— Это же твой подарок, — умилённо произнесла Химено, сжав его в обеих руках. — Я обязательно буду его носить.

Девушка надела его на шею. Благо, Скифар додумался купить серебряную подвеску для амулета, чтобы принцесса не носила украшение на нитке. Хино набросила плетёную цепочку себе на шею, и профессионально застегнула миниатюрный замочек украшения. Все эти движения были выполнены вслепую. Было сразу заметно, что человек тренировался годами. «Здорово, наверное, учиться застёгивать маленькие замочки, а не выживать и убивать» — прорвалась в голову Скифара мысль.

От глубоких размышлений парня отвлёк поцелуй. За тем последовал ещё один. Через минуту Химено уже сидела на его коленях, а их губы были соединены. Настал тот момент, когда Скифар, наконец, позволил себе хоть на полчаса расслабиться, и полностью отдаться процессу. Никто не был инициатором, пара действовала по обоюдному желанию. Это была не столько похоть, сколько желание слиться с другим человеком, погнаться не только за физическим, но и духовным удовлетворением.

Они оказались на роскошной кровати, которая, по мнению Скифара, предназначалась как минимум для двух человек, если не для трёх сразу. Матрас был в меру жёстким, но абсолютно комфортным. Балдахин кремового цвета покрывал постель со всех сторон, изолируя спящих от солнечного света.

Тела Химено и Скифара слились в экстазе. В те минуты воин мог почувствовать себя спокойно, не быть начеку ежесекундно и контролировать свои эмоции, а быть самим собой. Девушка тоже получила возможность побыть не высоконравственной леди, дочерью правителя Империи Восхода, а той самой «Хино» — обычной девушкой, которая стремилась к свободе.

25. Катастрофа

Пожалуй, это было самое безмятежное утро в жизни Скифара. Химено лежала в его объятиях. Утреннее солнце лишь слегка пробивалось сквозь балдахин. Постель была такая тёплая и приятная на ощупь. Скифару казалось, что он был готов отдать всё ради того, чтобы эти секунды не кончались.

— Доброе утро, любимый, — сонно произнесла Химено.

Последнее слово, сказанное ею, осело в сознании Скифара. Он блаженно улыбнулся. Для парня такие слова были очень важны, ведь ещё ни одна девушка не называла его так всерьёз.

— Доброе утро, любимая, — ответил он, обняв девушку покрепче.

В ответ на этот жест Химено прижала его руки к груди. Она провела указательным пальцем по большим мускулам парня. Это был первый раз, когда она видела их «в полном размере». На её лице читалась заинтересованность. Со стороны казалось, что одно только предплечье Скифара было толще бедра девушки, хотя, конечно, это было не так. Пара продолжала лежать так ещё около двадцати минут. Лишь очень тихие шаги горничных и песни утренних птиц доносились до их ушей.

— Скажи мне, Скифар, что бы ты сделал ради меня? — пробормотала Хино, повернувшись к нему лицом.

В первое мгновение он хотел ответить: «Я сделаю для тебя всё!», однако быстро одумался. Скифар не хотел врать своей возлюбленной. Конечно, можно было петь серенады, обещать звёзды с неба и вечную любовь. Нур-Хакеш стал реалистом. Он не собирался обещать то, что никогда не сможет выполнить. Никто не мог дать гарантии того, что эта влюблённость не угаснет через несколько месяцев или, что сама Химено не «испортиться». К тому же Скифар понимал значение слова «всё», и знал, что не сможет выполнить любое желание своей возлюбленной.

— Я бы сделал ради тебя многое.

— Я тоже… — ответила Хино, приложив свою щёку к ладони парня.

За окном потемнело. Чёрная туча ползла по небу, заслоняя собой солнце. Поднимался ветер. Сначала он был совсем слабый, но через несколько минут усилился. Молния сверкнула вдали. Раскат грома заставил Химено подпрыгнуть от неожиданности. Вскоре начал капать дождь. Скифар подошёл к окну, чтобы посмотреть на воду, капающую с неба. Даже после того ливня, который он увидел в Ренессансе, ему всё ещё было непривычно наблюдать за таким природным явлением. Человеку пустынь понадобятся года, чтобы привыкнуть к другому климату.

Позавтракав вместе с Химено, Скифар отправился в свой офис. В этот день тренировки пришлось пропустить. Парень очень сильно спешил. Ему было необходимо подготовится к тому, что должно произойти ночью. Нур-Хакеш забежал к лекарю, и купил у него набор первой помощи: бинты, флакончик обеззараживающей жидкости, обезболивающее средство и немного тех самых запрещённых таблеток, которые давали бодрость, и повышали концентрацию. В офисе он надел на себя броню, кое-как застегнув все ремни самостоятельно, повесил на пояс катану, а двуручный меч — за спину. К сожалению, это был не цвайхендер, но ему уже доводилось практиковаться с таким оружием. В холщёвую сумку воин сложил медикаменты, свой дневник просмоленный бурдюк, наполненный водой, и немного еды. По старой традиции, два зачехлённых ножа отправились на бедро и голень. Теперь Скифар был полностью готов к любым боевым действиям или побегу. Однако нельзя было и слишком сильно «выдаваться». Поэтому Скифар оставил свой двуручник и вещевой мешок в офисе, за дверью, где это добро быстро не найдут незваные гости. В вот латы и катану могут списать на учения, в этом ничего подозрительного. Для пущей конспирации командир даже объявил, что этим вечером гвардейцам, не находящимся на страже, предстоит тренировка.

День шёл медленно. Дождь барабанил по крышам дворца, гроза сверкала в небе. Солдаты прятались под навесами, никто без нужды не выходил за пределы помещений. С первого взгляда, всё было в рамках обыденности, просто погода испортилась. Однако Скифар чувствовал некое напряжение в воздухе. Быть может, это было лишь его предвкушение грядущих изменений, но факт оставался фактом. Звук дождя был похож на зловещие шёпоты, а гром — на удары боевого молота по земле. В тёмных тучах, казалось, притаились лица созданий мрака.

Беда не заставила себя долго ждать. Огромный колокол, расположенный в одной из башен замка, зазвонил, объявляя всеобщий сбор. Ударов было пять, это означало, что «серьёзный инцидент в сфере безопасности уже произошёл, или неминуем». Все гвардейцы были подняты по тревоге. Они срочно экипировались бронёй и оружием, и побежали на место сбора — плац. Все ворота начали поспешно закрывать не только решётками, как это было в повседневности, но и створками с засовами, удерживающими не только двери вместе, но и «вкапывающимися» в землю. В течение тринадцати минут крепость Императора Мин перешла в полную готовность к осаде или диверсионному нападению. Естественно, охрана императора была удвоена. Лишь прибежав на плац, Скифар узнал, что произошло.

— Сын нашего великого императора, Бао Мин, погиб! — с еле сдерживая слёзы, заявил советник по обороне. — Так же были найдены тела двух солдат во внутреннем саду и в одном из коридоров.

Охи и ахи прокатились по всему строю гвардейцев. Никто не мог даже в самых страшных снах представить, что такое может произойти на самом деле. Даже Харан, будучи верховным командиром Имперской Гвардии, не мог смириться с произошедшим. Такое было немыслимым.

— Я, советник Императора по обороне, отдаю вам приказ от имени Его Величества, — горланил мужчина в мундире, смахивая слезу со скулы. — Найти убийцу и задержать. Желательно — не убить, а доставить на допрос!

Бойцы тоже начали всхлипывать. Никому не было жалко Бао, но правила говорили, что надо плакать. Это нигде не было написано, но каждый гражданин империи знал, что смерть члена императорской семьи — великое горе, и это необходимо подчеркнуть. Все понимали, насколько это лицемерно, но никто не осмеливался противостоять таким устоям. Даже Нур-Хакеш выдавил из себя скупую слезу, специально вспомнив смерть своего отца.

— Внутренняя стража — организовать поиски! Хватать и допрашивать любого подозреваемого! Сир Нур-Хакеш, вы ответственный! Внешняя стража — усилить наблюдение, выделить людей для помощи внутренним войскам. Сир Винчек, вы ответственный! — закричал Харан командным голосом.