– Наш сектор мы закрыли, – наемник опустился на землю и нарисовал на полу точку, – вот место ночевки, это…, – парень обвел широкую окружность вокруг стоянки, точка оказалось правее и выше центра, – участок, который должны были проверить группы. Торговцы давно переделали канализацию под убежище. Люки прочно закрываются. Все поделено на закрытые зоны. Мы как раз находимся в одной из таких. За черту хода нет, – нож в руке парня двинулся и разбил круг на сектора, – восемь групп – восемь секторов. Это наш, – острие ножа прочертило крест на одном из делений. Как у остальных не знаю.

– Осталось два, – клинок Игнара по очереди указал нужные части круга, тяжелые черные капли сползли вниз по матовой поверхности, – первый, где пропала группа, там надо проверить оставшиеся люки. И этот, туда мы еще не добрались.

Глава группы наемников кивнул и повел их сквозь коридоры. Первым делом проверили оставшиеся входы пропавшей группы. Они оказались исправны. Затем направились дальше. Парень хорошо ориентировался в подземелье, но Мирай все же присматривался к Шороху. Пес, опустив голову к земле, вел в том же направлении. Тут собака присела чуть ниже, нос угрожающе сморщился. Обостренное восприятие праведника различило едва уловимые звуки. Мирай опустил руку на плечо наемника и качнул головой в нужную сторону. Парень дал знак остановиться, прислушался. Ничего. Падальщики так тихо не ходят. Рукоять тяжелого ножа ударила в стену, раздался условный стук. Через мгновение из коридора напротив послышался ответ. В тусклом аварийном освещении появились знакомые фигуры. Вздох облегчения пронесся по коридорам – свои.

– Мы обнаружили группу падальщиков, – лидер последней группы смахнул тяжелые черные капли с лица, – они особо не скрывались. Перебили всех. Потом нашли ход, через который они пролезли. Люк покорежило ночью камнями. Вот они и смогли открыть. Заменили. Остальные тоже проверили. Наш сектор чист, как в остальных не знаю.

– Везде должно быть чисто, – Мирай выступил вперед, – остальные группы мы предупредили. Можно идти на место сбора. Так велел Беркли.

– Выступаем, – подтвердил первый наемник и общая группа двинулась к месту ночевки.

Шли осторожно, но больше никого на своем пути не встретили. Впереди показалось большое помещение. Высокая фигура торговца нетерпеливо мерила шагами комнату. Увидев ребят, Беркли тут же двинулся на встречу:

– Докладывай, – выцветшие глаза замерли на лице праведника.

– Четыре группы оповещены, одна группа пропала, две привел с собой. Сектора последних трех закрыты.

– Эх, жаль ребят, – широкая рука прошлась по короткому ежику, – нас тут тоже немного потрепало. Люк, около которого остался Кит с девчонкой, заклинило. Они не смогли его закрыть. Отбивались до последнего. Завалили их кучей, мы успели в последнюю минуту. Раскидали тварей. Да только там оказался один парень, – мощная грудь поднялась от тяжелого вздоха. Взгляд перешел на Кита. Тот лежал без сознания на одном из матрасов, – как ему сказать, когда очнется не знаю. Девчонки рядом не было. Утащили сволочи с собой.

Аниша лежала плотно прижавшись к холодной стене. Сцепленные вместе руки и колени мелко подрагивают. Под бледными веками хаотично двигаются глаза – ей снится отец. Мужчина оторвался от книги и поднял глаза на девочку.

– Всегда слушай свое сердце, дочка, – широкая улыбка осветила серьезное лицо, – и Господь никогда не оставит тебя.

– Но, папа, – девочка упрямо поджала губы, – я ничего не слышу.

– Услышишь, мое солнышко, придёт время, и ты услышишь…

Голос отца стал отдаляться. Он становился все тише и тише, пока совсем не затух. Девушка вздохнула и распахнула веки. Взгляд привычно встретил холод голубых глаз. В последнее время тревожные сны приходили все чаще и заканчивались одним и тем же. Она будто просыпалась и видела своего спасителя. В душе вспыхивала надежда и осыпалась прахом стоило вдохнуть затхлый воздух настоящего. Так и сейчас, сон медленно отступил. Тупая боль в ноющих костях заставила девушку пошевелиться и размять затекшее тело. Дали о себе знать израненные запястья. Сдерживая стон, Аниша осмотрелась. Ненавистный смотритель все еще был здесь. Он заснул, прислонившись спиной к стене. Окровавленный нож лежал около широко раздвинутых ног. Голова свесилось на бок. С тонких губ стекала едва заметная струйка вязкой розоватой слюны.

Девушка вздрогнула и вспомнила пережитый этой ночью ужас. Увидев безумные глаза надсмотрщика, Аниша решила – наконец-то пришел и ее час. Девушка поднялась на ноги, спина уперлась в гладкую стену. Та вибрировала от жутких ударов снаружи и это придало сил. Не все подвластно этим тварям, стихия губительна и для них. Может главарь сгинет этой ночью, а с ним и большая часть банды. Тогда останется только совладать с мерзким смотрителем. Воздух вошел сквозь плотно сжатые губы. Израненные руки сжались в кулаки. Заглушая вопли за стенами, прилила в голову кровь. Аниша подняла глаза на смотрителя, во взгляде отразилась решимость.

Парень медленно подходил к девушке. Из тела ушла былая скукоженность. Обычно шаркающие ноги бесшумно ступали по грязному полу.

Пленница тряхнула головой. Спутанные белые волосы упали на лоб. Убирая назойливы пряди, рука девушки скользнула вверх. Кровь из раны яркой дорожкой по белой коже потянулась к локтю. Глаза смотрителя метнулись следом. Зрачок в блеклых глазах расширился. Он рывком подошел к девушке. Не говоря ни слова, он схватил запястье девушки и подтянул его к себе. Горячее дыхание обожгло кожу. Слизывая вожделенную жидкость, темный язык прошелся по руке. Аниша зажмурилась. Перед глазами встало лицо старшего брата. Как ни старался отец, но нравы в долине приходили в упадок, и брат давал ей уроки самообороны. Отчаяние придало сил. Решимость окрепла. Не давая себе время подумать, девушка отвела ладонь вниз. Вложив всю боль, Аниша ударила смотрителя. Удар получился что надо. Тыльная сторона ладони пришлась ровно в нижнюю часть подбородка. Мужчина вскрикнул. Зубы сомкнулись на языке. Черная кровь смешалась с алой кровью девушки.

– Ах, ты сучка, – Зум отпрыгнул от пленницы и дернул за цепи. Ноги Аниши подкосились, девушка упала на колени, – жить дуре надоело, – слова с шипением вырвались из перекошенного рта, – так это я быстро устрою…

– А что если и так, – собственная смелость затуманила мозг девушки, – тебе то что, – Аниша не узнала осипший от долгого молчания голос, – не боишься, что хозяин за сломанную игрушку отругает?

Аниша хрипло рассмеялась. Надсмотрщик скривился и сплюнул багровой слюной. Боль и слова девушки привели его в чувство. Он, собственно, за этим и пришел. Зверства в бункере не утихали, не ровен час остальные доберуться до любимицы главаря. Но вид свежей крови затуманил мозги.

– Молчи, дура, – узловатая рука стерла текущую по подбородку кровь, – может жива и останешься.

Отойдя от пленницы, надсмотрщик наклонился и ухватился за удобную рукоятку широкого ножа. Аниша благоразумно решила промолчать и лишь смотрела за спокойными движениями слегка сутулой фигуры. Он выглянул в коридор и, не обнаружив никого поблизости, вернулся к девушке. Усмешка застыла в блеклых глазах парня. Вопреки ожиданиям, он бесшумно присел рядом с ней и замер, ловя звуки снаружи.

Надо отдать должное, жизнь в эту ночь смотритель спас пленнице неоднократно. Опутанные безумием падальщики пытались сожрать все живое. Зум хоть и был сгорбленный, но, вступая в бой будто преображался. Уходила скованность движением. Предугадывая движения противников, взгляд замирал на врагах. Все покушения на жизнь пленницы надсмотрщик решал несколькими жесткими ударами. Почему ему удавалось сохранить рассудок, когда остальные впали в безумие? Сложно сказать, может причиной тому была его верность хозяину, а может и впрямь чистая кровь помогла. Ему она перепадала чаще других.

Постепенно затихли раскаты грома снаружи. Стены перестали вибрировать от частых ударов. Внутри воцарилось мрачное безмолвие. Казалось, что падальщики убив немногочисленных пленных, перегрызли глотки друг другу. Анишу колотило, она не хотела засыпать. Столь близкое присутствие смотрителя тяготило. Но усталость взяла свое, и девушка провалилась в тяжелый, тревожный сон. И как бы ей не хотелось задержать видение, дающее надежду, глаза против воли распахнулись, явив настоящее.