Нечто ударилось в Анкил, и по сфере забегали красноватые всполохи. На мгновение в воздухе соткалась размытая трехметровая фигура, с широкими, загнутыми книзу бычьими рогами на крохотной голове. Толстый Мигель испуганно икнул, оступился и неуклюже плюхнулся задом в подтаявший снег. Сандра разрыдалась в голос, пряча дрожащие губы за молитвенно сложенными руками. Щит держал уверенно, но Ольга чувствовала, невидимая тварь примеряется, ведет разведку боем.

- Мигель, держи Анкил! – заорала Ольга, начисто забыв, что толстяк ни слова не понимает по-русски.

Но Мигель неожиданно понял, то ли на имя среагировал, то ли разъяренное лицо Ольги говорило доступнее любого языка. Он подскочил, развел руки, удерживая защиту, напитывая ее своей мощью. Невидимое чудовище ударилось раз, другой – безрезультатно! Почувствовав уверенность, Толстый Мигель победно улыбнулся… и с грохотом провалился сквозь землю. Среди поднятой пыли Ольга успела разглядеть парящий коллектор, обтянутые утеплителем трубы, и мешанину из бледных уродливых тел, что погребли отчаянно кричащего ома.

Ольга отпрыгнула в сторону от провала, осыпающегося вниз, как яма муравьиного льва. Без подпитки Анкил Мигеля растаял, а на новый уже не было времени. Даже не простенькую Эгиду не хватало какой-то секунды! Ударить Ольга тоже не успевала, Плеть Саваофа в ее ладони еще не успела сформироваться. И тогда она сделал то единственное, что еще могло ее спасти – невероятным прыжком скакнула в сторону, оставляя зареванную Сандру один на один с огненным ужасом.

Она не слышала, как вскрик Сандры потонул в реве пламени. Не видела, как земля ушла из-под ног невидимки, и сам он, окруженный облаком черного праха, рухнул вслед за Толстым Мигелем. Ольга неслась прочь от этого гиблого места, выжимая все из тела с задранными настройками.

Зато она видела, как, проламывая крышу панельной трехэтажки, в небо взметнулся пучок скользких тентаклей. Ощутила поток холодного воздуха на лице, когда выскочив из-за угла дома, мимо промчался угольно-черный конь с горящими глазами. Слышала гортанные крики птиц с человечьими лицами и людей с головами птиц, насмерть бьющихся в небе Бограда. Чувствовала, как от их дикого клекота теплыми струйками вытекает из ушей кровь.

Под ногами титанов дома превращались в груду битого кирпича. На площади Ленина трехголовые собаки рвали на части людей и друг друга. Что-то тяжелое, неуклюжее, размером с автобус, мчало, не разбирая дороги, сметая на своем пути фонарные столбы и стены домов. Не останавливаясь, Ольга пробежала мимо звена Артура, что застыло на перекрестке, обращенное в камень. Вдалеке кто-то стрелял из винтовки, и сиротливо выла одинокая сирена, пытаясь перекричать сигнализации. Волнами вздымался асфальт. Взрывался газ. Чадили пожары. Из порванных труб хлестала вода.

Боград умирал.

За очередным поворотом Ольга налетела на своих. Группа Наташи, в полном составе, Кирилл, с перемазанным копотью лицом и безумными глазами, и сотни полторы боградцев, что по-овечьи сбились в кучу за их спинами. Воздух здесь пропах озоном, страхом и мелкой бетонной крошкой. Плети Саваофа мелькали так быстро и часто, что Ольга не успевала разглядеть, от кого отбиваются выжившие.

- Оля! – заметив ее Наташа взмахнула рукой. – Оля, сюда, к нам!

Платиновые волосы Наташи висели обожженной паклей, на пухлой щеке красовался глубокий порез, но глаза были злыми, а не испуганными. Ольга приободрилась, встала неподалеку от Кирилла, который, как заведенный черпал энергию из упавшего луча, и швырялся бесформенными сгустками в наползающий молочно-белый туман. Тот, как живой, откатывался назад, но тут же пытался обойти с другой стороны. Впрочем, почему, как живой? Ольга от души шарахнула туман плетью, и злорадно ухмыльнулась, услыхав в голове полное боли шипение.

Совсем рядом, на соседней улице, раздался взрыв, и небо лизнул тонкий язык пламени. Со звоном вылетели чудом уцелевшие окна. Позади испуганно взвыли люди. Окруженное дымом и энергетическими вспышками, появилось последнее звено – Ильяс, Сергей и Франсуа. Удивительно собранные, они неторопливо шли на соединение, скупыми движениями сметая с пути обломки разрушенных зданий. Атакующих тварей они аккуратно срезали еще на подходах, и, кажется, даже не держали защиту.

Глядя на них, Ольга с удивлением отметила, что тоже не испытывает страха. Да и, пожалуй, никто из выживших омов. Злость, ярость, жажда мести – эти чувства двигали остатками группы. В поселке их оставалось всего восемь, но эти восемь теперь стоили восьмиста. Ольга поняла почему – они справлялись. Разверзся ад, кошмар подменил реальность, но они выстояли, спасли, кого смогли, и даже начинали атаковать!

Чувствуя внутри странную несвойственную лихость, Ольга с двух рук ударила плетьми в туман. Она хлестала его, рассекая неожиданно густую, студенистую плоть, и, кажется, кричала в исступлении. Белесая дымка уже не огрызалась, визжала все тише, с каждым ударом. Трусливо поджав дымные щупальца, она попыталась удрать, затеряться среди руин поселка, но Ольга, ослепленная яростью, вдруг почувствовала невероятную огненную мощь, тонкой жилкой пульсирующую под ногами. Обжигаясь и шипя от боли, она подхватила ее двумя ладонями, и с диким криком швырнула в уплывающее облако.

Пылающий шар, размером с баскетбольный мяч, сорвался с Ольгиных рук. Полыхнуло так, словно взорвался газопровод. От ментального вопля все на несколько мгновений оглохли, а когда, наконец, пришли в себя, уставились на Ольгу со смесью удивления и восхищения.

- Шикарно! – воскликнула Кристина, темноволосая пигалица из Наташиного звена. – Олька, что это было?!

Чувствуя боль в обожженных пальцах, Ольга очумело помотала головой.

- Не знаю, – пробормотала она. – Что-то оттуда, снизу… какой-то подземный огонь…

Недоверчиво таращась на нее, засмеялся Кирилл. В его смехе проскальзывали истеричные нотки, но напряжение спало. Все заулыбались, довольные, но немного растерянные, как футбольная команда, что вопреки ожиданиям одержала победу. Наташа картинно выдохнула, шлепнула себя по толстым ляжкам. Молчаливый Ильяс одобрительно хлопал по плечам своих бойцов.

Во всеобщей эйфории никто не заметил, как от группы перепуганных боградцев отделился крупный бритоголовый мужик в кожаном пиджаке. Вскинулись лишь, когда он прошел мимо ликующих омов, толкнув Франсуа плечом. Наташа попыталась заслонить ему путь, встала, по-хозяйски уперев руки в бока.

- Мужчина, вернитесь обратно, сейчас же! Там опасно…

Но бритоголовый обошел ее, и продолжил свой путь. Взгляд Ольги скользнул следом и от увиденного мелко затряслись колени. В воздухе еще плавали горящие клочья тумана, витали, оставляя жирный черный дым, а из-за них вырастала кошмарнейшая фигура высотой с девятиэтажный дом. Длинные паучьи ноги несли вытянутое суставчатое тело, чрезмерно огромное для таких тонких опор. Оно выглядело, как гусеница на ходулях – нелепое и наводящее ужас одновременно. Но самое чудовищное – лицо у существа было почти человеческое. Вытянутое, покрытое гниющими язвами, с тонким остреньким хоботком вместо носа и рта, но при этом с живыми, разумными глазами, высоким морщинистым лбом и впалыми щеками.

За бритоголовым потянулись еще люди – растрепанная пожилая женщина, заплаканная мать, с младенцем на руках, два молодых парня. Кто-то появлялся из подворотен, выбирался из развалин, выходил из укрытий. С неба опустились три птицы с человечьими лицами, по-вороньи, боком, запрыгали наперерез тонконогой смерти. Существо мерно шагало, накалывая живую пищу на свободные конечности. Пробитые насквозь, люди извивались, как червяки на крючках, но, все же, раскинув руки, тянулись обнять уродливый лик. Клюв-хобот выпивал их досуха, и забрасывал пустые шкурки на хребет. В этой размеренности сквозила лишающая сил неотвратимость.

Иван, долговязый длинноволосый старик из Наташиного звена, вдруг упал на четвереньки. Отставив локти и нелепо вскидывая тощий зад, он неожиданно быстро поскакал к чудовищу. Это стряхнуло ступор с омов, и в исполина ударили Плети Саваофа. Никто не остался в защите – не от кого было защищаться. Перед ликом настоящего ужаса, мелкие монстры убрались подальше.