Вечером, готовя ужин, она вспомнила этого медведя и всхлипнула. Тихо так всхлипнула, никто не должен был услышать, но Сашка заглянул на кухню:

— Что? Что болит?

— Душа. Вот… медведя вспомнила…

Пока рассказывала, прибежали мальчики, присели рядом, Стас на табурете, Рома у Саши на коленях.

— А где мишка сейчас? — спросил Рома.

— Не знаю. Мать в дом практически ничего не покупала, только по жестокой необходимости, вся мебель была со времён моих кровных бабушки и дедушки. И ничего не жалела, что изнашивалось, выкидывала без жалости. Теперь я понимаю, почему. Кукушка в чужом гнезде.

— Жалко мишку, — вздохнул Рома.

— А Вике тётку жалко, — задумчиво пробормотал Саша. — Ну, так отдай ей эту квартиру. Не последний кусок доедаем.

— Я ведь отдала было, не собиралась с ней сражаться. А теперь не могу уступить, Марго с Игорем такую работу проделали. Да и перед кровной роднёй должна за их добро на том свете ответ держать. Мы сегодня после оформления съездили туда. Соседки рады, говорят, как заговорённая квартира, тётка за почти два года продать не смогла и не сдавала даже. А я сдала сразу. Молодые из соседнего дома. Вместо арендной платы будут ремонт постепенно делать.

— Ну и хорошо. А слёзы чего льёшь?

— Саш, ну почему эта квартира вызывает у меня ужас? Всю жизнь там прожила, а стены её давят на меня как тюремные.

Через несколько дней подсела к ней в кафе Кристина и агрессивно спросила:

— Ты делиться собираешься?

— Неприятностями или идеями? — флегматично уточнила Вика.

— Не строй из себя тупую! Квартиру будем делить!

— Вашу? Вроде я не претендую.

— Отец сказал, тогда будем судиться!

Подошла Марго, грохнула подносом об стол и прошипела:

— Пшла вон, крыса!

Когда они возвращались с обеда, Кристина с Сергеем сидели на диване в холле. Он разливался соловьём, а она восторженно ему внимала.

— Поняла? По твоей квартире консультирует. С дур выхлоп больше, — фыркнула Марго. — Умной достаточно сказать «не положено», а этой можно прописные истины разжёвывать до состояния кашицы и балдеть от своей гениальности.

Вика бросила взгляд на эту парочку и отвернулась. Господи, какая же она дура! Влюбилась в краснобая и пустозвона, который вещает прописные истины, сам собой любуясь. Даже плечи расправила, почувствовав, что морок развеялся.

— Тетерев!

— Точно, — засмеялась Марго. — Когда он токует, бери его тёпленьким!

До окончания перерыва было ещё несколько минут, и они зашли в её отдел, где дамы переваривали обед, лениво перебрасываясь новостями. Сплетен громких по компании в тот период не носилось, поэтому разговор свернул на начавшийся показ нового сериала.

— Как вы сказали? «Расставание в декабре»? А много серий было показано? — оживилась Вика.

— Ну, с понедельника.

— Марго, а ты всё смотрела?

— Ну да. А чего ты заинтересовалась, вроде, не твой жанр?

— Мы в этом фильме снялись в эпизоде. Стас, Рома и я изображаем семью любовника главной героини.

— Подожди, он же не женат!

— Ну, или потом окажется, что женат, или она позже другого заведёт, женатого. Словом, эта Наташа…

— Нет, главную героиню зовут Женя.

— А играет её Наташа.

— Да, Наталья Брик. Вика, ты не шутишь? — у сотрудниц нижние челюсти отвисли.

— Дамы, я понятия не имею, о чём фильм. Может, и эти эпизоды в окончательный показ не войдут. Но стоит эта Наташа за деревом и смотрит, как семья любовника возвращается домой. Два эпизода, один по сухой погоде, другой под дождём. Ещё на скамейке сидят, разговаривают. А эта Наташа смотрит на них и льёт крокодиловы слёзы. Всё. Марго, если что-нибудь из этого увидишь, позвони мне. Я заранее детям говорить не буду, что прокат начался, а то подсядут на вечерний просмотр, а утром их не подымешь.

С каждым днём улыбки в сторону Вики становились всё ехиднее. И только на третьей неделе показа подруга главной героини познакомилась с тётей любовника, которая в разговоре упомянула о кровиночках племянника. Героиня не верит. Конец серии. Продолжение в понедельник.

В пятницу отдел бурлит:

— Вика, тебя, наверное, в понедельник покажут!

— По законам жанра три серии она будет сомневаться и страдать, потом три серии выяснять, потом поссорится, через две серии помирится, а уже потом заглянет в паспорт, узнает адрес и состав членов семьи, ещё пару серий будет страдать и документу не верить, а потом всё-таки прибьётся к порогу дома, в который собиралась войти на правах хозяйки. Это же мыло!

— А говоришь, что сериалы не смотришь.

— У меня мачеха их обожала. Врубит звук на полную катушку и до половины первого балдеет. А я голову под подушку, но и через неё слышу: «Любимый! У нас будет ребёнок! Ты счастлив? Ах, ты мне не веришь? Давай сделаем ДНК».

Эпизод под дождём показали ровно через неделю. Марго сразу по завершению серии позвонила в восторге. Правда, сказала, что в гриме Вику не узнать, если бы не дети, она не сообразила бы, почему ей кажется знакомой эта артистка.

А наутро она на весь бизнес-центр главная звезда. В её кабинете всё бабское начальство перебывало, причём не только их компании. Главбух, крупная женщина предпенсионного возраста, потребовала сфотографироваться с ней в обнимку: «Буду приятельниц интриговать, что вхожа в киношную тусовку. Пусть завистницы сдохнут!»

К концу недели «ажиотаж вокруг кинодивы», как это называла Марго, стал спадать, но показали проход посуху, и опять Вика ловила завистливые взгляды. А на следующей главная героиня узнала, что беременна, направилась для решительного разговора и увидела семью любимого, обсуждающую прибавление в их семействе. Вернее, сначала крупный план детей, сидящих на скамейке, потом улыбающаяся им Вика, потом лицо страдающей героини, потом снова улыбающаяся детям Вика, снова любовница в отчаянии, потом весёлая жена, что-то рассказывающая детям, любовница — жена, снова любовница и снова жена, а потом завершается Викин рассказ, вся семья хохочет, а потом Рома вскакивает, обнимает Вику, гладит её живот и прижимается к нему ухом. И крупные глицериновые слёзы на лице уходящей прочь любовницы. Всё это под приглушённо тоскующую скрипку.

Этот обильно политый слезами финал вновь оживил интерес к звезде офисного масштаба.

— Ты знакома с Платоном Андриевским?

— Нет, а кто это?

— Ты же его жену играла!

— Дурдом! Мы были заняты в общей сложности около трёх часов. Это вместе с гримом, переодеванием, переругиванием и ожиданием. Режиссёра видела, оператора и разных ассистентов. Из актёров одну эту Наташу, да и то издали, пока её за теми деревьями снимали, так же, как и нас, сначала посуху, потом под дождём. Отснялась и укатила на крутой тачке, звезда же! А нас после съёмки на микроавтобусе в санаторий увезли.

Дома психовала, что впору увольняться от чрезмерного внимания окружающих. А Рома ходил довольным, его в садике некоторые мамы фотографировали, чтобы похвастаться, что её дитятко с киноактёром дружит. Саша поинтересовался у старшего племянника, как там в школе по поводу его кинодебюта, на что он поморщился: «Девчонки достали!»

— Эх, не понимаете вы своего счастья, — подмигнул он Вике.

К счастью, со временем всё утихло, и жизнь покатилась по накатанной колее. Уже весна наступила, уже взрослые начали задумываться о предстоящем отпуске. Вика сказала, что обещала детям купание в море. Отельер Черкасов, который периодически им звонил, пригласил отдохнуть на Адриатическом море, где он в небольшом городке строит гостиницу на скалистом берегу, и где он, если они согласятся, снимет для них жильё. Саша сразу согласился, а вот Вике пришлось побегать, потому что ни у неё, ни у мальчиков загранпаспортов не было.

Довольно утомительный перелёт с двумя пересадками, потом два часа на автомобиле, и вот они на месте. Большой дом с садом, как оказалось, был снят на две семьи. Вику неприятно царапнуло, что их даже не спросили, хотят ли они жить вместе с братом и его женой, хотя… ну, кто она такая, чтобы Черкасовых ссорить. Авось не будут они в четырёх стенах сидеть, ведь лето, море, солнце!