— Аля! Сиди дома и помалкивай! Ты не понимаешь, что по-другому с этими людьми нельзя.

— Попробуй им объяснить, не лишай их бизнеса и единственного жилья. (Глеб сносил три ветхих дома в небольшой деревушке, чтобы построить на том месте большую ферму для заказчика).

— Женщина, не лезь в это!

— Меня тошнит…

— Тошнит, когда люди плюют на других людей, чтобы достичь своей цели. Так вспомни своего отца, он же ради прибыли, целые жилые кварталы снес.

Тону в отчаянье, вспоминая, как папа взял заказ на застройку большого жилого квартала в южном городе. А люди не пошли на его условия, не захотели покинуть частные дома. Спустя месяц кто-то поджег весь квартал и деревянные дома сгорели «заживо». Хорошо хоть люди спаслись. Оставшись без крова, они вмиг согласились на его условия.

Спустя два часа, уладив все дела со школой, мы покинули ее стены и направились к машине.

— Если бы ты была гордая, то не купила бы папу! — Лиза снова давит на больную мозоль, едва мы садимся в машину.

— Если бы ты не была такой занозой, то могла бы получить от меня намного больше, чем от своего отца или от своей матери! — парирую в ответ.

— Типа познакомиться с твой подругой?

— Типа, да. И не только.

— Мама приедет сегодня! — неожиданно сообщает малышка.

— Что?.. — схожу с ума от услышанной информации. — Зачем? Куда?

— Она будет жить со мной, в моей комнате! Мы так давно мечтали перебраться в Москву. К папе. А он всё сваливал на тебя. Говорил, что ты не даешь разрешение. Вредная!

Меня снова штормит и ощущение такое, будто я во сне. Понимаю, что настала пора проснуться.

Набираю супруга, шиплю в трубку:

— Виктория сообщила дочери, что сегодня прилетает в Москву! Останови это. Немедленно!

— Я не знал. Честно, — отвечает растерянно.

Но я уже бросаю трубку.

— Ты плохая! — девочка пытается расстегнуть ремень безопасности.

— Только попробуй!

Спустя мгновение срываюсь с места, автомобиль несется по шоссе к дому. А в душе так погано, и некому помочь. Рана, нанесенная изменами мужа, саднит очень сильно.

Одичало смотрю по сторонам. Бросаю взгляд на притихшую девочку. У нее такое лицо, будто я — ее кровный враг.

Подъезжаю к дому, требую у девчонки, чтобы она выходила.

— Ты обещала свозить в город, в модельную школу. Обманщица!

— Ты сама изменила наши планы, — даже не скрываю, что информация о ее матери сломила мою решимость и сделала из меня неуверенную истеричку.

Лиза выходит из авто, смотрит на меня взглядом «сверху вниз».

— Знаешь, если будешь так вести себя, то никто и никогда не полюбит тебя!

— Больно надо! — спорит со мной.

— Поверь, люди любят, когда их любят!

— Глупости! — кричит и убегает в дом.

— Ну вот, нажила себе врага. Поздравляю! — из дома выходит Назар.

— Что вы здесь делаете? Почему в доме. Не на объекте? — спрашиваю, отступая от мужчины на шаг.

— За тобой присматриваю, чтобы чего не натворила. Ты же бежать пыталась еще накануне.

Широко распахиваю глаза, спрашиваю:

— Это вы меня остановили?

— Мой человек.

Провожу ладонью по горящему лицу. Едва сдерживаюсь, чтобы не закричать. Из груди рвется вопль негодования.

— Как вы могли предать память моего отца?

— Я стараюсь не для него.

— А для кого?! — шиплю как можно тише, заметив, что Лиза вышла на балкон второго этажа.

— Для себя. Для той, которую люблю много лет.

Звучит как приговор. Он меня любит и хочет, чтобы я оставалась рядом.

Кусаю губы. Кажется, признание мужчины расстраивает меня окончательно.

— Я люблю мужа…

— Иногда поступки мужчины могут разбудить в женщине любовь. А я больше не хочу прятаться. Достало. Хочу взять своё!

Хохот рвется наружу. О какой любви говорит охранник?

— Счастье без настоящей любви невозможно, — констатирую я.

— Вот как? Когда тебе изменяют, вытирают об тебя ноги, привозят в твой дом чужого детеныша — это проявление большой любви? — мужчина вцепляется в мое лицо внимательным взглядом.

— Семейная жизнь не всегда простая.

Охранник наступает на меня, цедит очень тихо.

— Алечка, всё намного проще, чем ты думаешь…

— Назар, вы меня пугаете, — отталкиваю мужчину и убегаю в дом. Надо будет поговорить с мужем об охраннике сегодня же!

В эту же секунду до меня доходит, что мужу я не доверяю еще больше, чем Назару.

Господи! Кому верить?

— Поеду за сыном в школу.

— Сами? — мужчина сканирует меня тяжелым взглядом.

— Сама! Нужно проветриться!

Возвращаюсь в автомобиль и выезжаю из ворот дома. По дороге набираю адвоката. Андрея Князева.

— Андрей, простите, — лепечу в трубку. — Вы меня еще ждете?

— Уже рассчитался с официантом, иду на выход, — слышу приятный баритон в трубке.

— У меня форс-мажор, но я уже еду.

— Хорошо. За подобные ожидания введу штрафы, пропишу в нашем договоре.

— Хорошо, — отвечаю быстро и отключаюсь.

Совсем не хорошо! Услуги Андрея стоят баснословных денег, за простой он сдерет с меня три шкуры. А мне сейчас деньги пригодятся самой.

Бракоразводный процесс с Шиловым обойдется мне в потерю одной трети того, что причитается.

Выдохнув, давлю на педаль газа.

Наутро

Глеб

— Кто тебя сюда впустил? — ору я. Меня трясет от злости, когда вижу, как Виктория заходит ко мне в комнату, скидывает тонкий плащ, и остается в одном тоненьком платьице.

На улице сентябрь и уже не настолько тепло, чтобы тащиться через всю страну в летнем платье.

— О чем я тебя вчера просил? — натягиваю одело на себя до самого подбородка.

— Не приезжать? — нагло интересуется бывшая жена.

Вместо того, чтобы дрожать, бояться, сжиматься в комок и просить, молить о пощаде и деньгах, она надвигается на меня. По дороге к кровати останавливается, присаживается в кресло и стягивает длинные тонкие сапоги-чулки с красивых ног.

Встает, вытягивается в тонкую струнку. При этом ее огромная аппетитная грудь вываливается из декольте платья.

— Бюстгальтер не пробовала носить в общественных местах?! — рычу на нее злобно. Злюсь как на нее, так и на себя, потому что, там под одеялом я давно возбужден. Ведь жена так и не соизволила прийти ко мне ночью.

Жена делает еще один шаг, замирает.

В комнате такое напряжение, что зажги спичку и все вспыхнет.

Беру с тумбочки часы, смотрю на время. Десять-ноль-ноль.

— Твою мать! Я всё проспал!

Алевтина наверняка увезла уже детей в школу, и нарочно не разбудила меня.

Гадюка!

В полумраке комнаты и затихшей тишине слышу лишь учащенное дыхание первой жены и своё — тяжелое.

Вика сбрасывает с себя платье, трусы. Идет ко мне.

А у меня в груди замирает.

— Кто тебя впустил в дом? — спрашиваю жестко.

— Назар.

— Понятно. Дочь видела?

— Нет. Сказали, что Алевтина уехала с детьми в школу два часа назад.

— Какого ты приехала сюда? — спрашиваю, сбрасывая с себя одеяло.

— Ты же мне сына обещал сделать!

— Я не обещал… — Вика подходит совсем близко к кровати, забирается на нее, потом на меня.

Обнаженное тело первой жены настолько красиво, что не выдерживаю — касаюсь бархатной кожи.

Вика запрокидывает голову назад, стонет.

— Не переигрывай! Вниз ползи! — пухлые губы бывшей сжимаются в обиде. — Напомни мне как это здорово, а я подарю тебе сына… потом.

Вика облизывает яркие губы, ползет вниз по моим ногам.

— Ты дверь закрыла?

— Прости? — жена склоняется надо мной. И в следующее мгновение пульс долбит по моим барабанным перепонкам.

Внутри меня всё сжимается от кайфа, хватаю Вику за волосы и проваливаюсь в бездну удовольствия.

Спустя тридцать минут выхожу из душа. Гляжу на первую жену, лежащую на кровати.

Красивая, нежная, ласковая.

Но шлюха.

— Зачем приехала?