И л ь и н и ч н а. Это вам всем! Все кушайте, сыночки мои!
Входит с балкона ш т а б н о й.
Ш т а б н о й. Батальон курсантов! Хотят вас видеть, Андрей Матвеевич!
Лукин выходит на балкон. На площади становится тихо. Штабной плотно закрывает дверь балкона. Вбегает в е с т о в о й. Он подходит к штабному.
В е с т о в о й. Разрешите доложить, товарищ начальник?
Ш т а б н о й. Скорей!
В е с т о в о й. Броневой дивизион первым заправился бензином и уже двинулся!
Ш т а б н о й. Передайте, что мы следом!
Вестовой козыряет и убегает. Штабной открывает дверь балкона. Шум площади.
Л у к и н (с балкона). Товарищи курсанты! Белые при последнем издыхании! Славные армии Южного фронта гонят перед собой врага на всех участках! Первая Конная армия заняла Воронеж! На нашу долю выпадает честь добить интервентов и белых ударом с фланга. Герои моряки, жертвуя собой, доставляли нам бакинский бензин. Наши самолеты и броневики получили горючее! И мы ворвемся теперь в деникинские тылы, пробьем дорогу на Северный Кавказ! Курсанты! На своих штыках вы понесете славу революции! Вперед, к победе! И пусть ярко светит над нами красная звезда нашей могучей родины! Ура!
Слышно ответное «Ура!» Команда: «На плечо! Батальон прямо!» Снова марш.
Ш т а б н о й (Лене). Есть связь со штабом фронта?
Л е н я. Есть, товарищ начальник! Все время держу!
Входит Л у к и н.
Л у к и н. Провод? (Быстро пишет и протягивает Лене записку.) Вот, передай! И догоняй нас скорей! (Подходит к Ильиничне, крепко целует ее.) Ну, держись, мать!
Ильинична незаметно крестит Лукина. Обняв Багирова и Нестора, он быстро выходит. Штабной и Шайтан идут за ним. Шайтан возвращается, крепко целует Ильиничну.
Ш а й т а н. До скорого свидания, мать! (Убегает.)
Ильинична смотрит ему вслед, а затем выходит на балкон. Леня тем временем наладил связь и передает, громко читая вслух.
Л е н я. Укрепрайон! Укрепрайон! Передаю, записывай: «Штаб фронта, товарищу Фрунзе. Сегодня всеми частями перешли в наступление, запятая, будем бить Деникина с фланга, запятая, пока не опрокинем в Черное море, точка. Привет. Лукин». (Встает. Срезает провод прямого телефона, перебрасывает его через плечо и быстро выходит.)
Проходят войска. В машине проезжают Лукин, Шайтан и штабной. Ильинична стоит, суровая, строгая, и машет платком своим сыновьям.
З а н а в е с.
СЕКРЕТАРЬ РАЙКОМА
Пьеса в четырех действиях
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Кочет Степан Григорьевич — секретарь райкома
Потапенко — председатель райисполкома
Ротман Абрам — директор электростанции
Наташа — старшая телефонистка
Русов Гаврила Федорович — пенсионер
Русов Саша — начальник вокзала, его сын
Глущенко — предсельсовета
Маруся — его жена
Халков — рабочий
Седов — мастер
Борисов — бухгалтер
Марычев — прокурор
Сазонов — учитель
Кричевский — монтер
Полотер — старик
Катя — девушка
Орлов — танкист
Макенау — полковник
Адъютант
Обер-лейтенант
Старуха
Фельдфебель
Партизаны и партизанки, советские офицеры, городские жители, гитлеровские солдаты, гестаповцы.
Действие происходит в незабываемые дни Великой Отечественной войны.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
На авансцене — крытое крыльцо: вход в одноэтажное здание райкома. Занавес открывается.
Ночь. Далекие раскаты орудийных залпов. Кабинет секретаря райкома Степана Григорьевича Кочета. Камин. В нем тлеют бумаги, но огня не видно потому, что слишком ярко, как-то особенно ярко горит электричество. Шторы спущены: здесь затемнение. К о ч е т на корточках перед камином. В кресле — Г л у щ е н к о, предсельсовета.
К о ч е т (сжигая бумаги). Понятно тебе, Миша?
Г л у щ е н к о. Понятно, Степан Григорьевич! Как приду — сразу всех, кто до военного дела еще способен, в лес, в плавни…
К о ч е т. И дожидаться моих инструкций…
Г л у щ е н к о. Есть! Только народу маловато… Мальцы, бабы, да вот мы — инвалидная команда! И с оружием как будет?
К о ч е т. Достанем… Раз это необходимо — значит, достанем. Конечно, и сами соображайте… У немцев его много, оружия…
Г л у щ е н к о. Да уж случая не упустим… На трудное дело собираемся, Степан Григорьевич, на смертельное, но я тебя знаю, и я тебе верю, товарищ!
К о ч е т (поднимаясь с корточек). Спасибо, Миша! Счастливый путь!
Г л у щ е н к о. И тебе того же!
Крепко целуются. Глущенко уходит. Кочет быстро снимает трубку телефона.
К о ч е т. Старшую!
Пауза.
Старшая?.. Вот что, дорогая Наташа! (Смотрит на часы.) Слушай меня внимательно… Через пять минут вас заберет машина… и чтоб через пять минут ни один телефон в городе не работал… Понятно? (Слушает ее ответ и вдруг резко.) Перестань реветь, слышишь?! Знаю, знаю, что пять лет проработала… Вот вернемся, тогда снова включим твои точки… Ну — все! Будь здорова, Наташенька! Я рассчитываю на твою аккуратность… (Кладет трубку, смотрит на часы.) Но почему до сих пор горит электричество?
Входят Р у с о в ы: старший и младший. Старик одет по-дорожному, с охотничьей берданкой в руках.
С а ш а. Я прямо без доклада, Степан Григорьевич!
К о ч е т. Давай, Александр Гаврилович… Быстрее…
С а ш а. На путях — такая каша, что они за три месяца не разберутся!
К о ч е т. А составы?
С а ш а. Все успели угнать! Но не очень ли мы уходить торопимся?
Кочет косится на него, усмехается.
Да нет! Это я, в общем, так спросил: ведь у меня — все в порядке!
Р у с о в (ворчливо). Хорош порядок — сколько добра загубили!
К о ч е т. Вы — кто, папаша?
Р у с о в. Я — папаша! Как раз его папаша и есть, Александра Гавриловича…
С а ш а. С нами собрался… (Пожимает плечами.)
Р у с о в. Федорович меня по батюшке… Да, собрался и соображаю, что не за куропатками! А на ружье вы мое не смотрите: она волка берет… И, между прочим, германца — тоже брала хорошо. Я с ними в третий раз, с германцами, встречаюсь!
К о ч е т. Как это: в третий?
Р у с о в. А очень просто! Считай: вдарился он со мной в четырнадцатом году, так вдарился, что от всего нашего лейб-гвардии Литовского его императорского высочества великого князя Сергея Александровича полка ни шиша не осталось, и от ихней пехотной бригады — не больше. Раз! Рассчитались мы с ним, то есть с германцем, четыре года спустя — в восемнадцатом: чесал с Украины, аж пятки сверкали. Два! А теперь вот — в третий… Конечно, годы мои уже не те, но ничего все-таки…
