За билетами пришлось отстоять небольшую очередь. В кассовой будке сидел циклоп, длинный, тощий и лысый. Выскобленная макушка его упиралась в потолок, мосластые руки бились локтями о стенки тесной коморки, а единственный лишенный ресниц глаз, сидящий над переносицей, не мигая смотрел сквозь Гора. Было видно, что к вниманию туристов билетер давно привык.

- В первый ряд, пожалуйста, два билета, - робея, попросил Гор, и зачем-то добавил, - взрослых.

Циклоп молча принял пластиковую карточку, отметил на экране два последних места в первом ряду. Рассмеялся глухим злобным смехом, когда Гор ругнулся, увидев стоимость. Полторы тысячи драхм за билет! Да пусть там хоть голая Анжелина Джоли укрощает черного вурдалака – это не стоит таких деньжищ! Впрочем, деньги были не его, и Гор расстался с ними без особых сожалений. За фильтры содрали еще пятьдесят драхм.

На глянцевой поверхности билета застыли размытые силуэты мертвецов, черные на серебристом фоне окровавленного лезвия бензопилы. Аляповатые огненные буквы программки гласили, что Кроули-цирк открывает весенние сезоны новым некро-шоу «Звезда смерти», и обещали «сеанс единовременного восстания трехсот трупов, и последующее массовое уничтожение оживших мертвецов, при участии Жрицы Смерти, несравненной Аиды Цербер».

Гор потоптался возле Влада, пытаясь сообразить, как найти признаки жизни у тела, которое даже не дышит. Бросив эту пустую затею, Гор прислушался к себе. Странно, но он совершенно не переживал. Может потому, что почти не помнил подробности того, что Влад назвал первой в его жизни магической битвой, а может потому, что безгранично верил в возможности отца. Он выкарабкается. Обязательно выкарабкается.

Время перевалило за полдень, воздух прогрелся и люди, прогуливающиеся в ожидании начала представления, начали расстегивать пальто и куртки. Вонь разложения усилилась, еле уловимо просачиваясь даже сквозь фильтры. Прислонясь к Владу плечом, Гор изучал прохожих, стараясь понять, кто они, и зачем пришли сюда. Очень скоро он заметил, что беззаботно светят лицами только туристы. Под вспышки фотоаппаратов, громко переговариваясь и смеясь, экскурсионными группами или поодиночке, они выделялись среди местных показным весельем и жизнерадостностью. Но в первую очередь - отсутствием масок.

Гор вспомнил, что читал об этом – в светском этикете Бограда маски занимали особое место. Их надевали в места, где не хотели быть узнанными, на тайные встречи, жертвоприношения, ритуальные оргии, просто наведываясь в неблагополучный квартал, и это считалось естественным, настолько, что маска привлекала внимания не больше, чем, например, кепка. Обычные люди носили причудливо украшенные звериные морды, культовые изображения, лики богов – все, на что хватало фантазии. Омы изощрялись в сложности магических заклятий. На представлениях Кроули-цирка город устраивал настоящий показ мод и негласное соревнование, победители которого так и не раскрывали своих лиц.

Время до представления тянулось, как свежий гудрон. Не отходя далеко от Влада, Гор прохаживался взад-вперед по брусчатке, вяло жевал щедро залитую горчицей сосиску в тесте, купленную в ларьке, у заспанной девицы в черно-оранжевой цирковой униформе. Долго не мог понять, что же его смущает, когда заметил, что на площади совершенно нет голубей.

Наконец, стилизованные под старину репродукторы на столбах грянули цирковой марш Дунаевского, и густой дикторский голос возвестил, что шоу начинается через пятнадцать минут. Влад упрямо не желал приходить в чувство, но Гор его все же растормошил. Вдвоем, обнявшись, как подвыпившие друзья, они влились в возбужденную людскую реку и шагнули за полог.

Гор ожидал чего угодно – каменных лабиринтов, гладиаторской арены, настоящего циркового шатра, в конце концов, но только не современного стадиона. К манежу выводили пять широких проходов. Стены блестели свежим ремонтом, кричали глянцевыми плакатами. Повсюду указатели на трех языках, русском, китайском и английском. Возле проходов, то и дело выныривая из толпы, мелькала оранжево-черная униформа, - миловидные девушки профессионально направляли потоки зрителей.

Держа билеты на вытянутой руке, Гор пытался сообразить, кому их предъявлять. Толпа шла, как ни в чем не бывало. Даже туристы, явно впервые попавшие в Кроули-цирк, вертя головами и щелкая фотоаппаратами, беззаботно исчезали в порталах ворот. Влад, заметив его смятение, выдавил улыбку.

- Убери, - глухо велел он. – Это бумажки, сувениры для приезжих. Будь ты без билета, тобой бы уже заинтересовались они.

Он незаметно кивнул на подпирающих стену великанов в широких кожаных фартуках живописно заляпанных красным. Гор и сам заметил их, но старался не пялиться в открытую. Несимметричные морды, с гротескно увеличенными чертами, выглядели агрессивно. К тому же в руках-лапах существа держали утыканные гвоздями биты.

- Это кто? – шепнул Гор. – Огры?

- Это люди, Егор. Люди! – устало ответил Влад, напряженно массируя грудную клетку. – Просто очень уродливые. Это цирк, Егор, привыкай.

- Да весь ваш Боград – хренов цирк! – в сердцах буркнул Гор.

Смрад разложения окреп, стал почти физически осязаемым. Фильтры справлялись едва-едва. Гор видел, как пожилая дама с фиолетовыми волосами согнулась, держась за живот, и выблевала струю желчи на висящий на шее фотоаппарат. С повисшим на плече Владом, Гор кое-как отыскал места и с радостью сбросил свою нелегкую ношу. Ноша развалилась в мягком бархатном кресле, уронив подбородок на грудь. Глаза лихорадочно сновали под закрытыми веками, впалые щеки ходили туда-сюда, словно жабры.

- Знаешь, я начинаю чувствовать себя полным придурком, - пробурчал Гор, упираясь в поясницу и с хрустом выгибая спину. – Каждый раз тебя спрашиваю, как попугай, «что дальше?», «что дальше?», а ты меня кормишь чайной ложкой, этими тухлыми секретами. Ты, знаешь что?! Ты или уже рассказывай все, или иди на хрен, понятно?!

Он все же разозлился, хотя старался сдерживаться. Почувствовал, как натягиваются, белея от злости, скулы. Достало, черт возьми, сколько можно! Влад в ответ заперхал своим новым неживым смехом.

- Во-от! Вот этого я ждал… Повезло мне, что ты умный парень, Егор.

Карие глаза, так похожие на глаза Гора, распахнулись, моргая опаленными ресницами. Челюсти Влада двигались тяжело, и фразы получались как у старых роботов-автоответчиков, с паузами невпопад, странными ударениями и полным отсутствием эмоций.

- Ты прости, я снова. С чайной ложкой. История там запутанная. Долгая и не очень красивая. Чтобы понять, тебе. Лучше увидеть ее, чем. Услышать а я. Сейчас даже языком с трудом. Ворочаю.

Гор хрустнул кулаками. Глубоко вздохнул, изгоняя злость, смиряясь.

- Ладно... Ладно. Тогда… что дальше?

- Дальше смотри. Представление. – Влад снова растекся по креслу. – А я поймаю. Ее поймаю. Она здесь…

Он вцепился в подлокотники пальцами и отъехал окончательно. Гор, пожав плечами, плюхнулся на свое место. Смотреть представление, значит смотреть представление.

Все началось неожиданно, без объявлений конферансье и бравурной музыки. В свет софитов, марионеточными движениями переставляя двухметровые ноги, выбралось существо настолько уродливо-гротескное, что зал, поневоле, прекратил шептаться, ерзать и шуршать попкорном. Егор, хоть и ерепенился, а тоже онемел вместе со всеми. В кромешной тишине кадавр ковылял к середине манежа, под самые яркие прожекторы, давая зрителям возможность разглядеть суставчатое тело, сшитое из кусков плоти. Черные нитки стягивали раны нарочито грубо, так, что существо – вдвое выше обычного человека, но при этом невозможно худое, тонкое, - выглядело шатким.

Я безразлично откинулся на спинку кресла. Вопреки расхожему во внешнем мире мнению, Боград та еще дыра, и здесь чертовски трудно отыскать достойное развлечение. Это представление я видел несколько раз, далеко не лучшее, что выдавали в свое время сценаристы Кроули. Усталость и бессилие не добавляли желания пересматривать многократно виденные трюки. Я регенерировал легкие и искал Мими, весь последний год ее слабенький сигнал шел именно отсюда.