- Вот так… - рефреном твердил он, не понимая, почему все еще не умер от страха. – Вооот таааак…

Тоннели казались необитаемыми. Беззубый никогда не бывал здесь, но чувствовал, что в обычное время под этими мрачными сводами извивается, ползает, ищет и пожирает саму себя иная, непривычная ему жизнь. Сейчас же лишь эхо шагов скакало, отталкиваясь от стен, да изредка проносился встречный теплый воздух. Обитатели подземного царства пропали, не оставив после себя даже следов. Одни эльмы продолжали неистово размножаться, но и они должны были исчезнуть через час-полтора.

Чем дальше вглубь, тем яростнее сияли синеватые пятна эльмовских колоний. Кровь на камнях густела, чернела, заваленная мертвыми точками. Наконец из темноты выплыло нечто, напоминающее могильный холм, и Беззубый поспешил, хотя прекрасно знал, что уже поздно. Расплодившиеся эльмы покрывали тело Влада с ног до…

головы не было. Всхлипнув, Беззубый упал на колени, взял ледяную руку мертвеца. На мгновение мелькнула надежда, что это не Влад, а кто-то другой, но остаточные эманации не дали обмануться. Это он. Мертвый. Без головы. И значит, ничего уже не поправить.

- Погань! Погань какая! Ай-яй-яй… ай-яй-яй, Влад, как же так, а?! Как?!

От злости он ударил безответное тело в грудь, и кулак его с чавканьем провалился в глубокую рану. Беззубый отшатнулся, стряхнул с кисти холодную липкую кровь, вперемешку с дохлыми эльмами. Только сейчас он заметил, как чудовищно изуродован труп, - правая нога вывернута под неестественным углом, одна рука сломана, вторая от плеча оголена почти до кости, у горла, пробив кожу выпирает острый осколок ключицы. На пережеванном, измятом, поломанном теле не осталось живого места. Крупные слезы покатились из гноящихся глаз, по щекам, пропадая в путаной бороде.

- Эт-тхо ищх-хеешшь?! - прошелестела тьма.

Беззубый с криком подпрыгнул и схватился за горло, удерживая грозящее выпрыгнуть сердце. Тьма молчала. Вытянув перед собой ладонь, Беззубый с опаской пошел к стене, откуда, как ему показалось, звучал пробирающий до мурашек шепот.

У стены, обтесанной не человеческими руками, на крупном валуне сидел Крыса, белоглазый карлик, почти похожий на человека. Обожженный звездообразный нарост на рыле нервно подергивал щупальцами. В ладонях-лапах, зажатая черными когтями, лежала оторванная голова Влада. Беззубый нервно сглотнул, но все же вежливо поклонился Крысе.

- Почтение, Арха…

- Этх-ххо ищх-хеешшь?! – вместо приветствия повторил карлик и перекатил свой страшный трофей из лапы в лапу.

- Ищу, ищу, как же! Как же не искать, Арха?! – затараторил Беззубый. – Хожу тут у вас, как смельчак какой-то, и ищу. А ты же знаешь, какой я, знаешь? Я же, как мышка, я же тихий! Я же ни-ни, и в жисть бы сюда не ступил! Я Седо…

- Тиш-шшхееее! – злобно зашипел Арха, и щупальца на его морде агрессивно задрожали. – Накх-ликх-хаешшшь…

Беззубый энергично закивал, замахал руками. Наконец унялся, прижал палец к губам. Весь его вид изображал понимание. Он подошел ближе, с опаской поглядывая в темноту, где могли прятаться сородичи Архи. Под землей чудь редко ходила в одиночку.

- Мой гххосхх-подх-хин рххх-хооет… Новх-хая нххх-хора… Большх-хааая… Гххосхх-подх-хин ид-ххет в миххр…

- А и идет, мне-то что?! - Беззубый заморгал, часто-часто. – Пусть идет, пусть! Ходит куда хочет, господин твой. Я бы тоже ушел, слышишь, Арха?! Господин твой идет, да и я бы ушел отсюда, хорошо?

Карлик молчал. Он сидел неподвижно, точно каменное изваяние, и невозможно было сказать, спит он, или бодрствует, и жив ли вообще. Мертвая голова в его лапах сверкала белками закатившихся глаз, нижняя челюсть отвисла, борода слиплась от крови и зубы будто вытянулись. Беззубому казалось, что голова смотрит укоряющее, дескать, как же так, почему не пришел раньше, не помог другу? Это было странно, потому что друзьями они не были, и о помощи не договаривались.

Беззубый протянул руки, трепетно касаясь восковой холодной кожи. Внутри него все застыло, когда он вынимал голову из лап карлика. Чудно, но голова без тела весила, как хороший тяжелый арбуз, и почему-то это немного успокаивало. Арха не шевелился, сверлил попрошайку немигающим взглядом пустых глаз. Придерживая голову за волосы, Беззубый вытащил-таки ее, и тут же на его запястье капканом сомкнулись черные когти.

Твердая и жесткая, словно крабья клешня, лапа Архи вцепилась крепко, больно защемив кожу. Завизжав испуганным зайцем, Беззубый рванулся, но тщетно. Оторванная голова покатилась по каменному полу, как дьявольский шар для боулинга. В разум Беззубого потекли чужие мысли, о том что

ажу тяжело говорить расскажу друг был друг хотели сожрать терлись вокруг отогнал хотел сожрать сам сдержался под рекой седой незрячий роет роет роет новый тоннель без устали роет под рекой теперь можно печати пали печати умерли друг мертв мертв пахнет кровью голова в лапах хочется обглодать лицо до кости но нельзя друг был друг нельзя держись зубы стисни седой незрячий идет в мир держись держись как же сладко пахнет мя

отшатнулся, упал на пол, загремев костями. Так и лежал, испуганно прижимая кулаки к груди, обшаривая взглядом опустевший камень. Арха пропал, оставив Беззубого наедине с мертвым Владом.

- Больш-шхе не Пхе-чхатьхх… - прошелестел исчезающий шепот. – Не нужх-хен…

- Не нужен… не нужен… Так и хорошо, что не нужен! Я тогда возьму?! Хорошо? Я возьму? Раз не нужен, так я возьму…

Беззубый суетливо подобрал голову Влада, прижал к животу, как величайшую драгоценность, и вдруг, озлившись, заорал.

- Смелый ты, да?! Смелый?! С головой в самое пекло прыгаешь, смельчак! Вот и нету головы теперь! Хреново-то без головы, а, Влад?! Хреново?! – крикнул он в мертвое ухо.

Вновь полились слезы. Всхлипывая и шмыгая носом, Беззубый уложил мертвую голову на грудь Владу. Туда же пристроил сандалию, вынутую из-за пазухи. Кряхтя поднял тело на руки, кое-как ухватился за бумажные крылья и рванул их в разные стороны.

***

После невыносимо светлого зала, в рекреации царил почти что полумрак. Комната небольшая, обычно воскресшие не задерживаются здесь надолго. Ряд металлических шкафов, как в раздевалке, широкий кожаный диван, пара кресел, стол темного дерева, за которым сидели Егор и Беззубый, вот и все убранство. А нет, еще зеркала! Обычные, не металлические, они были везде. Пока я одевался, в них отражалось мое изрытое свежими шрамами тело. Ткань зарубцевалась, но все еще была красноватой, в полосах, вмятинах и зигзагах. Жаль, что душевные травмы нельзя залатать так же быстро.

- Как ты выжил? – спросил Егор.

Я смотрел в его чистые наивные глаза и рассеянно думал, как объяснить ему, что я не выжил? Что на самом деле меня растерзало Извечное божество, я умер, и не до конца уверен, что все это не бред моего угасающего разума.

Убить ома первого порядка непросто. Убить его насовсем – непросто вдвойне. Я знал это в теории, многое видел, но в этот раз теория взяла меня за шкирку, и вывернула наизнанку, показав практику. Умерев и воскреснув, я не остался прежним. Никто не может остаться прежним после такого.

- Он помог, - кивнул я на Беззубого, чтобы уйти от расспросов.

Но моя маленькая хитрость не прошла. Беззубый, возмущенный до глубины души, хлопнул ладонью по столу. На черном дереве остался лежать желтоватый, изъеденный кариесом зуб, в пятнышках крови возле корня. Один из немногих, что у него еще оставались. Я отвел глаза, мне было хорошо известно, что это означает для Беззубого.

- Тебе помог? Тебе?! – прошептал он, выпучив глаза в сетке красных прожилок. – Ты дурак, Влад, и после смерти не поумнел ничуть. Дурак-дураком.

- После смерти? – нахмурился Егор.

- Ты мне не нравишься Влад, и никогда особо не нравился, - не обращая на него внимания, продолжал Беззубый. – Да ты хоть знаешь, что эти святоши крылатые потребовали, чтобы тебя вернуть?! Не знаешь, нет, не знаешь… Никто не узнает! Потому что такие вещи нельзя знать! Тронуться можно. Тронуться. Понимаешь, самовлюбленный ты…