Так или иначе, Грег, Фрида и старый друг семьи, лодочник Керрам, пытались помогать другим: делились опытом, полезными связями, а иногда с помощью капитана Чиро перевозили детей в безопасное место. Много позже Фрида узнала, что иноземец Чиро на самом деле сдавал беззащитных детей прямо в руки Искоренителей. Губы островитянки изогнулись в улыбке, когда она вспомнила, как покарала предателя.

Трактирщика Грега зарезали в подворотне. Фрида отпустила его одного переговорить с официанткой Дорой, не смогла быть рядом с мужем. Кажется, у нее разыгралась мигрень, а может и месячные… все было как в тумане! Шел сильный дождь. Когда Фрида узнала новость, то шла по улице босиком, не разбирая дороги, не чувствуя холода. А затем, точно ослепительную вспышку, она увидела кровь в лужах, упала на колени и начала выть.

Лодочник Керрам вовремя ее нашел, накинул шаль на дрожащие плечи, помог встать и отвел под навес. Фрида знала: одна бы она не справилась. Рана на душе не давала ей вздохнуть. Уже после погребального обряда случился момент, когда Фрида едва не шагнула с моста. Ей хотелось прекратить страдания и уйти вслед за мужем, но раненое сердце колотилось от страха. Ткань платья хлопала на ветру, колени дрожали, глаза были плотно закрыты… и вот камень ушел из-под ног, и чьи-то жилистые руки потянули ее назад.

Лодочник приглядывал за ней. Он не дал Фриде оступиться, удержал на самом краю… а затем привел островитянку в объятья Богов. Так в ее жизни вновь появился смысл.

Она стала Соглядатаем, Тем-Кто-Видит. Через глаза Фриды Боги-Сеятели смотрели на мир из своих черных темниц. Ну, вернее, через ее единственный оставшийся глаз. Второй был безжалостно выколот предателем Чиро…

Фрида сильно изменилась с тех пор, как погиб ее муж. Непостижимый Сеятель Безумия благословил ее сумасшествием. Полгода она не могла уложить в своей голове запретные знания, а затем нащупала верный путь. Нужно было всего лишь перестать сопротивляться: принять в себе Соглядатая и жить по воле Богов.

Она жила ради служения и ради своих дочерей. Фрида в буквальном смысле отдала десятки лет своей жизни, чтобы спасти младшую, Келли, от неминуемой смерти. Ради старшей, Кейры, она пожертвовала не меньшим. Бросила дом, потеряла глаз, оказалась в плену… а еще убивала, пусть и чужими руками. И после всех этих жертв Кейра отвергла ее, собственную мать! В тот самый момент, когда сама отчаянно нуждалась в помощи, стояла на краю бездны… немыслимо!

Фриде пришлось бежать и оставить дочь в когтях Искоренителей. Выбора не было: культистке грозила смерть от рук имперских фанатиков. А Кейра… ее несчастный разум терзал Юрген, этот напыщенный самозванец. Это он заставил дочь предать родную мать! Сломил бедную девочку… иного объяснения и быть не могло! Как же Фрида ненавидела этого ублюдка: незваного гостя, посмевшего вбить клин в их семью!

Каждую ночь кошмары приходили к Фриде, но она не боялась. Ее старое сердце не ускоряло пульс, дыхание не сбивалось с ритма. Она относилась к тревожным видениям с любопытством и благодарностью. Осознавая себя внутри очередного кошмара, Фрида пыталась понять: что Боги хотят ей показать? Но был один особый кошмар, который возвращался раз за разом, и в нем мать-островитянка всегда теряла контроль.

В этом темном видении она наблюдала за тем, как Юрген из Аскерми убивает Кейру, ее дочь. Хоть самозваный «герой островов» умер задолго до рождения Фриды, она видела мужчину, как наяву: светлые волосы, голубые льдинки в глазах, шрамы на огрубевшей коже. Он сжимал пальцы на горле Кейры и ухмылялся. Дочь била ногами, кусала воздух, пыталась разжать стальную хватку, но ее сил не хватало. Чем больше она сопротивлялась, тем быстрее жизнь ее покидала.

Фрида хотела броситься вперед, крича беззвучные проклятия, и выцарапать Юргену глаза. Она должна была сделать хоть что-то! Ее старое, немощное тело не слушалось. Колени, ноющие в любую погоду, пронзили раскаленные стержни боли. Под кожей спины словно змеи завивались кольцами. Слезы текли из глаз Фриды, сухие губы дрожали, кровь пульсировала в висках: бум, бум, бум!

Она могла только видеть. Ей хотелось закрыть единственный глаз, но словно стальные скобы держали веки открытыми. Она видела, как лицо дочери темнеет, как меркнут ее серо-зеленые глаза… Вот самодовольный мужчина разжимает грубые пальцы, и голова Кейры безвольно падает на землю. Мертвая дочь смотрит на Фриду с обидой и осуждением, а затем спрашивает:

– Мама, почему ты ушла?

«Ты прогнала меня!» – в отчаянии думает Фрида, но сухой язык не двигается во рту.

– И что с того? Какая разница, что я сказала, мама? Так легко ты оставила свой долг и сбежала?

«Искоренители раскрыли меня! Ты сама рассказала им!» – Фрида хочет выставить руки вперед, заслониться от жуткого взгляда, но не может.

– Они заставили меня! Я испугалась, оступилась… Ты обещала мне, мама! Ты должна была меня спасти!

«Я погибла бы без всякого смысла! Боги запретили мне умирать там!»

– И ты еще смеешь говорить о Богах?! – прошипела Кейра с почерневшим лицом. – Ты должна была привести меня к ним! Там, в Разломе, они прогнали бы Юргена… но ты не справилась! Ты сдалась! – с ненавистью крикнула покинутая дочь, но затем ее голос стал тише. – Мама… ты так боялась быть отвергнутой, что даже не попыталась мне объяснить! Может, я поняла бы твою правду? Может, пришла бы к Богам сама, по доброй воле? Тогда мы с тобой вместе несли бы их волю, и вручили Сеятелям весь Каармор! Мы построили бы новый, прекрасный мир… если бы ты не бросила меня!

– Хватит! – крикнула Фрида.

После ее приказа посиневшие губы Кейры больше не двигались. Дочь смотрела на мать остекленевшими глазами и молчала с осуждением. В этот момент Фрида обычно понимала: это не ее дочь. Кейра бы никогда не сказала подобного! Она любила свою мать… и уж точно заслужила большей любви, чем Фрида дала ей в ответ!

– Мертвые не говорят, – услышала она мужской голос у себя за спиной.

Юрген? Нет, его образ поблек и растаял пепельной дымкой. Труп Кейры тоже исчез, словно кто-то стирал из кошмара Фриды все ненужное. Шаги приближались, но старая женщина боялась обернуться. Ее сердце замерло: она вспомнила, кому принадлежит этот голос…

– Ты уж точно мертв, – сказала она своему мужу.

Грег рассмеялся, вступив в ее поле зрения. Широкий, короткий подбородок было не видно за рыжей бородой. Плоский хребет носа, казалось, был высечен из камня. Серо-голубые глаза были насмешливо прищурены. Впалые щеки, высокие залысины… он был таким, каким Фрида его запомнила. Каким она его любила…

– А я и не говорил, что я – это я, – в голосе Грега послышались озорные нотки.

Он подошел к Фриде и коснулся пряди седых волос.

– Хм… я запомнил тебя немного моложе, дорогая.

– Не смотри на меня! – с болью прошипела Фрида. – Я не хотела становиться такой… старой, уродливой, мерзкой… Это не я!

– Вот уж надеюсь! Только представлю тебя в супружеской постели… брр!

– Я заплатила эту цену, чтобы спасти нашу дочь!

– Неужели не было способа проще?

Разумеется, был! Если бы Фрида не медлила, если бы чуть раньше появилась в той темнице, Келли не настигла бы роковая пуля. Несправедливо, что одна минута промедления стоила ей, Фриде, стольких лет жизни!

– Ты снова это делаешь, – вздохнул Грег. – Зачем жалеть о том, что было? Прошлое не изменить. Как ни старайся, мертвецы останутся мертвыми.

– Нет! – испуганно вскрикнула Фрида. – Боги обещали…

– Что вернут тебе молодость?

Грег всегда был сообразительным, и порой это ужасно бесило.

– Тебе нужно очень постараться, чтобы заслужить дар Богов: ты совершила много ошибок, а времени у твоего тела почти не осталось. Спеши, милая Фрида!

Фрида отдала десятилетия жизни в уплату за чудо. Часть этих лет получила умирающая Келли, а остальное забрали Боги, жестокие в своем милосердии.

– Я могу вернуться… снова попытаюсь спасти Кейру!

– Не выйдет. Кейра больше никогда не последует за тобой, а Юрген просто тебя убьет. Молчу о том, что их охраняет легион Искоренителей, мечтающих спустить с тебя шкуру!