— Как думаешь, когда можно будет выйти в город? — спросил меня Доменико. Он-то в отличие от менее осведомленных коллег сразу догадался о природе катастрофы, постигшей город.

— Не знаю, — я покачал головой, — я уже ничего не делаю, но я проклял всех вокруг, без разбора. Смотри — там уже тихо. Думаю, большая часть жителей уже мертва, так что я бы рискнул. Нам бы одежду свою найти и прочее. Надоело голым ходить. И еды!

Мне сейчас довольно паршиво, хоть я и стараюсь этого не показывать брату. Я ведь проклял всех. Взрослых членов племени мне не жалко, но наверняка здесь полно детей. Детей, которые пока ни в чем не виноваты, и точно не участвовали ни в служении Баалу-Молоху, ни в нападении на нас. Чувствую себя чудовищем. В тот момент я о невинных жертвах не думал, все мысли были только о том, чтобы выжить самому и помочь товарищам. Но сейчас понимаю, что это была единственная возможность спастись. Если бы я попытался быть боле избирательным, если бы я проклинал только тех, кто нападает, нас бы просто задавили. Не было у меня времени на избирательность. И, значит, повторись все, я бы поступил точно так же. Вот и гадаю — чем я так уж лучше того же Молоха, который предпочитал именно детские жертвы?

— Где они могли хранить наши вещи? — Доменико никакие моральные терзания не беспокоили.

— Можно тут же, в храме поискать, — предложил я. — А если нет, то найти дом вождя или кого-то вроде него — наверняка же тут есть такой.

Я еще раз выглянул наружу. Вроде уже тихо, но Кера все носится, и восторги у нее ничуть не убавились. Правда, трупами, состоявшимися и будущими, больше не швыряется — теперь до меня доносятся отголоски какого-то древнего гимна, гекзаметром. Язык понять можно, хоть он и архаичен, но это если слушать нормально, а не отдельные выкрики, когда маршрут счастливой от прилива сил богини ненадолго приближается к нашему убежищу.

Ладно. Лучше пока в храме поищем. Что-то ее долго не отпускает. Служебных помещений здесь не видно, но я не верю, что храм состоит только из этого большого зала. Ну хотя бы потому, что снаружи пирамида казалась значительно больше, чем внутри. Хотел попросить Гаврилу понюхать, вдруг учует какие-нибудь тайные ходы, но на мои окрики охотник никак не отреагировал. Он был слишком занят — помогал друзьям выковырять очередной камень из стены. Второй.

Ох, не люблю я этого делать, но придется.

— Эй, Пушок! — позвал я.

Гигантская тварь радостно взвизгнув всеми тремя глотками рванула ко мне и принялась облизывать. Он всегда так реагирует, когда я его зову. И вообще, Кера говорит, он меня любит. По-моему — ошибается. Это чудовище воспринимает меня как игрушку. Поначалу он проделывал со мной такое всякий раз, когда видел, пока хозяйка не объяснила ему, что «к дяде Диего подходить можно, только когда он зовет». Вот Керу он действительно любит и слушается беспрекословно, так что теперь подобную процедуру мне приходится терпеть только когда мне зачем-то нужно это чудовище. Нет, я люблю собак. Но это — не собака.

— Ну все, все. Хватит, — я изо всех сил отмахиваюсь, и трехголовый неохотно отстает. — Ищи тайные двери. Знаешь, что такое тайная дверь? Вот, ищи их. Где дверь? Ищи, ищи дверь! Вот, хороший мальчик.

Вообще-то он очень понятлив. Так что да, вполне можно договориться. Вот только от ритуала облизывания он почему-то отказываться никак не хочет.

Потайной ход, конечно же нашелся — там, где раньше стоял трон бога. Точнее, у него за спиной. Одна из каменных плит, которыми выстлан пол, довольно легко поворачивалась и открывала лестницу во внутренние храмовые помещения. Ну, мы с Доменико и пошли. Впрочем, не одни — тартарцы, несмотря на увлеченность, переходящую в одержимость, пропускать интересное не захотели:

— Эй-эй, куда это вы! — воскликнула Агния, наконец обратив внимание на нашу деятельность, — Подождите меня, я тоже хочу!

— Да ладно! — с несвойственной ему ехидностью удивился Доменико. — У вас же там камешек никак не отковыривается!

Агния только фыркнула презрительно — дескать, ее эти подколки вообще никак не задевают.

Ничего интересного или опасного мы в храмовых кладовых не нашли. Какая-то церковная утварь, масса всяких бытовых мелочей, кладовка с запасом провизии — видимо для служащих храма. Мы не погнушались ее прибрать, правда питаться пришлось осторожно — не хватало еще заболеть после голодовки. После перекуса продолжили осмотр. Нашли приличный запас необработанного обсидиана — откуда они только его берут в таком количестве⁈ Была и неприятная находка. В одном из помещений были грудой навалены маленькие черепа. Сначала я подумал — обезьяньи, но Гав развеял сомнения — это были дети.

— Многие еще свежие, — объяснил кинокефал. — Наверное, это их жертва дала силы их богу, чтобы нас захватить.

На этом поиски закончили. Моя совесть в тот раз осталась чиста. Позже мы выяснили, что в городе не оставалось никого младше пятнадцати — все дети были сожжены в честь Молоха. Так себе, конечно, утешение.

Вернувшись в главное помещение храма обнаружили сидящую у входа Керу, рассеянно поглаживающую довольного Пушка. Богиня уже вернулась к человеческому облику. Крыльев больше не видно, руки вернули обычный цвет. Рисунки у нее на теле стерлись, но голова по-прежнему остается лысой, отчего девушка выглядит незнакомо и непривычно. При нашем появлении богиня медленно повернула голову и стала меня пристально разглядывать, как будто увидела впервые.

Она уже почти решилась уйти, она только ждала последних слов. Она старалась не осуждать патрона. Он никогда ее не обманывал. Он всегда открыто говорил, что является для него самым важным. Однако богиня не верила, что он сделает все молча. Они слишком долго были вместе, чтобы он промолчал, забыл о ней, будто все их прошлое ничтожно. Однако он все молчал и разглядывал ее. Секунда тянулась за секундой, а Диего будто о чем-то задумался. И когда он все-таки заговорил, Кера услышала совсем не то, что ожидала.

Даже не поверила сначала. Не патрону, себе не поверила — решила, что неправильно поняла или ослышалась. Но потом, когда на нее упали первые капли крови безумного бога, когда к ней потянулись первые ручейки его силы, все сомнения исчезли. Короткое мгновение счастья сменилось озабоченностью. Силы было слишком много. Она чувствовала себя, как резиновый шар, в который пытаются вместить бочку воды. Сила все лилась и лилась, ее тело просто не справлялось с этим бесконечным потоком. Она бросилась прочь из храма, взлетела, а вокруг, насколько хватало глаз, все умирали, еще сильнее подпитывая поток от поверженного бога.

Кера слабо помнила, как ей удалось выжить. Ей, и Еве, которую так же не обошла стороной эта пытка. Однако несмотря на боль, несмотря на ярость, богиня была безумно довольна. Хотя и не понимала, почему Диего поступил так.

— Он ведь действительно мог дать тебе достаточно сил, чтобы уничтожить чистого, — сказала Кера. Уже сутки прошли с тех пор, как Баал отдал свою силу моей подруге, а она все еще непривычно тиха и задумчива. Да и общаться до сих пор не стремилась.

— Ну и что, — пожимаю плечами. — Какой смысл менять чистого на другого безумца? Мне почему-то кажется, что ему бы очень понравилась система, выстроенная чистыми братьями. Он бы не стал ничего менять.

— Какая разница? — пожала плечами богиня. — Тебе ведь наплевать на это. Ты мечтаешь отомстить. Разве не так?

— Все так, — кивнул я. — Только… Он ведь тоже хотел жертв, этот Баал. И ему нужно самое ценное. Один раз семью у меня отобрали силой. И теперь, ради того, чтобы отомстить, я должен отдать тех, кто мне дорог уже сам, добровольно? Нет уж. Сами справимся.

— И что мы будем делать дальше? — спросила богиня.

— Во-первых, закончим выковыривать камни из стен храма. Думаю, такой добычи нам хватит для начала. Займемся постройкой укреплений на реке. Нужно будет поставить здесь небольшую факторию, которая займется добычей алмазов и поиском более богатых месторождений. Да и вообще, мне кажется, эту местность стоит начать прибирать к рукам, пока другие не узнали, что здесь теперь не так опасно.