– Хорошая работа, товарищ.

– Стараемся, Александр Фёдорович, – прозвучало в ответ от украинского гостя.

Депутат учтиво протянул руку и офицеру с ярко-красным бантом на груди, вопросительно посмотрев на того.

– Сергей Филатов – мой друг… Прапорщик, недавно с фронта, – представил приятеля Тарас.

– Похвально. Нам крайне необходимы боевые офицеры.

Сергей, казалось, вообще не моргая, глотал каждое слово, понимая, что перед ним сейчас стоит сам Керенский. Депутат же повернувшись к градоначальнику, спокойно, но строго произнёс:

– Генерал Балк, именем революционного народа, вы арестованы. Но, здесь вы под моей личной охраной и, если вам угодно, опекой. А, значит, вам ничего не угрожает. Конвой доставит вас к месту заключения. Условия более, чем комфортные.

– Я сам лично конвоирую генерала, – вызвался Тарас.

Керенский возражать не стал, посмотрев на другого офицера.

– Генерал Казаков, – представился тот.

– Вас также, генерал, конвоируют в «министерский павильон».

– А можно я лично буду конвоировать генерала? – вдруг воскликнул один из сопровождавших молодых солдат, тот, что по дороге кричал об экономии патронов.

– Это отчего же? – с удивлением спросил Керенский.

– А я тоже Казаков, – восхищённо воскликнул тот. – Буду друзьям потом рассказывать, как важного генерала с такой же фамилией лично арестовывал.

– Так может ты его родственник? – усмехнулся депутат. – Возьмёшь сейчас, да отпустишь. Он тебе не отец, часом?

– Не-е-е, – возразил солдат. – Мой батя кочегаром всю жизнь отработал, а тепереча извозчиком в Петрограде. А я вот с прошлого году на службе. На фронте воевал. Таких родственников у нас нету.

– А не брешишь? – удивился Керенский. – Не ужели и правда, такой молодой, а уже и на фронте?

– В составе 433-го Новгородского пехотного полка воевал. Под Ригой получил контузию, демобилизовали, теперь вот тут, – отчеканил юный военный.

– Сколько же тебе сейчас, малец? – продолжал интересоваться депутат.

– Девятнадцать лет отроду.

– И тоже генералом поди хочешь стать? – усмехнулся Керенский.

– А то, – по выправке уверенно ответил юноша. – Только я не малец, я – Василий Иванович.

– Ну, если прям Василий Иванович, то, нам такие бравые ребята всегда сгодятся. Как же тебе отказать? Конечно, конвоируй генерала, – вновь усмехнулся самый важный революционер, и, указывая на Тараса добавил. – А, старший товарищ тебе покажет.

Керенский повернулся было к Бероеву, но, Филатов тут же включился в разговор, почти прошептав депутату тихо на ухо:

– А это наш внедрённый человек. С его помощью и взяли генералов.

– Удивительно, – покачал тот головой и добавил. – Похвально, товарищи.

Виталий же в этот момент смотрел совсем в другую сторону, где с удивлением наблюдал за другой сценой. В одной из приоткрытых комнат он отчётливо заметил уже хорошо знакомый ему силуэт. Протерев очки и ещё раз внимательно присмотревшись, он действительно отчётливо увидел уже знакомого ему того самого генерала Занкевича. Тот, улыбаясь, очень активно и любезно общался с какими-то депутатами – видимо, новыми руководителям революции, что-то весело рассказывая, дружески обнимая и похлопывая близ стоящего рукой по плечу. Такая картина полностью перевернула в его голове всё представление о произошедшем за последние сутки. Молодой генерал, вероятно, тоже в этот момент почувствовал столь пристальный взгляд на себе и, окинув взором вокруг, встретился глазами с Бероевым. Безусловно, он сразу узнал Виталия, после чего, не смотря на то, что продолжил увлекательный разговор с собеседниками, улыбка на его лице заметно спала, а хитрый прищур теперь не сводил взгляда с «дотошного журналиста».

Керенский спешно покинул компанию и растворился в стенах Госдумы. Конвой двинулся вперёд по узким коридорам лабиринта. Только Тарас знал точную дорогу, а потому все шли следом. Возле нужной двери уже толпился народ с такими же конвоируемыми в различных офицерских мундирах. Многие из них были заметно избиты. Из ссадин по лицам у кого-то стекала свежая ещё кровь, а у кого-то уже размазана грязными запёкшимися струями. Из разговоров было понятно, что солдаты, сначала зверски расправлялись со своими же командирами, затем приводили сюда, обвиняя тех в контрреволюции.

Важно по-начальнически у дверей офицеров принимал плотного телосложения высокий интеллигент. Услышав от присутствующих, что это и есть сам Родзянко, Сергей напряг и зрение и слух. Довольные солдаты, вдоволь накуражившись над своими «душегубами», и, со спокойной душой сдав их на милость революционного суда, получив при этом благодарность за усердие от самого главного народного депутата, с развесёлым настроение отправились восвояси. Председатель Госдумы же не спешил отводить арестантов за дверь, а, наоборот, дождавшись, когда буйные солдаты скроются из вида, отвёл побитых офицеров в сторону и стал что-то активно объяснять. Филатов с любопытством наблюдал за тем, как заметно воодушевлялись офицеры, по всей вероятности неожиданно получив протекцию главного революционера.

Подходила очередь и до наших героев. Впереди был только один арестованный – пожилой чиновник, по всей видимости, достаточно важный, по внешнему виду которого было понятно, что, привезли его прямо с постели. Прямо поверх ночной рубашки красовалась цепь «ордена Андрея Первозванного». Дверь изнутри открыл солдат с пронзительным ожесточённым взглядом. Сергей тут же отметил для себя, что именно такие глаза обычно изображают на карикатурах Распутина. Только здесь арестантов принимал не кто иной, как тот самый унтер-офицер Круглов, с которым Филатову так и не довелось встретиться с глазу на глаз ещё до начала восстания в той самой фронтовой роте волынского полка.

Наконец дошла очередь, и главный конвоир вместе с молодым солдатом под запись «сдали» своих арестованных генералов в «министерский павильон». Тарас же взамен у распорядителя Круглова потребовал:

– Мне нужен генерал Спиридович… на личную встречу к Керенскому.

– Никаких распоряжений на этот счёт не было и без пропуска выпустить арестованного не могу, – возразил унтер-офицер.

Украинский товарищ крайне возмутился и яростно воскликнул:

– Хочу напомнить, товарищ, о том, что Керенский лично распорядился, что Спиридович является не арестантом, а гостем здесь. Ещё раз отмечаю – гостем!!! Следовательно, он имеет полное право беспрепятственно входить и выходить по личному усмотрению. К тому же через пять минут назначена аудиенция, и я обязан доставить генерала к месту, во что бы то ни стало!

После такого эмоционального заявления пыл охранника спал, и он больше не стал возражать, а молча ушёл внутрь комнаты. Через минуту генерал, немного усталый и совершенно с безразличным видом стоял у дверей.

Филатов при этом в разговоре не участвовал, он давал наставления молодому солдату Василию Казакову, крепко пожимая тому руку на прощание, про себя думая: «Кому бы сказать, что самому будущему маршалу давал указания, никто в жизни не поверит». Обернувшись, Сергей встретился взглядом со знакомым уже генералом Спиридовичем. Тот заметно удивился:

– Опять вы? Что это за маскарад? – спросил он, указывая на красный бант. – Или вы с самого начала с ними?

– Господин генерал, не время для дискуссий. Позвольте на все интересующие вопросы дать исчерпывающие ответы в другой – более спокойной обстановке. И, поверьте, они вас вполне удовлетворят в ваших ожиданиях. Сейчас же, просто доверьтесь мне, и следуйте за нами. На данном этапе главная задача – это покинуть это революционное стойбище, – коротко и доступно попытался выразить свою мысль Филатов.

Как человек вполне понятливый, генерал без лишних вопросов проследовал за группой. Только сейчас Сергей обратил внимание, что рядом с ними нет Бероева:

– А где Чуха? Где Виталий? – быстро осматривая лица вокруг, воскликнул он.

– Я думал, что он где-то за нами, – с не меньшим удивлением заявил Тарас.

Ещё раз оглянувшись вокруг, и не найдя поблизости друга, он предложил пока вывести друзей на улицу через служебный подъезд. По дороге они ещё раз жадно всматривались в толпы людей в коридорах.