Настроение в тавернах было угрожающим. Южане помогли шаморцам похитить госпожу Джульетту, заявляли северяне. Они скорее полягут до последнего человека, чем позволят подонкам из северных районов обвинить себя в измене, объявили южане. В устьях каналов натягивали цепи, отгораживая один район от другого, возводили баррикады. Из мостовых выковыривали кирпичи – уличные банды запасались боеприпасами.

– Итак, – произнес глава магистрата. – Как вы предлагаете справиться со сложившейся ситуацией?

– Мой господин, надо просто вызвать сюда всю стражу.

– Фелан, скоро начнутся бунты. Ты считаешь, что даже всех частей стражи будет достаточно? – мужчина, насупившись, смотрел на него. – Капитан, я задал вопрос. Думаешь ли ты, что стражи будет достаточно?

– Нет, господин. Можно позвать и наемников…

– Они дорого берут, Фелан. И поиски стоящих вояк займут слишком много времени.

– Господин, так что же нам следует делать?

Хороший вопрос. Глава магистрата выпрямился и расправил плечи, будто стоял на поле боя, глядя на вражеские ряды.

– Мы продемонстрируем крайнюю жестокость.

– Но, мой господин…

У районов Уграолинга была долгая память. А память бередила открытые раны этого города в особенном стиле. Деньги могли бы купить симпатию горожан, что бы они обо всем забыли: и ненависть южан к северянам, и ненависть северян ко всем остальным, и бедные районы, державшие друг друга за горло. Но акт жестокости со стороны магистрата запомнят абсолютно все. Ни один патриций умер за грехи своих предшественников.

– Капитан, ты что дурак? Не по отношению к районам же. И вообще вы обыскивали склады шаморцев?

– Вчера, мой господин.

– Значит мы обыщем его снова. Прямо сейчас.

Фелан поклонился. К чему повторять, что они тщательно проделали свою работу. Если глава магистрата хочет заново обыскать склады шаморцев, это его дело. Неподалеку от Костяного моста, на левом берегу Большого канала, опасно углубившись на территорию северян, они встретили вооружённую группу южан, одетых всех, как один в красные шапки.

–Вы, – приказал глава магистрата. – Идите со мной.

Когда люди узнали этого широкогрудого человека в кирасе, толпа притихла. Некоторые с мечами, большинство с кинжалами, у одного – плотницкий топор. Навстречу вышла группа северян, но никто не думал о драке. Присутствие главы магистрата ошеломило черные шапки, заставило заключить с красными временное угрюмое перемирие. В увеличившейся толпе все больше нарастало возбуждение. Никто не знал, чего ждать. Но все чувствовали – сейчас что-то произойдет. Фелан начал догадываться, что глава магистрата собирался не просто обыскать склады шаморцев. Его подозрения подтвердились, когда толпа остановилась перед зданием.

– Ломайте дверь, – приказал глава города.

Половина черношапочников-северян бросились к причалу склада – никто не должен ускользнуть по каналам. Южане же, в красных шапках, развернулись веером рядом с предводителем. Если глава магистрата хотел быть замеченным, у него получилось. Когда к двери двинулся каменщик с кувалдой, улицы начали заполняться зрителями.

– Мой господин, не следует ли нам назваться?

– Если люди султана не хотят вести себя по-дружески, то и я им не друг. Фелан, если бы они хотели поприветствовать меня, – заявил глава магистрата, – они бы уже открывали дверь.

«Только если бы хотели умереть», – подумал Фелан. Купцы-шаморцы, вероятно, надеялись остаться в стороне, пока волнение в городе не уляжется. Вчера у них хватило мужества открыть двери Фелану и его людям. Но они знали его и имели дела с ним до этого. Прибытие главы магистрата с толпой означало лишь одно. Госпожу Джульетту не нашли.

Сейчас толпа жаждала мести. Сам Фелан сомневался в вине шаморцев. Султан способен на жестокость – в конце концов, он задушил старшего и младшего братьев, – но все знают, он блестящий стратег. Ему было бы стыдно за такую неумелую интригу. Что он приобретет, превратив Республику в своего врага?

Кладовая султана, как шаморцы называли свои склады, была обширна. Здание с трех сторон обхватывало центральный двор, четвертая сторона открывалась на Большой канал. Там, на маленькой набережной, шаморцы разгружали баржи с товарами. Часть толпы, вероятно северяне, уже готовила большие шлюпы. Они заявляли, что их лодки не позволят баржам сбежать, хотя, скорее всего, на них собирались вывозить награбленное.

Фасад склада облегчали бесконечные округлые арки, облицованные полудрагоценными камнями. Мастера ревностно хранили тайны своего дела, поэтому патриции и горожане, рискнувшие пренебречь советами гильдии каменщиков, быстро становились владельцами груды дорогих руин. И вот сейчас к окованным железом дверям склада подошел крупный человек в кожаном фартуке каменщика и поднял молот.

Глава магистрата кивнул Фелану, тот, в свою очередь, кивнул сержанту. Кожа и костяные пластины панциря Альметина скрывали не долеченную рану на груди. Судя по бисеринкам пота на лбу, каждое движение причиняло ему боль.

– Давай! – приказал Альметин.

Каменщик сплюнул, давая понять, что он думает о приказах каких-то полукровок, а потом ударил молотом в каменную арку, примерно в трех четвертях высоты от земли.

– Бей в дверь! – прорычал сержант.

– Нет, – тихо ответил Фелан, – он знает свое дело.

После третьего удара камень треснул. Каменщик ударил снова и блок развалился. Из обломков показался железный штырь. Он выглядел почти новым, будто его установили только вчера. Удар молота загнал штырь внутрь, расщепляя дверь.

– Стрелы готовь!

По приказу Альметина восемь стражников взвели арбалеты, уложили болты и без лишних слов разошлись по сторонам, обеспечивая прикрытие.

– Сейчас, – заметил Фелан, – он сломает замок.

Каменщик, будто услышав эти слова, ударил молотом в пластину замка. Зазвенел металл, дверь вздрогнула. Второй удар вмял пластину, изнутри донесся чей-то крик.

– Раньше нужно было открывать! – Бросил глава магистрата.

Толпа вокруг закивала, как будто ему требовалось их согласие. В голосе мужчины звучали азарт, ярость и возмущение пропажей племянницы. Но взгляд его был ледяным. Когда глава магистрата посмотрел на капитана, тот отвел глаза.

– Будьте наготове, – прошипел Фелан.

В следующую секунду его приказ передал сержант, в основном упирая на то, что он сделает со стражниками, если те не справятся. Каменщик ударил молотом в последний раз, и замок не выдержал. Еще мгновение дверь держалась на оставшейся петле, а затем рухнула на землю.

Первая стрела, вылетевшая из здания, ударила в каменщика. «Я бы сделал то же самое», – подумал Фелан. Каменщик выронил молот и неуверенно потрогал стрелу, будто не решаясь вытащить ее из горла. Шаморцы точно умрут, а теперь у них есть шанс умереть быстро. По крайней мере, Фелан надеялся на это. После осад он видел, как разъяренные солдаты убивают медленно. Но тогда он был среди толпы и жертвы ничего не значили для него.

– Захватите здание! – Приказал глава магистрата.

Собравшуюся толпу не требовалось упрашивать. Они сгрудились позади предводителя, готовясь броситься в арку. Альметин поймал кивок капитана и пропустил их. Троица, которая первой добралась до арки, вывалилась обратно со стрелами в груди. Похоже, о них позаботился один лучник. Луки шаморцев вполовину короче принятых в Республике, их изготавливали из прочного дерева и рога. Стрелы летели далеко, а зазубренные наконечники оставляли ужасные раны.

– Старший, хочешь, я разберусь с их лучником? – Спросил сержант.

Фелан покачал головой. Пусть с этим справится толпа. Люди вновь рванулись вперед, но дело было не в храбрости. Задние напирали с такой силой, что у тех, кто шел впереди, не оставалось иного выбора.

– Мы охраняем главу магистрата. – Отдал команду капитан.

Альметин кивнул. Глава магистрата вряд ли подвергался большой опасности. Грудь прикрывала кираса, горло – латный обод, голову – шлем с гребнем. На предплечьях одеты тяжелые наручи. На одном боку висит меч, на другом – кинжал.