«Извините, бываю неловкой», – чуть пожав плечами, я безмолвно попросила у брюнета прощения за весь переполох, который устроила.

Рядом с посетителем, словно по мановению волшебной палочки, «материализовался» официант. Стоя по стойке смирно и виновато опустив голову, он что-то негромко ему говорил. Похоже, просил прощения.

«За что? За шум, который я устроила? Или… или я умудрилась опрокинуть поднос именно с его заказом? О господи, так и есть!» – мысленно ужаснулась я, как только перед мужчиной поставили бокал с такой же рубиновой жидкостью.

Великодушно выслушивая сотрудника ресторана, брюнет всё так же не сводил с меня глаз. Безмолвным изваянием я продолжала неловко возвышаться посреди зала. И заметила, что настрой моего визави вдруг изменился. Незнакомец больше не смотрел на меня ни шокировано, ни задумчиво. Его взгляд стал завораживающе глубоким и требовательным.

«Он ждёт извинений именно от меня, – вдруг прилетела догадка в мою буйную головушку, – Наверное, я тоже должна к нему подойти?..» – рассудила я и окончательно смутилась.

Щёки уже вовсю жгло огнем, коленки стало потряхивать. Дежавю. Ситуация оказалась один в один, как в детстве, когда в присутствии гостей, приглашённых на мой день рождения, я опрокинула на себя целую тарелку с супом. По договоренности с мамой я тогда должна была съесть всё до последней ложки, иначе осталась бы без любимого фисташкового мороженого на десерт. А вместо этого устроила «грибной фейерверк», как его тогда окрестил дедушка. И если бы не тихое папино: «Не лишай девочку праздника, Оль», свой обожаемый десерт я бы так и не получила…

А сейчас мне почему-то отчаянно показалось, что обладатель цепкого взгляда тоже присутствовал тогда среди гостей.

«Что за бред, Катя! Не параной!» – мысленно осекла я себя и даже дотронулась до напряженных губ онемевшими от волнения подушечками пальцев. И, силясь справиться с навалившимся смятением, на пару мгновений прикрыла глаза и провела ладонями по горящим щекам.

А потом снова взглянула на обрызганную вином руку. Зачем-то ткнула пальцем в самую крупную алую каплю, будто приклеенную к коже, и, попробовав её на вкус, удивлённо прошептала:

– Сок… гранатовый…

Сразу вспомнился сквер, женщина в норковой шубе и яркий узор шали на черной меховой глади. А в голове зазвучал ее тихий грудной голос: «Король Треф уже у тебя на пороге, Синеглазка. Ждёт… Томится… С бокалом гранатового сока…»

– Это вам машут?

Я вздрогнула от неожиданности и взглянула на сотрудника ресторана, принявшегося убирать с пола осколки стекла.

– Где?

– Кажется, та девушка пытается привлечь ваше внимание. Видите дальний столик самого у окна?

Я взглянула в направлении, в котором он протянул руку и заметила своих.

– Да, спасибо.

Наш столик находился в самой глубине зала – на его уютных задворках. Там царил не такой яркий свет, как в центре. Он мягко оттенял сервировку стола и создавал атмосферу некоторой конфиденциальности. В затемнённом витражном окне, у которого находился стол, проглядывали светящиеся силуэты соседних башен Делового Центра. На этом футуристическом фоне восседали недовольно насупившийся Миша и улыбающийся Александр – жених Марии. Странно, что Миша решился так демонстративно выказать эмоции, тогда как обычно на людях он представал в маске спокойствия и полной невозмутимости.

А навстречу мне уже шла счастливая Марья в элегантном терракотовом брючном костюме, с лёгким макияжем, подчёркивающим выразительность серо-зелёных глаз. Длинные каштановые волосы подруги были собраны в лёгкую ажурную причёску в греческом стиле. Виновница торжества приветливо улыбалась мне, несмотря на опоздание и на то, что, не успев войти, я стала возмутительницей спокойствия в этом рае для гурманов. В своих модельных туфельках на высоченном каблуке Маша шла как по подиуму, аккуратно обходя осколки хрусталя и винные кляксы вокруг меня.

– Ну, ты как? в порядке? – обеспокоенно спросила она, несильно сжав мои пальцы своими. – Выглядишь не айс.

Я виновато улыбнулась и пробормотала:

– Да… Прости… Немного задержалась…

– О, не волнуйся, я дам тебе шанс реабилитироваться, – шепнула она мне на ухо, заговорщицки подмигнув. – Расскажешь о своих приключениях. Я в предвкушении, так и знай! Пойдём в уборную. Тебе надо привести себя в порядок.

– Было бы неплохо, – согласилась я, благодарно улыбнувшись. И добавила, взглянув на подол платья: – Хотя это вряд ли поможет. Похоже, я испортила платье.

– Платье, да, испортила, – ответила она, – но лицо и руки надо вымыть. Прошу прощения, где мы можем привести себя в порядок? – обратилась подруга к сотруднику ресторана, шустро водившему по полу вокруг нас турбо щёткой почти бесшумного пылесоса и словно ластиком стирая весь тот беспорядок, который я сотворила.

– Я как раз закончил. Пройдемте со мной, пожалуйста, я покажу. – ответил он, жестом пригласив нас следовать за ним.

Мария взглянула на Александра, тот понял её без слов и кивнул.

– Посмотри на меня, – велела подруга, едва за нами закрылась дверь служебного туалета. – Что это у тебя с лицом? Кровь носом шла что ли?

– Да нет, это сок, Маш.

– Какой еще сок?

– Гранатовый.

– Правда? Когда и где ты успела его выпить?

– Не я… Тот брюнет… Видимо, забрызгалась, когда поднос опрокинула.

– Не понимаю, с чего ты взяла, что это сок? Где логика? В разбитом фужере должно быть вино.

– Не должно. Это мой любимый сок, Маш. Я узнаю его из тысячи. К тому же мне его сегодня нагадали, – объяснила я с лёгкой усмешкой.

– Нагадали?

Аккуратные брови Марьи удивленно взлетели вверх.

– Да, в сквере.

– Нагадали сок? Обычно мужика нагадывают, Кать.

– А мне нагадали и то и другое, – смеясь, ответила я. Подруга была рядом, и мое настроение улучшалось на глазах. – Это точно был сок. Я лизнула капельку на ладони.

– Лизнула? Зачем? – Спросила она, продолжая аккуратно промокать мне щеки влажной салфеткой.

– Даже не знаю… Тот брюнет… В общем, мне надо было как-то отвлечься от его взгляда…

– Странный способ отвлечься, – усмехнулась подруга. – Ты о том наглеце, который в гляделки с тобой играл?

– Угу, ты заметила, да?

– Сложно было не заметить. Он будто приведение увидел. Кстати, его благоверная тоже заметила. И лососем своим подавилась.

– Не преувеличивай, Маш.

– И не думала! Я собственными глазами видела, как он у нее в горле застрял.

– Не обратила внимания, – вздохнув, заметила я.

– Так она к тебе спиной сидела. Впрочем, в последнее время ты вообще мало что замечаешь. Рассеянной стала. Замкнутой. Вся в себе, как лягушонка в коробчонке. Не нравится мне это, Кать, – сетовала Марья, орудуя салфеткой по моему подбородку.

– Сама себе удивляюсь…

– Надо с этим что-то делать.

– А что тут сделаешь? Вот сессию сдам, а там посмотрим.

– Причем тут сессия? Убери раздражитель – и живи спокойно.

– Сначала нужно его определить, док, – рассмеялась я.

– Он известен.

– Известен? Может, поделишься.

– Замри и посмотри наверх. Уберу каплю под нижним веком.

– Дай, я сама.

– Не вертись и смотри вверх. Ну вот, готово. Осталось припудрить носик. Пудру захватила?

– Да, сейчас… – ответила я, открыв сумочку.

– Так вот, я почти уверена, что всё дело в Новикове. Предполагаю, он давит на тебя. А ты сопротивляешься. Подсознательно. Но окончательный вердикт вынесу в понедельник.

– Почему только в понедельник? – спросила я, припудриваясь.

– Беру пару дней на анализ, – по-деловому сообщила подруга, – Мы с Сашей решили устроить вам с Новиковым сюрприз.

– Какой?

– Очень полезный. Ладно, всё равно проболталась. Мы едем за город на пару дней. Хотим предложить тебе с твоим Новиковым составить нам кампанию. Там и будет возможность понаблюдать за твоим Ромео в неофициальной, так сказать, обстановке. Вы же никогда не выезжали вместе на несколько дней?