— Лекторство? — были первые слова, которыми Бриджит удостоила его за эти три дня. — За что, скажи на милость?

Нельсон стоял в куртке, счастливо улыбаясь. Абигайл протиснулась мимо него и спряталась за мать. За свою коротенькую жизнь она никогда не видела отца таким бодрым и энергичным, поэтому испугалась. Бриджит отвела руку назад и погладила дочь по голове.

— Я хотела сказать… — она покраснела, — что изменилось?

Нельсон открыл рот и не нашелся, что сказать. Бриджит пристально смотрела на него, подозрительность и готовность простить волнами пробегали по ее лицу.

— Я им нужен, — наконец выпалил Нельсон. — У них вдруг образовалась нехватка людей, и я понадобился, чтобы… чтобы заткнуть дыру.

— Все равно ничего не понимаю, — сказала Бриджит, но напряжение, державшее ее эти три дня, немного ослабло. Она больше не отталкивала Нельсона.

Он переложил индюшку в руку и шагнул к жене.

— Все выправится, — начал он, однако его прервал нарастающий вопль дочери.

Оба родителя посмотрели вниз. Абигайл огромными глазами смотрела на волдырь, вздувшийся на полиэтиленовой упаковке с индейкой. Кровь быстро капала из волдыря Нельсону на галоши.

— Папа! — вскричала Абигайл. — Что ты наделал?

За неделю до Рождества, выставив отметки за осенний семестр, Нельсон решил побаловать себя ленчем в «Перегрине». С Нового года он начнет зарабатывать в два раза больше, так почему бы не устроить праздник? После такого семестра он имеет полное право на гамбургер в модном баре. Нельсон конструировал его в воображении уже несколько дней: восемь унций молотого мяса с кровью на поджаристой кайзеровской булочке, со швейцарским сыром, горчицей и ломтиком мясистого помидора из собственных перегриновских теплиц. И, конечно, картошка фри, настоящая, большая порция хрустящих ломтиков айдахского картофеля. Гамбургер будет приправлен маринованным укропчиком и хрустким холодным толстым кружком сладкого лука — еще не войдя в ресторан, Нельсон чувствовал, как он шибает в нос. И ко всему этому кружечку импортного пива, думал он по пути через площадь, или даже домашнего, фирменного перегриновского, из мини-заводика в подвале…

При мысли о пиве Нельсона перекосило. Порой ему чудилось дыхание Кугана, как будто поэт стоит сразу за спиной. По разным источникам, Кутан удалился то ли в ирландский анклав Чикаго, то ли в саму Ирландию. По одной версии сразу несколько небольших учебных заведений, в том числе Гальцион-колледж, alma mater Нельсона, предложили ему бессрочный контракт, но Куган из гордости отказался, не желая идти работать абы куда. Лучше питаться по друзьям, чем учить студентов, которые не смогли поступить в Гарвард, Станфорд или Мидвест. Нельсон решил, что прекрасно обойдется большим холодным стаканом колы.

Он заглянул в «Пайдею», элитарную книжную лавочку напротив бара, и купил новехонькое, пахнущее типографской краской «Нью-йоркское книжное обозрение». Уже много лет он обходился затрепанным, без части страниц, двухмесячной давности библиотечным экземпляром, если вообще находил время его прочесть; новый журнал был роскошью, как и ленч в «Перегрине». У кассы он притворился, что со знающим видом пробегает глазами заголовки на обложке, внятные лишь посвященным: «Дворкино Фише[114]», «Уиллс о Маккинон[115]», «Гордон о Гордоне». На выходе из магазина Нельсон помедлил, увидев на тротуаре Линду Прозерпину. Он с трудом узнал ее, располневшую, под огромным пончо, с округлившимся и разгладившимся лицом. Темные с проседью волосы были собраны на затылке в тугой пучок. Заведующая программой литературной композиции вышла из кондитерской с коробкой кексов и остановилась у книжного, чтобы открыть пачку. Нельсон притворился, будто читает плакат на двери — приглашение на перформанс поэтической группы под названием «Хаскелл, он настоящий! [116]». Линда вытащила кексик и, зубами разорвав целлофановую обертку, целиком отправила в рот.

В людном вестибюле «Перегрина» Нельсон сунул журнал под мышку, названием наружу. Он рассчитывал сесть в закутке у дальней стены, однако хозяйка усадила его за центральным столиком в зале для курящих, в большей степени на виду, чем бы ему хотелось. Нельсон положил парку на соседний стул, сложив ее, чтобы меньше бросалась в глаза, и принялся с умным видом листать «Нью-Йоркское книжное обозрение». Обложку он развернул к другим обедающим (пусть думают, будто он знает, кто эти два Гордона) и стал читать содержание в поисках чего-нибудь серьезного, но не слишком утомительного — преуспевающий профессор за ленчем, пусть только на час.

Официантка, бледная большеглазая женщина, сложила руки за спиной и на память повторила меню. Она принесла колу; Нельсон, прихлебывая, раскрыл журнал на двух Гордонах — что-то про поиски Эдема и страдания жертвы британского империализма в девятнадцатом веке — и в ожидании гамбургера принялся читать. Впервые за долгие годы у него появилась возможность почитать — и поесть — просто для удовольствия. Правда, зарплату ему пока платили старую — обычная административная волокита. Медицинская страховка сохранилась; и может быть, они даже переберутся из казенного жилья в городской домик с участком, деревьями и отдельными спальнями для девочек. Нельсон снова чувствовал себя отцом семейства. В голове роились святочные видения новых туфелек, новых платьиц, новых игрушек. Пожалуй, он потянет уроки танцев для Клары и рисования для Абигайл. Нельсон представил, как ведет Бриджит обедать в ресторан с официантами, картой вин и скатертями, а потом в кино, на что она сама выберет; вот они под ручку бредут мимо ярко освещенных магазинов, вот он смущенно дожидается, пока ей что-то примеряют в соседней комнате.

Нельсон покраснел за «Нью-йоркским книжным обозрением». Впервые за долгое время его возбудила мысль о жене. Бриджит немного успокоилась, видя, что у него не все так плохо, однако опасения ее развеялись не совсем. Она не говорила этого вслух, но явно подозревала, что факультет просто нашел новый способ его использовать, а потом все равно вышвырнет.

— Милая, — убеждал он, — меня назначили в комиссию по замещению поэтической вакансии. Кому попало такое не предложат.

— Отлично. — Бриджит сузила глаза. — Тебе ставку не обещают, но предлагают кого-нибудь поискать.

Нельсон ответил, что работа в комиссии — это лишняя тысяча долларов. Бриджит сразу отвлеклась от своих подозрений и стала прикидывать, хватит ли денег, чтобы хоть как-то подлатать неходячий автомобиль. Хорошо иметь жену из рабочей среды, с благодарностью подумал Нельсон, которая точно знает, во что станут новые тормоза, новый стартер и новый радиатор для десятилетней старушки-«тойоты».

Принесли бургер, истекающий кровью на булочку. Нельсон закрыл глаза; запах жареного мяса сводил с ума. Он отодвинул журнал, чтобы изучить гамбургер сверху донизу: майонез, салат, котлету, маринованный укроп, лук, помидор и горчицу, налил лужицу острого кетчупа в картошку, еще раз вдохнул жирный аромат пищи и установил перед собой раскрытый журнал. Двумя руками поднял гамбургер и широко открыл рот. Нёбо увлажнилось, язык изогнулся в предвкушении — и в этот миг взгляд Нельсона встретился с огромными карими глазами Миранды Делятур.