- До завтрашнего вечера ты покинешь Боград. Уедешь, и никогда не вернешься. Ты приспособишься жить во внешнем мире, как раньше. Тебе, твоим родственникам, близким друзьям, ход сюда заказан. Конечно, есть шансы, что ты сумеешь пересечь границу, но… есть шансы и на то, что Юнксу не будет рядом, когда мы встретимся.

- Когда мы встретимся в следующий раз, я тебя убью! – сквозь слезы прохрипела Ольга. – Слышишь, Влад?! Убью тебя, подонок, будь ты проклят! Будьте вы все прокляты!

- Надеюсь, ты все расслышала правильно, - сказал я. – Пойдем, Юнксу. Мими права, нужно устроить карательный рейд.

- Так нельзья, Вэлад! – Юнксу покачал головой, и косички застучали друг о друга костяными бусинами. – Плохой путь, ньепррравильный.

- Ай, дьявол с тобой, - я махнул рукой. – Идем, Мими! Грязная работа снова на нас.

Я уходил с тяжелым сердцем. Нет, меня не трогала предстоящая резня. Меня жгла обида, что Юнксу променял нас на нее! Мы вошли в коридоры Великой Пирамиды и залили их кровью. Ни тогда, ни после, я не жалел о содеянном. Мы все сделали правильно. Но как же больно, как невыносимо больно отрывать от себя Луч, вновь запечатывая великий город…

Отзвенели последние слова, истаяли образы, по комнате расползлась тишина. Беззубый с интересом поглядывал то на Гора, то на Влада, но в беседу не вмешивался. Стерильные стены, белоснежный потолок больше не успокаивали, а давили на психику. Здесь не было часов, но Гору слышалось громкое тиканье невидимого метронома, убивающего секунду за секундой. Картинки прошлого не стали откровением, мать показывала ему почти то же самое, но все равно поразили Гора до глубины души.

- Сволочи… - бессильно пробормотал он. – Какие же вы все сволочи, уму непостижимо… В вас вообще что-то человеческое есть?

- Не знаю, Егор, - Влад запустил пальцы в бороду, нервно подергал жесткие волосы. – Порой мне кажется, что частое обращение к силе Печатей стирало в нас личности. Все эти настройки, игры в богов... Сверхъестественное потому и называется сверхъестественным, что за оно за гранью человеческого понимания и возможностей. Пытаясь сделать сверхъестественное обыденным, человек либо сходит с ума, либо… расчеловечивается.

Гор смотрел ему в глаза, пытаясь отыскать хоть крупицу сожаления, но видел лишь тоску и невысказанную боль. Многие печали, взращенные многими знаниями. Их не залить алкоголем, не спрятать в глубине дорогого пентхауса, не забыть в объятиях элитных шлюх. Странным образом Гор ненавидел Влада, и одновременно глубоко ему сочувствовал.

- Когда вы поняли, что уйдя, она забрала с собой Печать?

Влад поднял на него осунувшееся лицо. Казалось, передача воспоминаний высосала из него часть жизненной силы.

- Мы допустили несколько ошибок. Во-первых не укротили Луч Дениса. На самом деле никто не представлял, что с ним делать, но ведь мы даже не попытались... Просто бросили его, решили, что разберемся позже. Во-вторых, понадеялись, что Юнксу проконтролирует, чтобы твоя мать покинула город. А вместо этого он помог ей обрести контроль над Лучом. До сих пор не понимаю, как он передал Печать ей. Ольгу готовили к этому, да, но она не знала многих техник, и времени на ритуал у нее не было…

Гор зло расхохотался. Он мотал головой, и коса его хлестала воздух, как хвост разъяренного сфинкса. В карих глазах плескались озера невыплаканных обид, но Гор смеялся и смеялся, до хрипоты, до нервных всхлипов.

- Порой мне кажется, что вы тут закопались в своей магии, и не видите больше ничего вокруг! Вы, - все вы, - страшно далеки от простых человеческих знаний, – он воздел руки, будто удерживая потолок от падения. – Если у нее не было времени на ваш дурацкий ритуал, то это вовсе не значит, что она ритуал не проводила!

- Не понимаю, - Влад помотал головой.

- С чего вы решили, что овладеть Лучом можно только одним способом? Ваш этот Учитель, не зря считал вас недоумками. Знал, что вы ни за что не догадаетесь! Ну же, Влад! Кирилл?! Исида, Осирис, ничего не напоминает? Блин, это же школьный курс мировой художественной культуры! Она трахнула его, Влад! Трахнула труп моего отца! Прости, показывать тебе этого не буду. Я, конечно, много нового о ней узнал, но она все еще моя мать.

Вместо губ – бледно-розовая нить. Кулаки стиснуты так, что костяшки вот-вот прорвут кожу. Гор уставился на Влада, точно от понимания им старой тайны зависела судьба мира. Может быть, так оно и было.

- Ты… - только и смог протянуть Влад.

- Е-мое, пацан… - выпучил гноящиеся глаза Беззубый.

- Я! – Гор отвесил дурашливый поклон. – Я – Денис Романов. Я – Осирис. И я – тоже я. Хотя порой мне кажется, что последнего там меньше всего… Этот старый… Юнксу ваш… это он ее надоумил. Он-то, похоже, школу не прогуливал…

- Боги, Егор, мы не знали… - начал оправдываться Влад. – Мы… черт, да кто мог подумать? Мы считали, что родители зачали тебя до… до того, как я…

- Хватит, Влад, перестань мяться! – фыркнул Гор. – Скажи прямо – я убил твоего отца! Мне теперь плевать, он был слабохарактерным говнюком, готовым на что угодно, лишь бы продлить свою никчемную, пустую жизнь. Я жалею только, что вместе с ним ты не прирезал и мою мать! Избавил бы меня от необходимости рождаться в этот трижды проклятый мир! Восемнадцать лет, Влад! Мгновение твоей слабости стоило мне восемнадцати лет сомнений, поисков, и такой чудовищной борьбы с самим собой, что ты даже представить себе не можешь!

Гор со злости врезал кулаком по шкафу, загремев металлической дверцей, и тут же обмяк, опустил плечи, понурился. Ему хотелось стать камнем, чтобы молча лежать под толщей земли, до скончания времен. Ему хотелось выкричаться, так, чтобы у слушателей лопнули барабанные перепонки, выплакаться досуха, чтобы ушла боль из сердца и из глаз. Разрываемый противоречиями, он все же выбрал второе, но говорил тихо, почти шепотом.

- Да ладно я. Ты не представляешь, что с матерью творилось. Она же… - Гор замялся, подыскивая слова, - она больна Влад. Я пока маленький был, думал, что все в норме вещей, все мамы такие, а она медленно сходила с ума. То, как я сейчас выгляжу, - коса, серьги в ушах, - в моем городе за такое все еще можно неслабо отхватить. А ведь это ее рук дело. Она была невероятно строгой матерью, оберегала меня от всего, пылинки сдувала, но почему-то всегда поддерживала мои эксперименты с внешностью. Направляла, подсказывала, лепила из меня – его. Даже имя мое – долбанная шутка! Я всегда думал, что эту кличку придумал кто-то из ребят с улицы. Черт, да я спорить был готов, на что угодно! А это все он. Они. Гор, сын Осириса, воскресивший отца своего…

Со стула поднялся Беззубый, положил руки на плечи Гору, крепко стиснул. Грязный, вонючий, больной, он глядел с нескрываемой жалостью и за это Гору хотелось убить его.

- Пацан… это невероятно, вот просто нечеловечески хреново! Не повезло тебе с родителями… - Беззубый покачал немытой головой.

Гор ждал реакции Влада, но тот все сидел, задумчиво оглаживая бороду. Отсутствующий взгляд переползал с пола на стену, затем на потолок, и обратно. Ему нечего было сказать, Гор знал это, и страдал еще больше. Он и сам уже не понимал, чего ждал от этой минуты откровения, зачем затеял обмен воспоминаниями. Жесткие когтистые пальцы Беззубого давили на плечи. Молчание давило на голову.

Резко мигнули и погасли лампы. Все разом. На короткую секунду загорелось синеватое аварийное освещение, но вскоре отключилось и оно. Мрак рухнул сверху и похоронил под собой комнату.

Неумело переключая зрение в ночной режим, Гор провозился непозволительно долго. Сознание защекотало от мягкого касания Влада, полезшего менять его настройки, и Гор улыбнулся его удивлению. К несчастью, при этом он почувствовал кое-что еще, что ему не предназначалось. Влад быстро закрылся, но панический страх темноты, оплетающий его разум чернильными щупальцами, передался Гору со скоростью мысли.

Поток воздуха прошелся по комнате, обдул вспотевший лоб. Гор ясно видел, что дверь не открывалась, но казалось, что кто-то невидимый скользит между ними, выжидая удобного момента, чтобы напасть. По углам, чью загустевшую темень не пробивало даже ночное зрение, угрожающе зашуршало. Шорохи мигом расползлись вокруг, сплелись в незримую сеть, порождая сонм тихих звуков, которых здесь просто не могло быть. Что-то скользило по полу, оставляя за собой влажный след. Цокали коготками призрачные лапы. Мурашки ползли по спине, и только присутствие рядом Влада, - Влада, который почему-то до дрожи в коленях боялся темноты, но все же оставался на месте, - удерживало Гора от позорного бегства. Впрочем, бежать было некуда. Единственный выход находился прямо перед ним, а это страшное, безликое, чем бы оно ни было, ползло именно оттуда.