***

Каждый вдох давался Ласке с трудом. Перед глазами маячил огромный живот – отвратительно раздутый, оплетённый сизыми верёвками вен; своей тяжестью он прижимал её к ложу, словно там, внутри, таилась не трепетная плоть, а чугунная гиря… Спазмы следовали один за другим, потроха словно выкручивала чья-то грубая рука – но боли не было.

– Тужься! Тужься! Ту-у-ужься!!! – завывали поблизости чьи-то голоса. Она изо всех сил напряглась, стискивая кулачки, ногти впились в ладони… И живот вдруг лопнул, распахнувшись по всей длине, от лобка до подвздошья! Вместо крови из страшной раны брызнули изумрудные лучи, и над опавшим чревом развернулся Знак – страшный и противоестественный, помесь паука с иероглифом… В этот миг девушка проснулась. Стояла ночь. В недрах стального монстра постукивали паровые машины, и едва ощутимая, правильная вибрация хорошо отрегулированного механизма успокаивала.

– Что, опять кошмары? – на соседней койке скрипнули пружины: Озорник сел и принялся нашаривать спички.

– Не надо, не зажигай… Всё в порядке. Я что, снова кричала во сне?

– Не знаю… Но от чего-то же я проснулся, верно? Слушай, может, тебе показаться судовому доктору?

– Он не скажет мне ничего такого, что я не знала бы сама… – Ласка помолчала. – Лёва, послушай… Что с нами будет?

– Давненько меня никто не называл этим именем… – откликнулся Озорник. – Что будет? Думаю, всё у нас будет хорошо.

Девушка невесело усмехнулась.

– Ну да, именно это ты и должен был сказать глупой брюхатой бабёнке…

– Положим, глупой ты сроду не была, не льсти себе! – хмыкнул собеседник. – К тому же, я и впрямь так думаю. Пока всё складывается на редкость удачно: мы обзавелись союзниками и избавились от врагов; перед нами весь мир… И самое главное, с нами – Лексикон!

– Он-то меня и пугает… Знаешь… Я видела твоё лицо, когда ты воспользовался этой вещью. Ты был, как…

– Одержимый? – закончил фразу Озорник, и Ласка поняла, что он улыбается во весь рот. – Бешеный? У меня изо рта шла пена, а единственный глаз вылез на лоб, словно у циклопа?

– Тебе всё шутки! Неужели ты сам не чувствуешь?!

– Чувствую, конечно. Мы с ним, некоторым образом, части целого – я ведь тебе рассказывал, помнишь? Человек, предмет и место… Не хватает только третьей составляющей, но и без неё я теперь могу… Многое. Остался последний шаг, Ласка; и наши мечты исполнятся.

– Твои мечты…

– Наши! – с нажимом произнёс Озорник. – Или ты готова отказаться от всего, за что мы боролись? Неужели ты думаешь, что все наши приключения – всё это зря?

– Нет, конечно…

«Просто теперь я отвечаю не только за себя» – хотела добавить девушка, но промолчала. В груди родился горячий комок, поднялся вверх, сдавил горло… Она чуть слышно всхлипнула, проклиная себя за эту слабость. Дочери инженера Светлова недостойно реветь, словно какой-нибудь истеричке… Озорник встал, пересёк каюту и присел на её койку. Ласка ощутила прикосновение его горячей ладони ко лбу.

– Всё будет хорошо, мисс Лэсси Светлоу… Маленькая Ласка… Всё будет хорошо, – шептал этот невозможный, нелюбимый – и самый близкий ей человек…

– Знаешь, врагам так и не удалось завоевать Атаманство, – сказала девушка, немного успокоившись. – Я нашла месячной давности газеты, там есть пара заметок… Ордынские боевые машины прорвались за перевал, но были остановлены огнем артиллерии – а дружественные племена Снежной Страны ударили их армии во фланг… Похоже, ты был прав – эта война обойдётся татарам куда как дорого! Хотела бы я знать, выжил ли кто-то из наших…

– Ты имеешь в виду, из гарнизона Крепости? Да наверняка! Должен сказать, полковник Шолт-Норт произвёл на меня впечатление… Думаю, такой человек просто обязан был предотвратить окончательный разгром и отступить… Например, по подземному ходу.

– Откуда ты знаешь про тоннель? – слабо удивилась Ласка.

– Догадался… Крепость возвели казаки, не самые худшие воины в мире; наверняка были предусмотрены и пути отступления, и ловушки для врага, и тайные тропы в горах…

– Были, – подтвердила Ласка. – Спасибо тебе, Лёва…

– За что?

– Так… Знаешь, я бы хотела вернуться обратно… Ну, после всего.

– Ты всё ещё не понимаешь! – жарко возразил Озорник – Если у нас получится, мы… Мы заживём в новом мире!

– И каким же он будет?

– Великолепным. Чистым. Свободным… Я мечтаю дать людям право самим выбирать свою судьбу. Надо только разорвать незримую паутину, что соткали сильные мира сего, и тогда…

– А что выберут такие, как Стерлинг? – перебила девушка. – Собственное королевство? Абсолютную власть?

– Наш разговор всё больше походит на диспуты, которые мы вели с товарищами в Петербурге! – неожиданно рассмеялся Озорник. – О, эти бесконечные споры – за окнами метёт метель, позабытый чай стынет в граненых стаканах… Изменить человеческую природу не в моих силах, уж извини! Разве что уничтожить большую часть человечества, в надежде, что оставшиеся заживут праведной жизнью… Но, помнится, даже у Господа не получилось – только зря сгоношил старика Ноя.

Ласка помолчала, переваривая услышанное.

– Ты ведь это в шутку, правда?

– Насчет «уничтожить человечество»? Да как тебе сказать… Не совсем. Это как раз возможно… То есть, будет возможно, когда я отнесу Лексикон к источнику мощи. Вообще, соблазнительная мысль: устроить всемирный потоп или что-нибудь ещё в этом роде, извести род людской под корень… И воссоздать его заново, в надежде на лучшее будущее. Но – абсолютно лишено смысла, знаешь ли. Человеческую природу не переделаешь; я не настолько глуп, чтобы изображать Господа Бога.

– Куда мы держим курс? – спросила девушка чуть погодя.

– Есть по меньшей мере три места, где можно пробудить возможности Лексикона: это Австралия, Антарктика и – Новый Свет, да... Капитан с моей подачи выбрал последний вариант: ледяной континент слишком суров, а по пути к Австралии запросто можно столкнуться с военными кораблями. Этот остров-континент давно уже стал самой большой в мире тюрьмой. Любое судно, обнаруженное в тамошних территориальных водах, рискует по меньшей мере досмотром со стороны имперских военных.

– Но в Новом Свете тоже каторга…

– Верно; однако Атлантика в этом отношении куда более спокойное место, чем Индийский океан. Достаточно держаться в отдалении от привычных маршрутов… – Озорник вдруг зевнул. – Знаешь, давай всё-таки спать. Как говорит наш мохнатый друг, утро вечера мудренее…

– Ты имеешь в виду Потапа? – пробормотала Ласка, кутаясь в одеяло.

– Кого же ещё? Этот медведь – настоящий кладезь московитских пословиц и поговорок…

***

– Всё не так уж плохо, Огюст; перестаньте, наконец, хмуриться… – Сильвио Фальконе промокнул губы салфеткой и довольно откинулся на спинку стула. – Наслаждайтесь жизнью, дружище! Бьюсь об заклад, это лучший ресторан в Альбионе, по крайней мере, из тех, где я бывал… Итак, пока вы отсутствовали, я раздобыл кое-какую информацию. Похоже, наш мистер Инкогнито наконец-то перестал быть таковым. Я задействовал свои старинные связи в разведке; и вот сюрприз – буквально вчера получил любопытнейшие бумаги!

– Скажите мне только одно: эти бумаги как-то помогут нам определить его местоположение? – сварливо откликнулся Легри, ковыряя вилкой омара.

– Вполне возможно! – спокойно парировал Сильвио. – Смотрите... Вот здесь – список участников второй, печально известной экспедиции Семёнова… Между прочим, неподалёку от тех мест побывал некогда и небезызвестный сэр Дадли; забавное совпадение, правда? Ну, к этому мы ещё вернёмся. Здесь – подробный отчет о стычке с разбойниками...

– Вы уже показывали мне это, – Легри поморщился. – Я тогда ясно высказался относительно беспочвенных предположений…

– А теперь появились и доказательства! – торжествующе улыбнулся Фальконе. – Взгляните: список убитых и пропавших без вести… В последнем – только одна фамилия. Интуиция меня не подвела, сэр! Итак, позвольте представить вам нашего Инкогнито. Его имя – Лев Осокин. Рост – немного ниже среднего, худощавого телосложения, черноволос, глаза имеет карие…