Ещё один депутат предложил поставить часовых у основных телефонов в здании, чтобы допускать переговоры только по делам революции. Керенский также согласился и отдал ему такое поручение. На столь ответственные посты вызвались три изрядно подвыпившие офицера невысокого чина. Другой депутат, несколькими минутами ранее втихаря прижимая к себе ту самую активистку Соню, сейчас держа её рядом за руку, тут же предложил лучше организовать специальный «телефонный комитет» из состава молодых студентов, так как телефонов в здании гораздо больше, к тому же они предназначены для народных дел. Керенский согласился и с таким предложением. Тут же ему поднесли подписать соответствующее распоряжение. Тот удивился, на столько быстрое грамотное выполнение поручения, и, подписывая, распорядился по каждому новому решению готовить соответствующую бумагу на подпись. Быстро за столом образовались несколько девушек-машинисток.

Теперь каждый, в здании по малейшему поводу бежал на подпись именно в «Штаб Керенского», расположившегося просто за длинным столом в вестибюле недалеко от входа, у которого постоянно толпилась и свисала масса самых разных людей. Печатные машинки стрекотали не переставая. Сюда стекалась информация обо всём, что происходит не только в здании, но и во всём городе. Сам же Керенский назвал это «Военной комиссией» и уже раздавал приказы о захвате зданий и складов с оружием. Отправлял группы и отряды на подавление сопротивлений, уполномоченных и представителей на переговоры, подписывая удостоверения и пропуски, хотя и без печатей. Неоднократно, при этом каждый раз пожимая руку Керенскому, подходил тот самый унтер-офицер Круглов, также получая различные распоряжения.

Олег же ощущал себя не иначе, как личной охраной самого «распорядителя» – коменданта Таврического дворца и всего Петрограда, начальника всех восставших войск. Лучшего места и представить было сложно. Он слышал каждого, кто обращался с тем или иным предложением, и каждого мог видеть в лицо. Оставалось только найти того самого Соколова. Олег уже неоднократно видел здесь тех «интеллигентов» из толпы, что были на улицах. Но, кто же из них тот Соколов?

Вот к столу подошёл тот, что со списком в руках выпускал из тюремных камер арестантов вместе с депутатом кавказской внешности, из тех, что выступали ранее у входа, и одним из тех самых бывших заключённых из «Крестов», только уже одетым в приличный костюм и стильной шляпе. Олег с твёрдым намерением начать действовать, решил подойти к одному из них и прямо спросить. Осталось дождаться, пока они закончат разговор с Керенским. Но, в этот момент неожиданно к Олегу с объятиями буквально налетел мужчина в потёртой кожаной куртке и рабочей фуражке. И это был Тарас. Он выражал искреннюю радость того, что его друг жив и невредим. На этот громкий восторг обратили внимание и стоявшие неподалёку депутаты, на время, прекратив разговор и обернувшись на обнимающихся друзей, после чего двинулись куда-то по коридору средь толпившихся масс народа. Олег, не успев ничего ответить другу, кинулся за ними, не желая потерять из виду, прихватив за собой и Тараса.

Группа депутатов вошла в просторный кабинет с открытой дверью, где их ждали уже другие, среди которых были и несколько военных. Наши друзья проследовали следом. В разговоре речь шла о создании какого-то нового временного исполнительного комитета, или Совета рабочих депутатов, который должен взять на себя инициативу создания властного органа. Стали создавать список из проверенных и надёжных людей, который попросили составлять всё тому же «интеллигенту», к которому обращались исключительно, как «адвокат». Олег внимательно стал прислушиваться к фамилиям, что заносились в этот список. Первыми внесли самого Керенского и депутата-кавказца по фамилии Чхеидзе. Следом вписали одного из тех бывших заключённых, что успел переодеться, по фамилии Гвоздев. Дальше стали просто записывать по кругу тех, что присутствовали в кабинете, при этом, каждую кандидатуру поддерживали всеобщим «единогласным голосованием», путём поднятия рук. Некоторые уже просто не опускали руки. Дошла очередь и до Тараса, который, вероятно, внешним видом со своими стильными усами и бородкой и длинными сальными волосами, а может и близким тёплым знакомством с «охранником» самого Керенского, почему-то всем присутствующим сразу внушил доверие. На вопросительный взгляд «адвоката» украинский друг лишь ответил:

– Тарас… Тарас Карпенко.

– А кем делегированы, товарищ?

Тарас замешкался, но, Олег, посмотрев на руки друга, не похожие на тех, что стоят у станка, похлопывая по плечу друга, тут же добавил:

– Водитель он… Шофёр с Путиловского. В большом авторитете у товарищей.

– Шофёр – это хорошо, – тут же отметил Керенский. – Кстати, нужно срочно организовать Автомобильную команду, чтобы иметь контроль над всем транспортом.

Присутствующие вновь проголосовали единогласно, и «адвокат» внёс Тараса в список, после чего, мельком посмотрев на Олега и не спросив ни слова, почему то, перевёл взгляд на следующего. После того, как все были записаны, Керенский со свойственной ему хитрой усмешкой напомнил «адвокату» не забыть и себя внести в список. Тот же сам, казалось бы, ещё сомневался, но, под пристальным взглядом товарища вписал фамилию: «Соколов…»

Это не ускользнуло и от глаз Олега. Теперь и он пристально смотрел на «адвоката», дожидаясь, когда можно будет подойти ближе. Но, группа депутатов спешно поднялась и удалилась из кабинета. Васильев кинулся в коридор, но не успел, они скрылись среди людской массы, толпившейся в коридорах. Однако, Олег всё-равно был рад, ведь теперь он знал этого Соколова в лицо. Оставалось найти возможность для разговора, но с этим можно было и повременить, пока успокоится вся эта суета. Тут Олег неожиданно повернулся к Тарасу и спросил:

– За все годы знакомства я впервые узнал твою фамилию. Почему ты раньше не говорил?

– Так раньше никто и не спрашивал.

– А у отца твоего как имя и отчество?

– Тебе-то что до этого?

– Ну, если спрашиваю, значит, есть для чего, – ответил Васильев. – Знавал я одного Карпенко. Политрук… Мировой мужик…был. Погиб здесь недалеко под Питером… Тьфу ты, чёрт, точнее, погибнет… В 42-ом. Никак не могу привыкнуть, что мы в прошлом. До войны ещё жить, да жить.

– А ты уверен, что мы до того времени сами сможем вернуться домой? – как-то уныло произнёс Тарас, искоса посмотрев на друга. – За 25 лет жизни здесь много воды утечёт. Так день за днём и до Великой отечественной… За эти годы можно будет солидную карьеру сделать.

– Ага, не каркай давай, – возмутился Олег, но тут же мечтательно поразмыслил. – Хотя, я, наверное, действительно тут смог бы «подняться». Я реально могу войти в историю. В учебниках напишут, что был такой революционер Олег Васильев… Стал бы генералом или видным политиком…

– А ты уверен, что мы с тобой уже не вошли в историю?

– Между прочим, среди тех, кто здесь сегодня, некоторые действительно известными военачальниками станут, – поделился Олег, после чего вновь воспрянул и резко воскликнул. – Нет, нам тут задерживаться надолго никак нельзя. Меня дома Маша ждёт… Поэтому, надо быстрее искать этого Соколова, и…

***

Прапорщик Емельянов заметил стоявших в стороне двух солдат, которые показались ему крайне знакомыми. Помахав им рукой, они тут же робко подошли ближе, будто бы только и ждали сигнала. Это действительно оказались солдаты из 4-ой роты его подчинения. Они коротко объяснили, что большая толпа сейчас стоит тут рядом на Басковой улице, но солдаты не желают бунтовать, просто мирно и спокойно выжидают. Они хотели бы вернуться в свои казармы, но боятся, что их теперь будут расстреливать. Солдаты ждут, чтобы офицеры их успокоили.

Полковник Кутепов находился рядом и отчётливо услышал этот разговор. Он тут же подозвал тех офицеров, что толпились группой и предложил построить и привести сюда мирно настроенных солдат. Офицеры с ужасом в глазах отпрянули назад и наотрез отказались идти к солдатам. Кутепов крайне возмутился: