Пусть движения все еще оставались неуклюжими, но тело вспоминало охотно, пальцы сплетались в нужные фигуры, складывались в знакомые знаки. С мозгом, лишенным практики без малого на два десятка лет, было сложнее. Ольга так увлеклась, копаясь в собственной голове, что проскочила буферную зону, едва заметив Харона. Не отвлекаясь, всучила ему монетку, а сама все перебирала в памяти названия и образы. Ладонь Ваю – сильнейший порыв ветра, Копье Одина – направленный сгусток энергии, Песок Сетха – локальная пыльная буря… Многие названия она сама и придумала. Новый мир нуждался в новой терминологии. В те времена они, подобно Первым людям, давали имена вещам и явлениям.

***

Пробить тройную защиту при нынешней форме, нечего было и думать. Сейчас биться на равных Ольга смогла бы, разве что с омом пятого-шестого порядка. Но она слишком долго жила за границей Бограда, и внешний мир оставил на ней свой отпечаток. Биться на равных Ольга даже не собиралась.

Тай-камуй дался ей с большим трудом, зато эффект превзошел ожидания. Бетонные сваи под трибунами рассыпались, и лестница обрушилась на три пролета вниз, увлекая за собой наползающую толпу мертвецов. Каша из человеческих тел, щедро присыпанных обломками, потонула в пыли, но Ольга успела разглядеть мимика, пронзенного прутьями арматуры. Прощай Мими, ты была дерьмовой подругой!

Позвоночник обожгло разрядом, вызвав наслаждение, сродни оргазму. От резкой судороги Ольга чуть не прокусила губу. Магия переполняла ее, билась в каждой клеточке, и это было восхитительно! А Тай-камуй уже мчался под трибунами, сшибая бивнями несущие подпорки, и грохот стоял, как от настоящего землетрясения.

Ольга не стала дожидаться, когда трибуны погребут всех некромантов. Пинками раскидала облепивших Влада мертвецов и выволокла его из зала. Ее так и подмывало бросить его там, с голодными покойниками и разъяренным Тай-камуем, сколько проблем решилось бы разом! Но нет, нет… он ей нужен, нужен как воздух!

Сына она нашла там, где оставила, на ступенях у входа. Двое мужчин, что вытащили Егора из ада Кроули-цирка, с радостью избавились от ноши, сбросив ее на женщину, что округлив глаза, причитала «Егорушка! Сыночек!». Тревожно поглядывая на вход, Егор мотал головой и массировал грудь, возле сердца каким-то жутким стариковским движением.

При виде хрупкой матери, без видимых усилий несущей на плечах восьмидесятикилограммового Влада, он как будто даже не удивился. Порывисто встал, намереваясь что-то сказать, но Ольга жестом оборвала ненужные проявления чувств.

Так тихо и пустынно перед Кроули-цирком вряд ли бывало даже во время межсезонья. Машин на парковке осталось едва ли десятка два, а ведь еще минут десять назад тут яблоку было негде упасть. Пройдет еще десять минут, и здесь будет не протолкнутся от ищеек, влиятельных омов и простых зевак. За это время, в промежуточный период полного штиля, Ольга надеялась убраться отсюда подальше.

Ее такси одиноко стояло посреди пустого ряда. Ольга усадила Влада на переднее сиденье, предоставив самому возиться с раной. Чем больше он занят, тем меньше доставит проблем. Егор запрыгнул назад, вцепился в подголовник переднего сиденья, через зеркало заднего вида напряженно следя за Владом. Ольге хотелось обнять его, хотя бы просто дотронуться, но времени не было, а Егор на нее даже не смотрел. Это было обидно и больно.

- Откуда машина? – спросил Егор, когда Ольга неумело тронулась, выруливая с парковки на дорогу.

- Взяла… напрокат, - рассеяно ответила она.

Труп таксиста лежал в багажнике, с отпечатанным в стеклянных глазах изумлением. В Бограде не часто убивали обычным ножом. Егор никак не мог знать об этом, но по его презрительно искривленным губам, по красноречивому взгляду, что он бросал на приборную панель, кое-как оттертую от крови, Ольга поняла – он знает. Сухо и зло рассмеялся Влад, бледный, как свежевыбеленная стена.

- Вот это встреча, - натянуто-весело сказал он. – Привет, Оля. Хорошо выглядишь. Я, признаться, удивлен, что ты здесь, а я все еще живой.

- Помалкивай, береги силы.

Встречных машин пока не было. Нахмурив брови, Ольга неотрывно глядела на дорогу, чтобы даже случайно не столкнуться с Владом глазами. От его раны несло смертью, а веселые нотки в голосе отдавали сумасшествием, бес его знает, что выкинет в следующую секунду. Умирающий ом высшего порядка – плохой попутчик.

- А нечего уже беречь, Оля. Спекся я, даже заплатку поставить не могу, - он помолчал, кусая пересохшие губы. – Разыграли, как по нотам, сукины дети… Они бы ни в жизнь без меня Мими не нашли. Сам привел… перепугался… занервничал… Лисий, мать его, дым, сука…

- Влад, ради всех богов, пожалуйста, не ной! - недовольно скривилась Ольга. – Ты всегда был тряпкой, но вот сейчас соберись, побудь мужиком, хоть немного! Проживи еще пятнадцать минут, - пятнадцать долбанных минут, - и все будет хорошо! Слышишь?!

Улыбаясь через боль, Влад прикрыл глаза.

- Нихрена ты не изменилась, Оля. Даже когда мир начнет рушиться, у тебя будет четкий план…

- Мир уже рушится, если ты не заметил, - буркнула Ольга.

Влад помолчал.

- В Храмовый квартал? – спросил он, не открывая глаза.

- Туда, - кивнула Ольга. – Не спрашивай, к кому. Ты, из-за своей тупой гордости, не захочешь иметь с ними дела и сдохнешь, а ты мне нужен живой, понял?! Живой!

- Если ты так говоришь, значит, точно не захочу, - кивнул Влад, и потерял сознание.

***

У каждого города есть свое сердце. Нечто, что оправдывает самое его существование. Крупный завод, памятник архитектуры, деловой район, или просто красивая улочка, гуляя по которой понимаешь, что не зря приехал в этот медвежий угол. Сердцем Бограда был Храмовый квартал – производство, история, бизнес и просто прогулки для души в одном месте. Большое, сильное многокамерное сердце, работающее на вере.

Центральную площадь оккупировали крупные игроки: пагоды и мечети, костелы и церкви соревновались друг с другом в пышности и богатстве, сверкая маковками, блестя цветными витражами, пронзая небо минаретами. Здесь курились благовония, воздух звенел от молитв и священных текстов, а в торговых рядах шла бойкая торговля артефактами, символами и литературой.

Ольга уверенно направила автомобиль вглубь квартала, на второй круг, где, как губка от воды, разбухали от свежих адептов старые, вновь набирающие популярность религии. Буйным цветом распускалось порядком подзабытое язычество славян, скандинавов, ацтеков и прочих, на которых свысока поглядывал стоящий особняком белоколонный Пантеон, чей угол выходил на первый круг.

Ольга видела, с какой надеждой Егор смотрел на проплывающий мимо храм Панакеи. Точно таким же взглядом он цеплялся за Вознесенский собор, исчезающий за поворотом. Знал, где могут поднять на ноги даже безнадежно больного и смертельно раненного. Сын оказался куда подкованнее, чем ей казалось. Но нет, нет, не здесь, не к ним…

Третий круг отличался от первых двух, как трущобы от фешенебельного района. Здесь обитали маргинальные культы, в основе которых лежали кровь, боль или смерть, а то и все составляющие разом. Был тут и какой-то мизерный процент относительно добрых, или хотя бы нейтральных божеств, не обретших достаточного числа последователей. Но машина, петляя по узким улочкам, катилась все дальше, и дальше, на четвертый круг, где обитали Древние боги. Когда на перекрестке у храма пророка Лавкрафта вырос знак, предупреждающий, что здесь проходит черта, за которой начинается дикое поле, Егор не выдержал.

- Куда мы едем? – с тревогой спросил он.

- Ты мне скажи, - процедила Ольга, подозрительно косясь на стоящих у храма бледных юношей в черных балахонах. От уродливых полумасок и взглядов, которыми культисты провожали автомобиль, становилось не по себе.

- На четвертом круге нет никого, кто сумеет ему помочь, - твердо сказал Егор. – Здесь вообще не очень-то принято помогать.

Ольга усмехнулась, испытывая чувство гордости за сына. Столько всего пережил, но не мечется в истерике, спокоен и собран, как самурай перед боем. Знает, куда едет, но все еще старается доверять матери. Вот они, плоды воспитания! Ну и генетика, конечно, хорошая, не без этого…