Почему я — женщина не почувствовала неладное?

Чем больше думаю о дочери мужа, тем сильнее меня лихорадит. Уже зуб на зуб не попадает. Вся эта ситуация болезненно давит на грудь и сильно давит на нервы. И внутреннюю дрожь никак не унять, потому что она ледяными паучками разбегается по всему телу.

Неужели я монстр в глазах мужа? Ведь Шилов считал, что я запрещу ему видеться с малышкой!

Снова хочется плакать, считаю себя виновницей. Из-за меня ребенок рос без отца.

Но я же не знала!

А если бы знала? Тогда что?

— Аля! — кричу сдавленным голосом. — Что ты могла сделать? Забрать отца у Сашеньки и отдать его чужой девочке?

К черту! Не буду думать об этом. Если Шилов не доверил мне — родной и любимой жене свою дочь, то возникает вопрос, любил ли меня. Доверял ли мне?

Ответ, однозначный — нет.

Бросаю взгляд на вибрирующий телефон. Машинально переворачиваю к себе «лицом», смотрю на экран и вижу заставку — улыбающиеся лица мужа и сына.

— Надо будет сменить заставку, оставив только сына, — говорю себе.

Перевожу взгляд на номер — супруг.

Поднимаю трубку и слышу глухой голос Глеба:

— Алевтина, ты теперь всё знаешь о моей семье. Надеюсь, не будешь возражать, если я привезу к нам мою дочь. Она хочет жить в Москве, мечтает стать моделью. Здесь у нее нет шансов, а там я смогу дать ей достойное образование.

Нервная дрожь бьет по телу. Супруг даже не спросил, как чувствует себя наш сынок. Не поинтересовался в каком состоянии сейчас я, после нашего грандиозного скандала.

Мы ему безразличны. Мы — его другая семья, которая должна заботиться о себе сама.

Жутко дергается глаз, похоже, нервный тик. А нервы напряжены как пружины.

Не думала, что мой муж превратится в беспринципного муженька и начнет устанавливать новые правила семейной жизни.

Даже не верится, что десять минут назад я сочувствовала его дочери!

Сейчас она желает приехать и разрушить мой мир окончательно. Не только мой! Но и хрупкий мир моего ребенка, который еще не знает, что должен делить любовь отца с другой чужой девочкой.

Мой бедный сынок, для него это будет удар!

— Как же Саша? — спрашиваю дрожащими губами.

— Что Саша?.. — отвечает холодно.

— Ты привезешь в наш дом чужую девочку…

— Чужую? — супруг повышает на меня голос. — Лиза — моя дочь. Мой первенец. Я ее люблю больше жизни!

— А Саша? Его ты любишь? Чем измеришь любовь к сыну?..

Муж замолкает.

— Говори!!! — не сдерживая эмоций, кричу в трубку.

Алевтина

— Не говори глупости. Я люблю тебя и сына! — говорит абсолютно спокойным тоном муж. — Мы приедем с дочерью, как только утрясу пару дел с ее матерью.

Глеб отключается, даже не дождавшись моего утвердительного ответа.

Ему безразлично мое мнение. Впрочем, как всё последнее время. Давно прошли те времена, когда он спрашивал меня о чем-то важном и не очень, советовался как с партнером, женой.

Делаю пару шагов на выход и понимаю, что забыла взять обе сумки. Возвращаюсь, поднимаю за ручки дорожные сумки. Подхожу к двери, выглядываю в ярко-освещенный коридор. Никого. Выхожу и бегу на цыпочках к собственной спальне. Прячу обе сумки под кровать.

Делаю всё так, как меня научил Назар.

Звонок мужа не изменил моих планов. Наоборот, укрепил уверенность в том, что я должна уйти отсюда. Из дома, который когда- принадлежал по бумагам мне. Потом дом стал совместной собственностью. А сейчас я здесь никто!

Этот дом, фирма, дом на море — всё принадлежит Шилову. Он отжал у меня всё. И сейчас весь мир принадлежит ему.

Как и мы с сыном!

Бросаю тяжелый взгляд на супружескую кровать еще раз. Вспоминаю, сколько времени потеряла, оплакивая отсутствие мужа в последние месяцы.

Я плакала потому что скучала. Муж был мне настолько родным, что я не могла прожить без него и дня.

В моей душе было так пусто без него, даже сынок не заполнял эту брешь в груди.

А сейчас я оплакиваю потерю супруга, веры в него.

Он стал для меня чужим человеком всего за какие-то пару-тройку месяцев.

Склоняю голову, заметив под кроватью розовую бумажку. Встаю на колени, протягиваю руку и достаю открытку, которую супруг обычно вкладывал в букеты, которые дарил мне.

Но это было раньше.

Вот и этой открыточке много месяцев.

Читаю золотистые буквы:

«Милая, родная, так как я тебя люблю, никто не полюбит никого и никогда. Ты — моя драгоценная девочка, и я буду всегда с тобой рядом. Спасибо, что подарила мне сына».

Нервно провожу рукой по лицу, волосам, вспоминая, на какой день рождения Саши супруг дарил эту открытку.

— На шестой!

Тогда мы были безумно счастливы, и ничего не предвещало беды.

Как же сильно я любила. Он был первым с кем поцелуй казался горячим и бесконечно сладким, объятия — самыми теплыми. До него я так сильно не любила. Женихов было много, но все шли мимо.

Его глаза — голубые как небо. Чистые. Верные. Когда он смотрел на меня с бесконечной нежностью, сама себе завидовала.

Любила в муже все — фигуру, тату, тембр голоса, улыбку.

Вместе мы проходили все жизненные препятствия, сидели у кровати сыночка, когда он болел. Шилов даже подгузники менял наследнику, ездил за детским питанием на другой конец города.

А сейчас Глеб снял маску и за ней оказался совсем другой человек, не тот, кому я доверилась, не тот, кто спас меня своей любовью.

— Я тронулась умом, если до сих пор думаю о любви к предателю!

От мужа не исходила явная угроза нашему браку, как сейчас.

Боже!

Время как вода. Утекло. И всё. Точка. Ничего не вернуть. Даже воспоминания закружились в вихре проблем и затерялись где-то.

Меня снова накрывает. Чувствую утрату каждым нервом. Я как будто под гипнозом после звонка супруга.

Как он может так легко рассуждать? Ломать нашу жизнь.

Глеб убеждал меня, что нам с сыном ничего не грозит, его любви и заботы хватит на всех.

Только я не верю ему больше!

Перед глазами стоит его наглое красивое лицо. Шилов глядит на меня нахальными голубыми глазами. Волевой подбородок напряжен, высокие скулы придают породистости загорелому лицу, красивые губы обрамлены светлой ухоженной щетиной.

Красив гад.

У меня не хватает смелости оттолкнуть от себя даже его образ, силуэт наплывает на меня как облако и поглощает полностью.

Аля! Проклятая трусиха!

Слезы бегут горячими обжигающими струйками по щекам. Стираю ладошками, размазывая по лицу. Поднимаюсь на ноги, отряхиваю колени.

Считаю до трех, чтобы забыть о муже, и перед сыном предстать в успокоенном состоянии. Ребенок чувствует мое настроение остро, и он не должен заподозрить неладное. Иначе будет звать папу, а того нет дома. Сашенька расстроится, и болезнь может вернуться.

Более того, с Сашкиным упрямым характером неизвестно, что сынок может выкинуть, чтобы вернуть отца.

Вся эта ситуация вводит в депрессию, а мне нужно сейчас пойти к сыну. Улыбаться ему. Делать вид, что всё в порядке. Смотреть мультики, развлекаться.

А потом мы уснем, проснемся, возьмем сумки, и убежим из любимого дома туда, куда скажет Назар.

Не знаю можно ли ему доверять?..

Но больше некому. Он — последний рубеж между настоящим, прошлым и неизвестным будущим.

В желудке голодно ноет. А в душе по-прежнему царит цунами. Но я выдыхаю и иду к сыну.

Глеб

Уже и не помню, когда чувствовал себя пустым местом. В которое меня раз за разом превращала эта стерва Вика. Наверное, в тот день, когда я узнал от друзей, что она изменяет мне. Что ее видели с мужиком в частном отеле, где снимают номера на часик — другой, чтобы усладить собственное тело.

Зачем она так поступила со мной?

Зачем растоптала нашу любовь?

Я же старался как мог ради нее и нашей малышки.

Тяжело выдыхаю, вспоминая, как поехал в отель, как караулил несколько суток, ждал, пока она объявится со своим молодым мальчиком.