М а р и я  П а в л о в н а (подходит к Сико и укутывает ему шею своим теплым платком, аккуратно закрывая грудь. Сико пытается сопротивляться, но Мария Павловна протестует). Теперь самая опасная погода для легочного больного. Надо беречь себя.

С и к о. Спасибо. Много счастья тебе желаю. (Обращаясь к комиссару, вынимает документы и бумажник.) Когда будешь около наша родина, скажи про меня ласковое слово.

К о м и с с а р. Брось ты, Сико, увидимся еще, чудак ты этакий!

С и к о (мудро). Все, конечно, может быть… (Надевая шинель, перекидывает маузер через плечо.) Готов, товарищ комиссар. До свидания, Мария Павловна. Спасибо тебе. До свидания, товарищи!

Все молча кланяются.

(Сико подходит к командиру, кашляет и, поднеся руку к козырьку, рапортует.) Разрешите доложить: отбываю в командировку на станцию Узловая. Срок три часа.

Командир жмет ему руку.

К о м и с с а р. Тушить свет! (Подходит к нижнему люку и берется за кольцо.) Давай!

Свет гаснет. В темноте слышен голос Сико: «Спокойной ночи, товарищи!» Свет вспыхивает через несколько секунд — Сико уже нет. Пауза.

Так-с. Дойдет?.. Как думаешь, Григорий Михайлович? Дождь перестал, как бы луна не вышла.

К о м а н д и р. Шансов мало, но парень — ловкий. Ничего не могу сказать определенного.

Пауза.

Не понимаю только, почему они не стреляют? (Заметив портрет в углу.) Это что за чучело?

С у с л о в (обиженно). Это не чучело, товарищ командир! Это ихний вождь.

Командир подходит ближе. Суслов, вглядываясь в ночь, прислушивается.

Английский вождь.

К о м а н д и р. Да что ты, Степа. Это портрет английского короля — Карла Первого.

С у с л о в (недоверчиво). Нет, товарищ командир, это Карл Иванович. Мне так старик сказал.

К о м а н д и р (улыбаясь). Хорош вождь! Ты посмотри, у него ордена на груди самые высокие: «Золотое руно». Видишь, цепь с барашком?

Г у с е в. А ты думал, мясник он, Степа?..

С у с л о в. Ну и черт с ним! Невидаль какая! Скину его на первой остановке.

К о м а н д и р. Зачем же скидывать? Лучше в музей отдать.

П о л и т р у к. Вы так говорите, как будто мы уже в Москве. Еще не совсем доехали, товарищи.

Раздается далекий крик. Все вздрагивают. Слышны выстрелы.

К о м и с с а р. Это маузер. Сико отбивается.

Крики: «Держи! Лови!»

Факт — Сико.

Прислушиваются. Федотов срывается с места к люку.

Ты куда?

Ф е д о т о в. Товарищу помочь.

К о м и с с а р (сурово). Там, где одному умирать, нечего двум соваться. Иди на место!

Пауза. Снова выстрел и чей-то голос: «Спите, сволочи!» Комиссар смотрит на командира.

Прорвался? Как скажешь?

К о м а н д и р (не отвечает, думает). Почему они не стреляют?

З а н а в е с.

Поле. Палатка. Ночь. Полог палатки чуть приподнят, и оттуда пробивается свет. У палатки стол. За ним в складном кресле сидит седеющий полковник с аксельбантами — Л у ч и н. Он читает книгу. На столе разбросаны бумаги, горят две свечи в стеклянных колпаках. Появляется  а д ъ ю т а н т — молоденький подпоручик. Полковник отрывается от книги: адъютант кашлянул.

П о л к о в н и к (с книгой в руках, вслух читает). «Il y a bien peu de souverains, dont on dût écrire une histoire particulière. En vain la malignité ou la flatterie s’est exercée sur presque tous les princes — il n’y en a qu’un très petit nombre dont la mémoire se conserve. Et ce nombre serait encore plus petit, si l’on se souvenait que de ceux, qui ont été justes»[1]. (Закрывает книгу.) Замечательно писал мсье Вольтер, господин подпоручик! (Адъютант хочет заговорить, но полковник его перебивает.) Вернулась карательная экспедиция?

А д ъ ю т а н т. Так точно, господин полковник.

П о л к о в н и к. Комбедчики?

А д ъ ю т а н т. Взяли пять человек. Сюда доставили. Но где…

П о л к о в н и к (снова перебивая его). Надеюсь… (делает в воздухе знак креста) все в порядке?

А д ъ ю т а н т. Сам лично полчаса тому назад, господин полковник.

В палатке кто-то сморкается.

Позвольте доложить, господин полковник, «Князь Мстислав Удалой»…

П о л к о в н и к. Знаю, знаю, милый!

Из палатки выходит  г е н е р а л  М а м о н т о в. Адъютант вытягивается в струнку.

Ну что, Степан Антонович? Как чувствуете себя? Сегодня прекрасная ночь. Дождь быстро прошел. Такое лето хорошо в Кисловодске провести… Замок Коварства, нарзанчик…

Г е н е р а л. В Кисловодске сейчас, господин полковник, одна шваль находится. Например — Шкуро! Устал он от трудов праведных: больше погромы, вот и отдыхает. А я — солдат, господин полковник, я в могиле отдохну.

Пауза.

Чего это вы тут шумите?

П о л к о в н и к. Вольтера молодому офицеру читал. (Начинает читать.) «Lorsque Pierre le Grand s’approcha…»[2]

Г е н е р а л (останавливая полковника). А мне это все равно: я ведь не понимаю по-немецки.

П о л к о в н и к. Вольтер был французом и писал по-французски, ваше превосходительство. Удивляюсь, как вы не изучили этот замечательный язык?

Г е н е р а л. Учили когда-то, забыл. Наше дело — военное, а по-французски только на балах да приемах болтать. Кое-что знаю, однако: парлэ ву франсэ?

П о л к о в н и к. Зря все же, ваше превосходительство. Мы вообще не пользовались теми благами, кои были предоставлены дворянству Российской державой.

Г е н е р а л. Проще сказать: царем нашим.

П о л к о в н и к (наклоняя голову в знак согласия). Именно. Ведь если им дать наши возможности, они бы свет перевернули.

Г е н е р а л (с усмешкой). Пытаются. Крупную игру ведем, господин полковник.

П о л к о в н и к. Во всякой игре, есть проигравший, равно как есть и выигравший, ваше превосходительство. Пока военное счастье на нашей стороне.

Г е н е р а л. Военное счастье, господин полковник… в него верят только дураки. Я на него не надеюсь. Не надо мне военного счастья. Снаряды чтоб подходили к орудиям — вот что надо. А дорогие союзнички нам одно дерьмо шлют! (Смотрит на адъютанта.) Что нового?

Адъютант пытается что-то сказать, но полковник перебивает его.

П о л к о в н и к. Честь имею сообщить вашему превосходительству, что «Князь Мстислав Удалой» — прямой потомок Рюриковичей — вернулся из большевистского плена и вновь занял свое место в нашей доблестной армии.

Г е н е р а л (довольно улыбаясь). Приятно, приятно. Поздравьте «Князя Мстислава» с возвращением. Кто командовал взятием бронепоезда?