....

– Это вопрос буквально жизни и смерти! Готовь палату. Будем через несколько минут, я введу тебя в курс дела.

Врач положил трубку и посмотрел на моих родителей.

– Ситуация серьёзная. Ей нужна госпитализация и особый уход. Предлагаю положить её на втором этаже, в отделении интенсивной психотерапии. Там лечатся не принудительно. Это отделение для лечения тяжёлых неврозов, расстройств, депрессий и прочего. Так как симптомы вызваны раздвоенностью и нестабильностью сознания, я считаю, что ей подойдёт лечение сном. Пара дней сна мощно восстановит её неврологические функции, и тогда уже мы сможем разбудить её и провести сеанс гипнотерапии, не опасаясь за её физическое здоровье. Сейчас его проводить будет крайне безответственно и опасно для неё. Что скажете?

Мистер и Миссис Уайт переглянулись. Марк держал меня за руку, сидя рядом на диване.

– Где нужно поставить подпись?

Через несколько минут в кабинет вошла медсестра с каталкой, и Марк бережно помог мне пересесть туда.

Мы шли по коридорам больницы в молчании. Впереди медсестра и врач, позади вся остальная делегация. Поднявшись на лифте на второй этаж, мы огляделись: дружелюбно-бежевого цвета стены не отталкивали и не пугали; по коридору ходили пациенты, выглядели по большей части бодро. Они находились в "жилом" крыле, где находились только палаты – в основном на 3 человека, и несколько палат подороже – индивидуальных. В одну из таких палат вошли доктор Пристли и медсестра с Эшли.

Палата была двухкомнатной: санузел с душевой кабиной, раковиной и дорогой отделкой под камень, и жилая комната, в которой стояла довольно широкая мягкая кровать, стол с табличкой, на которой был написан пароль от Wi-Fi, маленький холодильник и телевизор. Стены, как и в коридоре, были бежевыми. На окнах висели жалюзи, но было довольно светло. В целом палата создавала впечатление скорее гостиничного номера, чем больничной палаты.

– Вот здесь мы и остановимся, – тепло улыбнулся доктор Пристли, – на этом мои полномочия здесь заканчиваются, я передам вас в руки своего коллеги.

В этот момент в палату вошёл мужчина лет 40, в медицинском халате. Надпись на бейджике гласила "Доктор Блум, заведующий психотерапевтическим отделением, психотерапевт".

– Здравствуйте! Меня зовут доктор Блум, я заведующий этим отделением. Я беру Эшли на личный контроль. Прошу, оставайтесь пока в палате, мне нужно обсудить лечение с доктором Пристли. Мы скоро к вам вернёмся.

С этими словами, врачи покинули помещение.

Я встала с каталки и осмотрелась. Села на кровать, рассеянно провела по ней рукой.

– Здесь мило. Но это все равно психиатрия…

Мама села рядом со мной и обняла меня. Отец сел с другой стороны от меня. Не желая портить момент, Марк тихонько вышел из палаты и прикрыл за собой дверь.

– Не бойся, все будет хорошо. Зато выспишься на год вперёд! – папа подмигнул мне и легонько щёлкнул по носу. Я смешно сморщилась и улыбнулась.

– Спасибо за поддержку, па! Я постараюсь не раскисать. Надеюсь, лечение поможет, и мы сможем разобраться с этим дедулей в моей голове.

– Держись, родная! Ты сильная, и ты справишься с этим. Помни, ты не одна!, —мама поцеловала меня в лоб, – а теперь о более приземленных вещах. Что тебе привезти? Напиши список, я соберу, и завезу вечером.

***

Марк

Ожидая родителей Эшли, Марк гулял по этажу и наблюдал.

В жилом крыле было тихо. Вся жизнь крутилась в противоположной части отделения. Там не было кабинетов и палат, только просторный холл с зонами для различных занятий. В уголке уютно разместился мягкий диванчик и кресла-мешки, там можно было посмотреть телевизор. Кружком стояли мольберты с кистями и красками для арт-терапии. У стенки притаились пара аппаратов с кофе, шоколадками и прочими снеками, а рядом с ними два стола, у каждого по 2 стула. Здесь тихонько гудела жизнь: кто-то смотрел новости, кто-то играл в карты или шахматы, несколько человек рисовали с преподавателем морской пейзаж. Грустная женщина в толстом халате говорила с кем-то по телефону и все время всхлипывала. Каждый проживал и принимал свои горести потрясения, а специалисты им в этом помогали.

Неспешно Марк вернулся к палате Эшли, как раз к тому моменту, как Джозеф и Миранда оттуда вышли вместе с доктором Блумом и доктором Пристли.

– Да, навещать имеет смысл только на четвёртый день. Сегодня она заснёт, и будет спать до утра послезавтра. Послезавтра мы выведем её из сна. Она поест, сходит в душ, позвонит вам, и после этого, уже на более лёгком препарате заснёт снова, до утра четвёртого дня. Утром в 10:00 будет проведён сеанс гипнотерапии.

– Спасибо за разъяснение. Марк, ты готов ехать?

– Да, только попрощаюсь с Эшли. Вы не против?

Мистер Уайт кивнул ему:

– Мы будем ждать тебя в машине.

***

Марк осторожно постучал, и не дожидаясь ответа заглянул в палату.

Я лежала лицом к двери и ждала его. Попыталась приподняться на руках ему навстречу, но руки предательски задрожали.

– Оу, что это у нас? – Марк спешно подскочил, сел рядом на кровать и придержал меня, чтобы не упала.

– Я не знаю. Слабость какая-то. Вообще не понимаю, что со мной происходит. Сознание будто дымкой подернуто. Ощущение нереальности происходящего, – я потерла виски и прикрыла глаза. Меня снова качнуло, и Марк сел с другой стороны, чтобы я могла опереться на него спиной.

– Скажи об этом врачу, хорошо?

– Я уже сказала. На что мне продлили сон ещё на один день, – я улыбнулась, – какая разница, если ты в отключке, день проспишь или три…

– Мне есть разница. Позвони, пожалуйста, когда проснёшься. Я буду очень скучать по тебе.

Марк обнял меня, нежно поцеловав в солнечно-рыжую макушку. Я уже не пыталась сопротивляться и отталкивать его. Но и на чувства его не отвечала. Не хотела подпускать ближе, чтобы потом не ранить, если всё пойдёт не так. А может просто было неловко за то, что сперва затащила в постель, а потом оттолкнула его, и за все эти слова, которые не нужно говорить тем, кто тебе дорог… Хотя именно тем, кто дорог, и достаётся чаще и больше всего неприятного, чем остальным. Будто я не заслужила его любви и не должна её принимать. Будто это действительно было правильно и нужно, хотя счастливее это не делало никого.

Да какого чёрта, собственно, я творю со своей жизнью?!

– Марк, прости меня. Просто, что оттолкнула и что наговорила столько всего. И прости, что не ответила, на твоё "люблю". Мне страшно… Кажется, что если я сейчас скажу тебе о своих чувствах, а потом что-то пойдёт не по плану, плохо будет и тебе, и мне. Вдруг я умру, или окончательно рехнусь. Или ты, наконец, возьмёшься за ум и начнёшь встречаться с девушками, у которых с головой все в порядке… А если промолчу сейчас, я об этом пожалею. Я люблю тебя, Марк Брайан! И мне невероятно жаль, что я решила порвать с тобой. Мне казалось это правильным. Но ты все ещё здесь, со мной. Спасибо тебе за это. Я не хочу тебя больше отталкивать.

Я приподнялась и обернулась. Марк смотрел на меня влюблённо, восхищённо, но с тоской и мольбой в глазах. Провел большим пальцем по моей щеке, привычно убирая непослушную рыжую прядь за ухо.

– Спасибо, что сказала.

И он притянул меня к себе, покрывая поцелуями её лицо, но не позволяя себе ничего лишнего, оберегая меня от самой себя и от опасных эмоций.

Я расслабилась в его руках, улыбнулась, отвечая на ласки, невпопад то целуя его в ответ, то ловя его губы, то обхватывая его спину. В груди будто загорелось солнышко, и его лучики проходили через пальцы, и встречались с такими же лучиками Марка, горящими в руках и под кожей. Каждое прикосновение отдавалось жаром. В эту минуту мы чувствовали друг друга, принадлежали друг другу и словно были друг для друга предназначены. Само время будто остановилось, давая нам возможность осознать и принять произошедшее.

– Я должен идти. Родители ждут в машине. Отдыхай.

Я нежно, без напора, приникла к его губам, будто спрашивая разрешения. Он не отстранился, но был настороже. Мягко и осторожно он ответил на поцелуй, контролируя ситуацию.