Все посмотрели на коробку под потолком.

— Колыбельку нужно передвинуть подальше, — сцепила руки за спиной.

Тёмный взгляд мужчины снова остановился на мне.

— У тебя есть проблемы с законом? — заставил меня быстро замотать головой он, — у родственников?

Снова мотание. Вот тут ложь — отец не говорил, но с ним точно было что-то не чисто.

— Хорошо, — Эксаль задумался, — здесь и в коридоре, а также на первом этаже стоят камеры видеонаблюдения. Как ты к этому относишься?

Я оглядела комнату под потолком по кругу. Нашла почти сразу.

— Ладно, — нахмурилась я.

Зачем это, интересно?

— Как относишься ко времени? — опять странный вопрос.

— Она опоздала на час, — ответила ему его мать.

— Я просто заблудилась, — оправдалась перед ними, — и не думала, что здесь так долго идти.

Мужчина посмотрел на Альбу.

— Я уже договорилась с Роберто насчёт того, что он будет её возить, — она заставила его удивиться, — ей шестнадцать. Она юная девушка, и ей точно не стоит ходить по пустому району в одиночку!

Я могла бы поспорить. Я смогу отбиться. Не раз проверено, хоть и не на улице, а от знакомых, но всё же.

— Пусть будет так, — откинулся на спинку дивана Эксаль, — подпишем договор на месяц — не сойдемся по какому-либо вопросу, и разойдёмся без увольнений. По рукам?

Я кивнула.

— Не разойдёмся, — ответила испугано, но с улыбкой.

Старшая Еррера звонко рассмеялась.

— Какая же ты милая, Долли! — она встала и пошла к выходу из комнаты, — знала бы ты, как я рада, что ты остаёшься! Спустишься со мной вниз? Или… хотя, лучше оставайся ещё немного с малышом — я отмечу сегодня первый рабочий день, если ты никуда не планируешь.

Я радостно кивнула ей.

В этот момент в дверь постучали, а на пороге возникла женщина с бутылочкой в руках.

— Синьора Еррера! — позвала Альбу я, — м-можно ещё один… совет? Насчёт ребенка.

— Это ко мне — к ней бессмысленно говорить о подобном, — Эксаль забрал бутылочку у кивнувшей мне с интересом женщины, — теперь все вопросы и пожелания решаются со мной.

Я смутилась, но…

— Синьор Еррера, так неправильно. Если вы будете кормить его по времени, то… так не нужно. Нужно только когда он сам попросит, — неуверенно, — так можно и перекормить или… наоборот.

На меня странно смотрели все четверо присутствующих. Спасла меня, как ни странно, Альба:

— Долли, спустись со мной на первый этаж. На пару слов.

Я кивнула ей, опустила глаза к полу и прошла следом в коридор.

— Я сказала что-то не то? — голос дрожал, пока я шла вперед.

— То есть, ты думаешь, что педиатр ошибается? — ждал, пока ребенок проснётся, Эксаль.

Я обернулась. Я многое хотела ему сказать, но… у него было такое выражение лица, что вывод пришёл сам — он меня не услышит. Вообще. Он скорее всего и того врача не слышал, а сам решил, что так нужно. Еррера сказала, что он упрямый, а значит…

Я зашла обратно в комнату и уверенно ответила:

— Сходите… точнее, вызовите другого врача, и он скажет, что я права.

Мужчина поджал губы. Я уже была готова к увольнению, но на этот раз меня спасла открывшаяся дверь из комнаты жены Эксаля.

— Голова раскалывается, — прошептала сухими белыми губами она.

Она была очень измученной — почти белой, с жидкими и короткими волосами, безразличным взглядом и очень худым телом. Красивая… когда-то.

Мужчина сразу же встал, подал ребенка той няне и пошёл вместе со своей женой в ту комнату, в которую вскоре закрыл дверь.

— Отдай ребенка ей, — вернулась за мной Альба, — Долли, пойдёмте вниз. Ты и малыш Франко.

Ненси очень не хотела отдавать мне захныкавшего младенца. Однако у неё не было выбора, и я ловко положила ребенка на руку, второй открыла комод и взяла ещё одну пеленку, а после пошла на первый этаж за старшей Еррерой.

— Чем болеет жена вашего сына? — называть её как-то по-другому я не стала.

— У неё была ужасная эклампсия при беременности и родах, — женщина почему-то улыбнулась, — что-то там с давлением, судорогами и… я не разбираюсь. Этим занимается Эксаль. Могу сказать, что случились ужасные осложнения, и она почти умерла, — тяжелый вздох, — последние месяцы она всё никак не может выздороветь. Будто ей не хватает внимания моего сына, и она… фу-х, да, не стоит ругаться. Врач сказал, что она будет трепать нам нервы не больше года, но что-то мне подсказывает… точнее, нам сказали, что год будет при плохом настрое и том поведении, которое она практикует сейчас. Вроде вечного лежания в кровати, капризов и создания образа постоянного недомогания, — она рассмеялась, — Эксаль сказал, что у неё послеродовая депрессия, а я скажу, что она симулянтка!

Спорить с ней я естественно не стала. Как и говорить то, что на той сорочке, в которой вышла жена синьора, была кровь.

— Надеюсь, он не станет снова вызывать ей врача! — ворчала Альба, — сколько трат и времени она просит… взрослая женщина, а притязания ребенка! Почему он плачет? — на малыша.

Я достала из кармана припрятанную в нём ещё на втором этаже бутылочку. На меня смотрели пока что свётлые глазки Франко. Надеюсь, они потемнеют, как у его папы. Тогда бы ему повезло.

— Он голодный, — положила мальчика правильно, — вы хотите сказать, что она… умрёт? — снова спросила про её невестку.

— Наде… к-хм… бог нас помилует, — выдавливала улыбку она и перевела тему, — он так хорошо у тебя кушает! Я так рада! Долли, почему ты не пьёшь чай?

Никто так и не убрал ту мою кружку.

— Спасибо, я не…

Она меня не слушала:

— Да, и еще несколько правил в отношении Эксаля, — женщина поджала губы, — не спорь с ним, он от этого становится раздражённым. Соглашайся, даже если он мелет чепуху, — она закатила глаза, — это в нём от его отца — тот тоже был человеком серьёзным и… словно каменным. Гены, что сказать! — ей это нравилось, — можешь делать как правильно, но только не при нём. Дальше… — она задумалась, — спрашивай всё у меня, потому что с ним разговаривать лучше… мне, а не тебе.

— Почему? — наклонила бутылочку сильнее я.

— Почему-почему! Сколько ты можешь спрашивать?! — фыркнула она, — потому что ему и моя болтовня не нравится! А мы с тобой обе любим посудачить, да?

Вот почему я ей нравилась. Я кивнула.

— Обращение к нему только «вы», «Эксаль». Ему не нравится, когда кто-то говорит «синьор», — она усмехнулась, — представь его лицо, когда ты сказала ему и первое, и второе! — она рассмеялась, — не стесняйся имени, так он потешит своё самолюбие, будто он не такой старый, — она всё ещё веселилась, — но никогда не говори «ты». Это точно будет … перебор. Поняла?

Я кивнула. Малыш на руках уснул ещё на середине бутылочки.

— Дай бог, что вы сойдётесь характерами, — пробурчала Альба, — и ты продержишься долго».

— Мама любит привирать и повышать накал страстей, — подтвердил Эксаль, — я вполне сносно отношусь к критике, спорам и к чужому мнению.

Я посмотрела на него с удивлением.

— Сейчас? — решила уточнить, — когда ты виноват и знаешь про это, ты спокойно реагируешь?

Кто-то явно врал.

— Ответчик, мне не нужно жить с вами в браке полтора года, чтобы понять, что это не так, — поддержала меня судья.

Мужчина скрестил руки на груди.

— Когда я с тобой спорил, Долли? Хоть один пример, — он ещё и злился.

Я начала открывать рот, но лишь кивнула и отвернулась от его выразительных глаз, которые снова на меня как-то странно действовали.

— Ты споришь сейчас, — пробурчала для него.

Он мило улыбнулся мне.

— Как скажешь, Долли, — он почти мурчал, — я ужасный спорщик. Признаю. И прошу твоего прощения, — улыбка стала шире, — простишь меня, любимая? Хочешь, я больше не буду с тобой спорить? Только собери свою измученную по… фигурку, отдай её в мои руки, и я увезу тебя домой отдыхать, спать и… любить меня в ответ.

Он всегда выглядел хорошо, в отличие от меня. Ни складок, ни пятнышка, ни пылинки на одежде или теле. Всегда выбрит, свеж и чист.