеялась. Лина рассеянно обернулась, ожидая увидеть кого угодно, только не… Фила. Тот на секунду остановился в дверном проёме и задержал на них внимательный взгляд.

— Вот вы где! — С наглой улыбочкой Фил прошествовал к столу и, усевшись рядом с Линой, по-хозяйски закинул руку на спинку её стула. Она мгновенно выпрямилась, вспомнив неловкий момент пробуждения в доме Полянских. — Не помешал? — с насмешливой издёвкой продолжил Фил.

— Сам не видишь? Давай уже, сваливай, — огрызнулся Макс, ухмыляясь.

— Не могу, брат. Ответственность за сестрёнку, прям на душе неспокойно, — сокрушённо вздохнул Фил.

— Хорош скалиться, сваливай, говорю, по-хорошему. — Макс глянул на него исподлобья, явно намереваясь для убедительности выдать что-нибудь похлеще, однако, покосившись на Лину, молча стиснул зубы.

Она заёрзала на месте, недоумевая, шутят парни или действительно сцепились, но не решалась вмешаться в спор.

— Лин, я не шучу, не связывайся с этим обормотом, наплачешься, — заржал Фил, и у Лины от сердца отлегло.

— Ты чай-то будешь? — спросила она, стараясь придать голосу как можно больше спокойствия.

— Да, пожалуй, а то сушняк замучил, но лучше рассол огуречный. У тёть Марты точно есть, я знаю.

— Ещё чего! Обойдёшься! — фыркнула Лина, вздёрнув подбородок.

— Как она тебя, а? — прищёлкнул пальцами Макс.

— Фи, как грубо. Этому учат в консерваториях прилежных девочек? — Фил весело смотрел на Лину, его глаза искрились улыбкой. — Ладно, давай чай.

Пока Лина не спеша разливала чай по чашкам, Фил потягивался, разминая мышцы, и постукивал пальцами по столу.

— Я, между прочим, помню, как мы с тобой «картошки» делали из какао, сгущёнки и печенья, и как ты потом яростно билась за них. Кстати, я так и не попробовал, — заговорщически выдал он.

Лина едва сдержала смех, припоминая, на что были похожи те неудавшиеся пирожные, и с упрёком взглянула на Фила.

— Я тоже. А можно снова их сделать, только в этот раз точно следуя рецептуре, — предложила она.

— А что, это тема, обожаю пирожные! — с азартом поддержал Макс, прихлёбывая чай и без зазрения совести уплетая печеньки.

— Эй, бро, — одёрнул его Фил, — тормози! Нам тут ещё несколько дней ошиваться.

Лина подивилась двусмысленности фразы, однако возразить не успела. Неожиданно солнце спряталось за тучи, поднялся ветер, и в кухне сразу стало пасмурно, будто на циферблате не два часа дня, а все семь вечера. Лина поднялась из-за стола и, включив свет, заглянула в телефон. Эла задерживалась, обещала быть в полдень, но так и не приехала, не позвонила и на эсэмэску не ответила.

— А где тёть Марта? — поинтересовался Фил. — Что-то тут подозрительно тихо. Ты что, одна приехала?

— Так получилось, — пожала плечами Лина. — Ещё этот дождь некстати.

— Серьёзно? Не боишься ночевать в пустом доме? — Фил не мигая смотрел на Лину. — Если что, я могу…

— Не боюсь, — оборвала она, с ужасом припомнив утренний конфуз. — И вообще, скоро должна приехать Эла.

— Сестрица-мать? — загадочно вскинул брови Филипп.

Не успели они упомянуть Элу, как та появилась на пороге кухни, привнося со двора влажность и сквозняк.

— Ну, неужели добралась? — воскликнула она, стряхивая с зонта дождевые капли и мельком оглядывая парней. — Хорошо, что зонт с собой взяла.

С появлением Элы в доме всё пришло в движение. Лина сразу же кинулась ей навстречу, забирая сумки из рук и кота в переноске.

— Эла, я так волновалась! Сибас, сейчас я тебя выпущу на свободу, намучился, бедный, — защебетала Лина.

Парни поднялись со своих мест и приветствовали Элу стоя, будто школьники перед важной директрисой. Макс притих и с любопытством уставился на Элу, а она задержала взгляд на Филиппе. Лине показалось, что по лицу сестрицы-матери пробежала болезненная тень. Однако та быстро взяла себя в руки и обаятельно улыбнулась.

— Как ты вырос, Филипп, и очень, очень похож на отца, — бесстрастно сказала она и, чуть помедлив, повернулась к Максу. — Боже мой, Лина, а ты, я смотрю, время даром не теряешь. От такой красоты и ослепнуть можно.

Несмотря на непогоду, Эла выглядела свежо и привлекательно. За несколько дней разлуки сестрица-мать помолодела и расцвела, идеально ровная кожа лица отливала молочным глянцем, щёки раскраснелись от быстрой ходьбы, а в глазах цвета аквамарина поблёскивали искорки иронии.

— Ну, дорогие мои, и чем вы тут без меня занимались?! — Эла с поистине королевской степенностью направилась к столу и уселась напротив Макса.

«Жить весело и ни о чём не думать» — эти слова стали девизом его никчёмной жизни. Заложник собственных страхов, он честно пытался обходиться без допинга, однако без главного составляющего вся его беззаботность быстро сходила на нет. Суровая реальность отрезвляла, в душу заползала пустота, и Фил снова тянулся к баночке с транками. Она всегда была при нём на случай внезапного рецидива. Так было спокойнее, и вера в собственные силы не пропадала — тупой, утешительный самообман.

Вчера, впервые за три года, он переступил порог загородного особняка Полянских. И что его дёрнуло приехать сюда?! На мгновение полумрак первого этажа и мебель, прикрытая белой тканью, вызвали ассоциации со склепом и останками прошлого, но шумная компания помогла отвлечься от мрачных мыслей, и привычная ностальгия, поначалу охватившая Филиппа, постепенно развеялась.

Друзья быстро адаптировались в доме и, потусив в холле под старые рок-хиты отца, разбрелись по комнатам. Единственным неприкосновенным предметом оставалось мамино пианино. Никто из гостей не решался нарушить негласный запрет и потревожить инструмент — он так и дремал у дальней стены под белой простынёй, будто застывшее в сумерках привидение. Видно, Макс попросил девчонок и парней не притрагиваться к нему.