— Это та самая баронесса?

— Да, та самая.

— Она будет со мной разговаривать?

— Она очень сложный человек.

— Как найти к ней подход?

— Скажи, что ты моя дочь и что я просил ее ответить на твои вопросы.

— Поможет?

— Не знаю, но попробовать стоит.

— Что от нее нужно узнать?

— Всё о Скороходовой. И самое главное, как ее найти.

— Она это знает?

— Вряд ли. Но попытаться стоит.

— Как я ее узнаю?

— Она баронесса. И это будет сразу заметно. Не так много баронесс прилетают из Майами в Вашингтон.

— На каком языке с ней говорить?

— По-русски.

— Я уже въехала в паркинг.

— Удачи. Самолет приземлился десять минут назад. У тебя еще есть время.

В аэропорту меня встречал Рой Хиггинс. Мы с ним знакомы уже лет десять.

— Мне сказали, что нужно задержать самолет. Больше чем на полчаса не сможем.

— Дама уже прилетела?

— Да, сидит в VIP-зале. Там тебя ждет Бетти Лейн. Ты ее знаешь?

— Да.

— Она тебе покажет баронессу.

Рой провел меня через все кордоны. Бетти встречала нас у входа в VIP-салон и показала на сидящую ко мне спиной даму:

— Это она.

— Извините, баронесса. Я хотела бы вам задать несколько вопросов.

Худая дама в строгом черном костюме сидела в мягком кресле напротив окна. Её сухое неподвижное высохшее лицо полностью отвечало моим представлениям о старых баронессах[2].

— Моя фамилия Лонова. Карина Лонова.

Баронесса удивленно посмотрела на меня:

— Лонова. Дочь?

— Да, мадам.

— Тоже по ведомству полиции, как и твой отец?

— Увы, мадам.

— Твой отец — выдающийся поэт. Если бы он занимался поэзией! Скажи, девочка, что важнее — поймать двух-трех мерзавцев или написать замечательное стихотворение?

Я решила с ней не спорить:

— Я с вами согласна, но в жизни проходится делать не то, что хочешь.

— Верно. Твой отец писал замечательные стихи.

Потом спохватилась:

— Хотя, почему «писал»? Он жив?

— Жив.

— Это приятная новость. Лучше него найти рифму никто не мог. Поверь мне, я знаю. Никто. О чем ты хотела меня спросить?

— Я хотела показать вам одну фотографию, мадам.

— Да перестань ты… мадам, мадам. Мне приятней, когда меня называют по-русски Елизавета Борисовна. Понимаешь, это очень правильно — звать по отчеству: Борисовна. И ты должна звать себя Карина Евгеньевна.

Обычно при таких словах люди улыбаются, но лицо баронессы оставалось неподвижным.

— Меня никто так никогда не звал.

— Понимаю. И что ты мне хотела показать?

Я протянула ей фотографию Скороходовой:

— Знали ли вы эту даму?

— Знала. Скороходова. По-моему, ее звали Маргарита.

— Да, Маргарита. У вас хорошая память.

— Только не льсти. Что она сделала? Почему вы ее ищите?

— Мы точно не знаем, но после беседы с ней два человека умерли.

— Как умерли?

— Легли спать и не проснулись.

— Так это великолепно! Лечь и не проснуться. Твой отец по-прежнему поклонник Песталоцци.

Я решила согласиться:

— Да.

— Передай ему, что он был прав. Прав. Вся эта дурь с эмансипацией — полный бред. Природа создала два пола, и переделывать природу глупо. Даже преступно. Женщина должна оставаться женщиной. Твой отец написал. Я запомнила: «Во власти баба — капитан без лоций. Чуть промахнешься, сразу в морду хрясть! Сто раз был прав великий Песталоцци, когда сказал, что дамам лучше прясть». Прясть. Это прекрасно. Прясть. Варить обед. Ты хорошо варишь?

Я помялась. Баронесса догадалась:

— Варить труднее, чем одеваться по моде. Так что тебе нужно от Скороходовой?

— Я хотела бы узнать, кто она такая и где её можно найти.

— Кто такая? Да никто. Пустышка.

— Она написала в анкете, что работает в туристическом агентстве.

— Может быть.

— Она была в пансионате у Тизанникова?

— Да. Была. А вот где её найти…

— Мы знаем, что она жила в Вашингтоне. А где сейчас…

— Я не знаю. И постой. Мне приятно с тобой беседовать. Ты похожа на отца. Где он сейчас?

— В Орландо, на пенсии.

— Орландо — это хорошо, там хороший климат. Он, наверное, доволен.

— Доволен.

— Работает или только тебе помогает?

— Мне помогает.

— Дамам лучше прясть. А ты знаешь, однажды он меня чуть не высек розгами.

— Не может быть. Он никогда не ударит женщину.

— Конечно, не ударит. Так, пугал. Ты знаешь, мне кажется, что он очень поздно появился на свет. Он человек девятнадцатого века. Если бы ему в девятнадцатый век! Он был бы поэтом. Или философом. И я тоже поздно появилась. Я человек начала двадцатого. Мне бы с отчаянными дамами убивать генералов. И в кокаиновых притонах декламировать декадентские стихи. Ты читала Северянина?

— Нет, — честно призналась я.

— Слушай. Где Скороходову найти, я не знаю. Но вот… У нее была подруга. Эстонка. Они были вместе в этом вертепе. Она у этой эстонки все время одалживала деньги. И не отдавала. Эстонку найти легко. Ее зовут Сирия. Она играла в советских фильмах. Я думаю, что это редкое имя. Хотя… Может быть, у них привычка называть людей странами. Мужчина — Гибралтар или Мадагаскар. А странно, правда, Мадагаскар? Так и вижу Мадагаскара. Женщина — Ливия, Танзания. Семья — Гибралтар и Танзания. Но ты запомнила: Сирия?

— Запомнила.

— Тогда все. Скажи, чтобы начинали посадку.

Я обернулась, встретилась глазами с беседующим со стюардессой Сэмом и показала ему глазами: «Всё».

— Отец твой не болеет?

— Нет.

— Это хорошо. И я не болею. И это плохо.

— Почему? — удивилась я.

— А я никому не нужна.

— Но у вас…

— О да. Чем больше у меня денег на счету, тем больше у меня друзей. И все говорят, какая хорошая и даже красивая. А Евгений сказал правду: «Волосы, как листья, ноги — низший класс».

— Но он… — начала было я.

— Он прав. Ты даже не понимаешь, что он…

«Объявляется посадка!»

— Иди! — приказала баронесса. Сама оставалась сидеть.

Я поблагодарила ее, попрощалась. Обещала передать привет отцу. Пассажиры в салоне поднялись и направились к входу. Баронесса оставалась на месте.

Когда я вышла, через маленькое отверстие в двери посмотрела на баронессу. Она шла согнувшись, волоча ноги. Я поняла, она ждала, пока я уйду. Она не хотела, чтобы я рассказала отцу, что она ходит, как больная старуха.

Придя в офис, я позвонила отцу и пересказала разговор с баронессой. Закончила пересказ вопросом:

— Когда полетим в Эстонию?

— На следующей неделе, — не задумываясь, ответил отец.

Потом спросил:

— Как выглядит баронесса?

Я проявила женскую солидарность:

— Как и положено баронессе. Немолодая. Но подтянутая, стройная.

Кто такая Сирия, я выяснила сразу. Найти по Интернету оказалось несложно. Но звали ее не Сирия, а Сириет. Фамилия ее Корк, она действительно играла две небольшие роли в двух советских фильмах, а сейчас, если верить Интернету, владела магазином в торговом центре.

— Наших в Таллинне надо предупредить? — спросил Билл.

— Нет. Не надо придавать визиту вид секретного задания. Просто встретимся с бывшей актрисой и поинтересуемся, не знает ли она, как найти ее подругу.

Билл согласился.

Летели мы через Франкфурт. Огромный суматошный аэропорт. И очень длинные переходы.

— Германия, — ворчал отец, — а хорошего пива выпить негде.

Таллинн удивил уютным аэропортом. У выхода стояли несколько такси, все новые. Вежливый таксист спросил по-английски:

— Куда?

Отец ответил по-русски:

— Отель «Олимпия». Это далеко?

— У нас всё близко, — по-русски ответил таксист.

Доехали действительно быстро. Высокое здание. Этажей пятнадцать.